История Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), привлекавшей внимание исследователей практически со времени завершения строительства, неотделима от истории крайне сложных, запутанных отношений китайского (ханьского) большинства и двух групп меньшинств – проживавших в Маньчжурии советских граждан и русских эмигрантов, чья жизнь была во многом связана с КВЖД.
Надо сказать, что положение, сложившееся в Маньчжурии к середине 20-х гг. XX века, вполне можно назвать уникальным. После того как маньчжуры покорили Китай, этническим ханьцам было запрещено селиться на родине новых властителей Китая. Цинский двор пересмотрел политику недопущения ханьцев в Маньчжурию, разрешив ханьскую колонизацию, только в 1878 году - относительно поздно, когда династия давно уже клонилась к закату.
В 1897 году началось строительство КВЖД, и вместе с этим в Маньчжурию устремился поток русских переселенцев. По сути дела, Маньчжурия стала русской колонией. До Октябрьской революции, те, кто имел далеко идущие планы обогащения Российской империи за счет Маньчжурии, нередко называли данный регион «Желтороссией», в которую в поисках лучшей доли перебиралось всё больше и больше подданных Российской империи, в основном компактно селившихся в полосе отчуждения КВЖД. Типичным явлением была цепная миграция, когда вслед за перебравшимся в Маньчжурию переселенцем, после того, как он крепко вставал на ноги, перебиралась и его семья.
Город Харбин, в котором располагалась главное управление КВЖД, стал неформальной столицей русской колонии. Несколько позже он стал домом одному из крупнейших русских землячеств за рубежом. При этом, несмотря на то, что ханьцы в Маньчжурии составляли большинство населения, в Харбине, где проживало немало русских, это большинство не являлось подавляющим. Более того, в середине 20-х гг. XX века, на пике миграции из России, усилившейся в результате гражданской войны и её последствий, численность русских эмигрантов в Харбине достигла, согласно подавляющему большинству источников, 100.000-120.000 человек, что составляло, как минимум, треть городского населения.
Подобное положение вещей в сочетании с относительно поздним началом колонизации Маньчжурии ханьцами имело одно крайне важное последствие. Русское меньшинство, задействованное в строительстве и обслуживании КВЖД, не воспринимало ханьское большинство как полноправных хозяев Маньчжурии. В глазах русских, китайцы, в лучшем случае, имели равные с ними права на землю, которая до этого была «ничейной». Более того, русские, что вполне понятно, воспринимали Харбин, архитектурно напоминавший Москву и Петербург луковичными куполами церквей, фасадами домов в стиле ампир, и легким налетом модерна, – «своим» городом, а китайцев, проживавших в нем, скорее, гостями, а не хозяевами.
Мало, кто тогда мог представить, что долго это не продлиться, и революция, а за ней и лихолетье гражданской войны, принесет перемены и в Маньчжурию.
