ЭТО МНЕ ОДНОМУ ПОКАЗАЛОСЬ, ЧТО ВОЕННЫЕ ПОЛИТРАБОТНИКИ
ТО ЛИ СПРЯТАЛИСЬ ПО ГЛУБОКИМ ПОЛИТИЧЕСКИМ ОКОПАМ,
ТО ЛИ ЗАТЕРЯЛИСЬ ГДЕ-ТО ВО ВРЕМЕНИ И ИНФОРМАЦИОННОМ ПРОСТРАНСТВЕ
В начале девяностых, когда иностранные кураторы помогали «независимым» юристам писать правильную российскую конституцию, а министрам новой либеральной формации от образования и культуры «правильные» учебники истории, младореформаторы, никогда не служившие в армии, по заграничным методичкам указывали военачальникам, как обустроить современную российскую армию.
Идеология, пропаганда, агитация, военно-политическая работа, значимые для далекого советского прошлого понятия, в одночасье превратились в ругательные и стали запрещенными ко всякому употреблению.
В армии о них тем более требовалось позабыть: негоже тащить политику в казарму, лишать человека в погонах разномыслия, толерантности и свободы выбора.
Конечно, можно запретить употреблять какие-то слова в официальном контексте, но на объективные процессы, которые происходят в обществе, волевые запреты не действуют. По факту пропаганда в молодой России поперла буйным цветом. Средства массовой информации, получив долгожданную «свободу», всеми калибрами обрушились на свою армию и флот. Особенно их прорвало во время первой чеченской кампании. Чего только не внушали нашим согражданам: Россия агрессор, Вооруженные Силы беспомощные, русские воевать не умеют, командиры безголовые, военные нарушают все законы, генералы – воры, армия убивает своих граждан, и многое чего еще. А неумехи «федералы» на фоне смелых и героических «полевых командиров» воспринимались просто ничтожествами.
Всеми способами многие общероссийские печатные издания, радио и телевидение наглым извращенно-пропагандистским образом старались формировать у российского общества отношение к своей армии как унизительно-брезгливое, неприятное, отвращающее. Основная часть материалов центральных СМИ про армию была именно об этом.
Особенно потрудились над новым обликом политрука, который благодаря низкопробным художественным средствам стал не только терять свою героика-патриотическую сущность, но и приобретать негативные черты, не совместимые с привычным образом.
Опытные генералы-политработники, насильно загнанные в ложе воспитателей, потеряли статус главного военно-политического и военно-идеологического института Вооруженных Сил страны и растерялись перед сопливыми либеральными надсмотрщиками в майорских погонах с лейтенантским мышлением. Они не смогли в полной мере воспользоваться имевшимися возможностями политической борьбы с внутренней нечестью, по большей части засев по своим воспитательным окопам, самоограничиваясь только воспитательными функциями.
Оставшимися силами и средствами руководство Главного управления по работе с личным составом неоднократно предпринимало попытки создания новой системы работы. В 1993 году, начальник Главного управления генерал-лейтенант Константин Богданов отмечал, что становление органов по работе с личным составом в армии проходит сложно и противоречиво. Чувствовалось, что те, кто принимал решение об их создании, были весьма озабочены, чтобы не возродить политорганы в новом обличье. В условиях «сверхосторожности» полномочия офицеров воспитательных структур оказались настолько урезанными, что говорить о по настоящему эффективной работе не приходилось. Одно только то, что помощники командиров корпусов, командующих армиями по работе с личным составом, и офицеры-воспитатели тактического звена не имели статуса заместителей соответствующих командиров, и их требования в отношении того самого личного состава могли носить исключительно рекомендательный характер, никак не укладывались в иерархию армейского подчинения.
И в то же время генерал Константин Богданов, докладывая на коллегии Минобороны новую систему воспитательной работы, предлагал освободить ее от идеологических установок и быть вне политики, что само по себе абсурдно. Без военной идеологии и военной политики заниматься воспитанием военнослужащих бесполезное занятие. Ко всему прочему острая проблема складывалась в звене рота-батальон. Некомплект офицеров воспитательных структур составлял более 30%.
Об этих и других трудностях некогда всесильного главного управления знали командиры и начальники всех степеней. В некоторых военных округах, таких как Северо-Кавказский, Сибирский, Ленинградский, командующие войсками понимали значимость органов по работе с личным составом и делали все возможное для поддержания их авторитета и эффективности. Генерал-полковники Анатолий Квашнин, Геннадий Трошев, Виктор Казанцев, Николай Кормильцев всячески заботились о повышении квалификации офицеров-воспитателей, об укомплектовании подразделений этими специалистами в тактическом звене. Николай Кормильцев, будучи уже Главкомом Сухопутных войск, вместе со своим заместителем генерал-майором Александром Чечетенко способствовал повышению качества работы воспитательных структур: в инициативном порядке регулярно проводил в войсках специальные сборы, курсы повышения квалификации и переподготовки молодых офицеров.
25 лет понадобилось Российским Вооруженным Силам для того чтобы в июле 2018 года вернуть Главному управлению Минобороны статус военно-политического со всеми вытекающими последствиями. К сожалению, добрые пожелания успехов и организационные мероприятия быстрых результатов не принесли.
И оно не удивительно. Достаточно бегло оценить степень профессиональной подготовки специалистов, возглавлявших Главное военно-политическое управление, чтобы понимать уровень многолетнего профессионального, мягко говоря, ослабления этой структуры. Из двенадцати руководителей только четверо имели специальное военно-политическое образование. Остальные закончили командные военные училища и командные факультеты военных академий. А Михаил Барышев, умудрился возглавить политуправление после трехлетнего руководства Центральным спортивным клубом Армии, имея из образования Московское ВОКУ и курсы Военной академии Генерального штаба.
А еще исторически Главному управлению, отвечающему за дисциплину в Вооруженных Силах, не повезло с дисциплиной некоторых из его начальников, обвиненных в коррупционных делах на многие миллионы рублей. В их числе генерал-лейтенант Анатолий Башлаков, возглавлявший главк в 2007-2010 годах, генерал-лейтенант Сергей Чварков, руководивший в период с 2011 по 2012 годы и полковник Михаил Барышев.
В 2018 году, когда ГлаВПУР возглавил генерал-полковник Андрей Картаполов, уважаемый и авторитетный военачальник, казалось военно-политическая работа в Армии и на Флоте встрепенется и начнет набирать обороты. Появился приказ Министра обороны №95 от 22 февраля 2019 года «Об организации военно-политической подготовки в Вооруженных Силах Российской Федерации», которым были серьезно скорректированы основные цели военно-политической подготовки и задачи всех командиров и начальников по их достижению. Указом Президента России внесены изменения в Общевоинские уставы Вооруженных Сил Российской Федерации в части, касающейся обязанностей заместителей командиров по военно-политической работе.
Например, заместитель командира роты по военно-политической работе в военное время отвечает: за организацию и состояние военно-политической работы в повседневной деятельности роты, при подготовке к выполнению и выполнении ротой боевых задач, осуществлении мероприятий по обеспечению безопасности военной службы в роте; за воспитание, морально-политическое и психологическое состояние, воинскую дисциплину, военно-политическую подготовку и военно-политическое информирование личного состава роты.
Основной формой его деятельности является индивидуальная работа с каждым военнослужащим.
Через некоторое время Андрей Картаполов, далеко не осуществив всего запланированного, неожиданно избрался в Государственную Думу, оставив на хозяйстве генерал-полковника Геннадия Жидко, который на должности пробыл меньше года, уступив ее генерал-полковнику Виктору Горемыкину. До этого Виктор Петрович Горемыкин больше двух десятков лет проработал в Главном управлении кадров Министерства обороны Российской Федерации, из которых 13 лет в должности начальника этого главка. Как говорится, в кадрах решают все!
Что касается самой военно-политической работы, к сожалению, дальше высоких намерений дело пошло как-то не совсем активно. Пропаганда, агитация, информирование личного состава пока оставляют желать много лучшего. Вопрос профессионального образования кадров для системы военно-политической работы окончательно не решен. Если раньше 14 военно-учебных заведений готовили для Армии и Флота специалистов-политработников тактического звена - рота-батальон (батарея-дивизион), то сегодня в полном объеме эта задача возложена только Военный университет.
Еще есть Центральный театр Российской Армии, Ансамбль песни и пляски Министерства Обороны. Во времена первой, да и второй Чечни эти организации был политической вещью в себе. Я ни разу не встречал на территории Объединенной группировки войск выездных творческих бригад этих коллективов, которые бы работали в интересах войск группировки. Всякие артисты приезжали на передовую поддержать наших бойцов. Только не военные коллективы культуры.
Поинтересуйтесь афишей главного военного театра. Может хоть сегодня что патриотическое играют? Нет! Во всяком случае нынешний репертуар военной тематикой не балует: «Новогодние приключения Маши и Вити», «Дом под снос», «Русланова», «Чайка», «Старомодная комедия», и все такое. Что играется и во многих других, совсем не военных театрах. А ведь у них в начальниках - департамент культуры, который находится в подчинении ГлаВПУРа. Возникает, по-моему, резонный вопрос: почему подчиненным структурам армейской культуры, литературы, искусства не ставятся творческие задачи? Ведь вся эта машина должна действовать по общему плану системы военно-политической, военно-патриотической и информационной работы. Причем, действовать без ожидания и поиска творческого вдохновения.
За годы новейшей военной истории России институт военной политработы понес серьезные кадровые потери и, действуя порой не совсем внятно, сам как-то подрастерялся.
И хотя дело потихоньку налаживается, сегодня кто-то упорно подталкивает к мысли о том, что замполиты куда-то подевались, а свою привилегию первыми подниматься в атаку и вести за собой подчиненных утратили навсегда.
Происходит странная вещь: герои политработники есть, но в информационном пространстве их как бы и не существует!
По-моему, что-то не так с этим информационным пространством.
Или это кажется только мне одному?