Мы с женой живем в городе. Жизнь обычная, размеренная, как у всех. У нас много родственников, но мы не со всеми из них общаемся. Недавно ушла из жизни наша дальняя родственница, бабушка Настя. Я видел ее ребенком, наверное, несколько раз за всю ее жизнь. У нее не было детей, и она не поддерживала никаких отношений со своими двоюродными братьями. Моя бабушка была ее троюродной сестрой. Я не знаю, почему она подумала обо мне, но она записала свой дом на мое имя. Когда узнали об этом, мы были очень удивлены.
Дом находился в деревне в 320 километрах, слишком далеко для загородного дома, поэтому мы с женой решили его продать. Это трудно было назвать домом, это была просто полуразрушенная трущоба. Это та самая деревня, в которой нет работы, и больницы, а прием мобильных телефонов осуществляется на холме на вершине сосны. Цена этого коттеджа в сегодняшних деньгах составляла 180 тысяч рублей, не более.
Пришло время вступить в наследство. Это было летом. Мы решили совместить приятное с полезным и поехали туда, чтобы пожить с детьми на природе, и одновременно продать дом. Когда мы приехали, оказалось, что там живет женщина с дочерью. Баба Настя выделила ей угол, и они помогали ей по дому. Женщину звали Татьяна. Таня забеременела от мужчины из города, но он бросил ее, и родители выгнали ее из дома, после чего она переехала жить к нашей бабушке. Когда той не стало, она так и оставалась там, думая, что все равно никто сюда не придет. Мы не прогоняли ее, но сказали ей, что если мы продадим дом, ей придется покинуть его, но пока она может жить с нами. Она была очень рада и сказала, что, что-нибудь придумает.
Дом явно не хотел продаваться. Со временем покупатели звонили, даже приезжали посмотреть дом, но потом исчезали. Мы пообщались с Таней и узнали о ней больше. Меня поразила эта хрупкая, но сильная женщина. Работы в деревне не было, но она не сдавалась. Летом она собирала ягоды и грибы, а затем ездила на автобусе в ближайший поселок, чтобы продать их на рынке. Зимой она вязала коврики, носки и шарфы и продавала их на автобусных остановках, несмотря на низкую температуру. Когда она рассказывала об этом, то шутила: Мне нравится, когда холодно, носки покупаются быстрее. Но на ее лице улыбка была всегда грустная. Ее дочери было 10 лет. Она ходили в школу в соседнюю деревню, а в сильные морозы или не погода, училась дома. Девочка была отличницей, хорошо одета и воспитана; было видно, что мать вкладывает в нее всю душу. Летом она пропалывала огороды жителей, зимой убирала сады. Ей мало платили. Но и этому она была рада. Так же она не забывала и про хозяйство. Утром мы пили парное молоко, а Таня разносила банки с ним и продавала.
Наконец-то нашелся покупатель. Мужчина решил перебраться за город и наш дом его полностью устраивал. В ту ночь vs женой не спали и много говорили. Говорили про Таню и ее дочку. Что теперь с ними будет, ведь она останется без жилья и без хозяйства. Мы решили не продавать дом, а переписать на нее. От этих денег мы не разбогатели бы. Это всего лишь наш доход за полтора месяца работы, а для нее целая жизнь. Да и бабушка, мне кажется, нечестно поступил с ней. Меня она видела пару раз, а с этой женщины и ее ребенком она жила столько лет под одной крышей и получала от них заботу и уход. Через пару дней мы съездили к нотариус и отправились в город. Большим с Таней мы не общались. Не знаю, как устроилась ее жизнь, но надеюсь, что все хорошо. После этого я понял, что когда слышу фразу работы в городе нет, меня просто передергивает. Работа есть всегда, просто мы слишком порой придирчивы.
