ПРОДОЛЖЕНИЕ
Впервые ислам проник в Дагестан еще в период арабских завоеваний, но не смог пустить глубокие корни, однако полностью не исчез несмотря на существование местных древнейших верований. Определенное влияние христианских традиций, занесенных из соседней Грузии, играли свою роль и еще полностью не исчезли, даже во времена имамов, включая сопредельные горные общества. Несколько столетий, вплоть до завершения XVIII столетия ислам представлял из себя в лучшем случае веру, но еще не претендовал на единственную идеологию. Традиционные набеги и те воспринимались, как предприятия за добычей, но никак не война за веру и распространение собственных мировоззренческих взглядов. О слабости мусульманского законодательства свидетельствует адат, т.е. вековые нормы обычного права, с которым и был призван соперничать шариат в интересах новой верхушки горского общества. Именно он и должен был вытеснить «религию рабов», обеспечивая идеологическое преимущество клерикальному духовенству и предводителям набеговых партий.
Однако подобное развитие событий предполагало переход к раннефеодальному обществу, захватив в сферы своего влияния вольные общества Дагестана и тайпы соседней Чечни. Именно при подобном развитии общественно-экономических отношений, шариат и мог проложить себе дорогу, вобрав в свои ряды десятки тысяч свободных общинников.
В соседней Ингушетии происходили и свои социальные процессы, но местная верхушка народа уже во многом контактировала с Российской администрацией, прекрасно понимая все выгоды мирного взаимодействия, а также с кабардинскими князьями и осетинскими старшинами, у которых феодальные отношения уже получили свое дальнейшее продолжение. (Гораздо позже, несколько ингушских фамилий отстаивая свое право на получение дворянского достоинства Российской империи в качестве доказательства приводили, как аргумент свое родство со знатными осетинскими родами, с которыми роднились не одно поколение). К тому же в 1810 г. после очередного набега крупной партии чеченцев на окрестности крепости Владикавказ, ингуши принимали участие в преследовании набежчиков и получили для себя часть отбитой добычи. После этого события между ближайшими соседями произошла значительная ссора, чем и воспользовалась военная администрация. По просьбе ингушских старейшин в главное селение Назран был введен контингент правительственных войск с артиллерией, которой и остался на постоянной основе, построив достаточно добротное укрепление. В это же время произошло вторичное принятие большей части ингушского народа в российское подданство, которое сыграло важнейшую роль в ограничении распространения шариата в западном направлении.
В этом же 1810 г. во время первой войны с Персией (1804-1813 гг.), соседнее с дагестанскими горами Кубинское ханство было охвачено всеобщим возмущением. Малочисленные воинские подразделения России оказались в плотной блокаде и не могли самостоятельно вырваться из окружения. Времени нельзя было терять и на помощь срочно вышел полковник Д.Т.Лисаневич во главе всего 2 пехотных рот. Одним ударом он рассеял многотысячные толпы блокирующих и снял осаду с гарнизона, засевшего в Кубе. За этот подвиг прославленный офицер был награжден орденом “Святого Владимира” 3-й степени и почетным золотым оружием с надписью “За храбрость”, а в октябре ему Высочайше пожаловано генеральское звание.
В 1837 - 1839 гг. здесь же произошло новое брожение, охватившее значительную территорию, вызванное не только усилением феодального гнета, связанного с резким увеличением налогов, но и желанием местной администрации сформировать конный иррегулярный полк из местных жителей. К мятежникам незамедлительно присоединились недовольные ханским произволом из Казикумухского и Кюринского ханств, а также вооруженные нукеры из соседнего Самурского округа. Имам Шамиль призывал единоверцев действовать, как можно решительнее обещая свою помощь. Однако, как только военно-окружной начальник Закавказского края генерал-майор И.А.Реутт объявили, что рекрутский набор отменяется, так волнения сразу же прекратились и сами собой затихли. Горный владыка не преминул упрекнуть кубинских старейшин чуть ли не в трусости, но желаемого результата не добился. Вскоре повседневная жизнь в Кубинском ханстве вошла в привычную колею и в дальнейшем кубинцы неоднократно высказывали свое желание отражать вторжения набежчиков в составе правительственных войск.
В 1812 г. произошло довольно большое восстание в соседней Кахетии, которое в предыдущую эпоху называлось антиколониальным. По существу, выступление в одном из важнейших сельскохозяйственных регионов Грузии связано с усилением феодального гнета. Местная родовая знать, опираясь на присутствие российских войск усиливала эксплуатацию своих крестьян, что вызвало обоснованное возмущение. Недовольством население попытались воспользоваться противники России, в том числе из числа местной аристократии, сторонников беглого грузинского царевича Александра Багратиони основного претендента на Картли-Кахетинский престол. Как и позже в Дагестане, феодальные владетели стали восприниматься, как ставленники России, но в Кахетии произошла и своя специфика, которая навсегда отвратила большую часть тружеников от участия в судьбах доморощенных работорговцев.
В Тифлисе сразу же отреагировали, предприняли срочные меры и в ноябре 1812 г. правительственные войска под командованием генерал-майора князя Д.З.Орбелиани в составе которых находились и казачьи сотни с левого берега Терека подавили основные очаги вооруженного сопротивления. («За отличия против мятежников в продолжении бунта, бывшего в Кахетии» награждены знаками отличия Военного ордена “Святого Георгия” казак Егор Маркитантов Стодеревской станицы, Моздокского казачьего полка, гребенской пятидесятник Михаил Фролов, гребенец Максим Иванович Золотов, под №28260, под №28261, под №28262 и др.). Мятежники были быстро разбиты, несмотря на помощь, полученную со стороны вольных обществ Дагестана, что вызвало не меньшее возмущение среди кахетинцев. По свидетельству британского офицера беглый претендент на царствование в качестве оплаты горцам, отдавал в рабство своих бывших соотечественников, не испытывая ни малейшего угрызения совести. В дальнейшем он сбежал в горный Дагестан, откуда неоднократно с партиями набежчиков вторгался в цветущие уезды, неся смерть и разрушения.
Общественно-социальные отношения, сложившиеся с соседними регионами с Дагестаном и Чечней, служили достаточно серьезным препятствием для проникновения в них шариата, в том агрессивном направлении, за которое ратовал шейх Магомет Ярагский. Однако на первых порах, пока отмирание патриархально-общинных отношений происходило естественным путем в вольных обществах, то это не способствовало усилению влияния появившейся верхушки. Более того родовой уклад жизни в своем традиционализме и консерватизме не мог гарантировать право собственности и обеспечить ее дальнейшую сохранность, чему препятствовал многовековой адат, в отличие от шариата. Нормы обычного права уже стали отставать от социально-экономических процессов, добравшихся уже до вольных обществ Дагестана и тайпов Чечни. Вместе с тем адат уже не устраивал формировавшуюся знать в лице организаторов набегов и мусульманского духовенства. Их интересам в условиях формирования раннеклассового общества (как это происходило при зарождении ислама в Аравии) следовал не просто шариат, как идеологическая основа имущественных притязаний, а его наиболее радикальная форма. Получается, что основная часть населения выступала за привычное народное право, как более привычное, понятное и во многом с элементами первобытной демократии, поэтому это надо было изменить.
Шейх Магомет Ярагский прекрасно понимал разницу между вековым адатом и вводимым шариатом, в основу которого было заложено мусульманское правосознание. Он не даром увещевал собравшийся народ на проповедях, что все они за прежние грехи уже отлучены от всех законов, тем самым готовя общественное мнение для принятия новых. Ученный богослов сделал основной акцент на то обстоятельство, что каждый правоверный мусульманин, исполнявший предписания Всевышнего должен нести в народ шариат. Каждому адепту гарантировалось, что когда завершится его время на бренной земле, то он станет святее всех святых и вечное блаженство ему обеспечено. Главный идеолог агрессивного направления мюридизма не просто проповедовал свои воззрения, неустанно вводя нормы ислама, но одновременно занимался решением накопившихся политических и практических проблем, которые ежедневно волновали народные массы. Это выгодно отличало его от идейного соперника шейха Джамалудина Казикумухского, который основное внимание уделял внутреннему совершенствованию мюрида. Отсюда вскоре, совершенно логично и последовал призыв к силовому решению накопившихся проблем, в интересах феодализирующийся верхушки вольных обществ горного Дагестана. Основной же массе простого народа, подвергнутого хорошо спланированной социальной и религиозной демагогии, но еще во многом оставшемся на позициях патриархального уклада жизни с его доверительными отношениями, предназначалась незавидная участь.
Бесспорно, что ислам прочно утвердился в вольных обществах Дагестана, тайпах Чечни и среди соседних народов, нравственные и правовые основы жизни укоренились среди горцев на многие поколения вперед, но более долгий мирный путь был окончательно отвергнут. В результате, десятки тысяч людей попали в жернова взаимного истребления и разорения в угоду узкой группе радикально настроенных мюридов, присвоивших себе духовную и мирскую власть. Таким образом, объявленный газават являлся не обязательным условием дальнейшего общественно-политического развития Чечни и части народов Дагестана, но значительно ускорил процесс разложения общинного строя и формирования раннеклассового общества, что не могло произойти без всевозможных эксцессов.
С этих позиций принятие шариата, обоснованного шейхом Магометом Ярагским на сопредельных территориях, не произошло, а его дальнейшее распространение за пределы теократического имамата могло осуществляться только путем вооруженной экспансии. Соседние народы, в том числе мусульманского вероисповедания в большинстве своем отвергли предлагаемые имамами устои повседневного бытия и с оружием в руках отстаивали свое право жить по собственным законам. Причины этого следует искать не в агрессивности ислама, одной из мировых религий, или колониальной политике России и т.п., а в общественно-экономическом и политическом развитии общества, выдвигавшего на первый план накопившиеся внутренние противоречия.
Продолжение следует. Подписывайтесь на канал, ставьте лайки, будем вместе продвигать честную историю.
