Глава 62
Вцепившись в поручни возле дверей поезда, Либби и Ния с хихиканьем старались держаться ровно, пока тот подъезжал к бирмингемской станции Нью-стрит.
Раскинув руки, Либби обхватила Нию и притянула подругу к себе в прощальном объятии.
– Спасибо, что сходила со мной. И спасибо, что в очередной раз выслушала мои причитания. Не знаю, как бы я пережила последние пару месяцев без тебя.
– Ой, да захлопни уже пасть. Ты пьяна.
– Чуточку, но я не шучу. Ты изумительная подруга.
– Вот и не вздумай об этом забывать, – Ния улыбнулась. – И помни, что я сказала о том, кого нельзя называть. Ты должна стереть этого парня из головы. Чем раньше он уйдет, тем раньше ты встретишь того, кто тебя заслуживает. Обещаешь?
– Обещаю. – Либби еще раз обняла подругу, прежде чем двери поезда с гудком открылись, и они обе пошли в разные стороны.
Либби выключила режим полета в телефоне, и тут же посыпалось тридцать с лишним сообщений от друзей и коллег по работе с поздравлениями в успешном вытирании пола правительственным пиарщиком Дэвидом Глассом. Как и предвидела Либби, видео стало вирусным.
Пятидесятиминутная поездка на высокоскоростном поезде из Лондона в Бирмингем обошлась без происшествий, всего с двумя просьбами сфотографироваться, когда Ния и Либби окопались в баре вагона-ресторана. Когда они приехали в город, вечер только начинался, но уже стемнело. Либби пребывала где-то на грани между хмельком и опьянением. Ния оказалась как раз тем тоником, которого ей недоставало, хоть из-за этого и придется пробудиться завтра утром с похмельем. Готовясь к неизбежному, она заглянула в киоск, купив бутылку воды и упаковку аспирина, прежде чем направиться домой пешком, чтобы немного проветрить мозги.
Шагая на подходах к центру города, Либби порадовалась, видя, что люди снова управляют машинами, а не машины правят ими. После увоза спрос на автомобили Второго и Третьего уровней резко подскочил, а уж использование муниципальных велосипедов просто взмыло до небес. Люди уже не такие рабы техники, как прежде.
Дэвид Гласс был прав насчет ущерба, причиненного британской экономике приостановкой производства Пятого уровня. Заодно концепт потерял миллиарды на продажах за рубеж, потому что страны-покупатели притормозили закупки и дальнейшие разработки концепта. Не навсегда – прогресс и технику не остановить, – но хотя бы в будущем они будут более прозрачны. И хотя Либби вряд ли сумеет окончательно проникнуться симпатией к автономным автомобилям, это не мешает ей верить, что в хороших руках достоинства ИИ перевесят его недостатки.
Будучи лицом ЗПИИ, Либби время от времени оказывалась на острие нежелательного внимания. Вину за отмены контрактов, сокращения рабочего дня и заработков недовольные работники взваливали на нее и ее коллег-активистов. Сегодня чуть раньше, когда в поезде на нее наткнулся всклокоченный бородач, выбив сумочку из ее рук на пол, она боялась, что он пришел исполнить сыпавшиеся в ее адрес угрозы. Однако мужик зашаркал дальше, не удосужившись даже походя извиниться.
Но всякий раз, стоило Либби лишь чуточку усомниться в правоте своего дела, как ей вспоминался черный дым, застивший бирмингемский горизонт, когда беспилотные машины сталкивались между собой. Ее долг – позаботиться, чтобы подобное не повторилось никогда.
Отхлебнув воды из бутылки, Либби осторожно двинулась вниз по залитой светом лестнице к набережной канала. Щелкнула на приложении в своем телефоне, подключенном к семи камерам внутри и снаружи дома, установленным по настоянию отца. Вскоре после увоза у ворот ее охраняемого коттеджного поселка окопались папарацци, прячась в припаркованных машинах с затемненными стеклами и в комнатах, снятых у горстки не слишком щепетильных соседей. В каждом случае Либби отказывалась разговаривать с журналюгами и поддаваться на гнусные оскорбления, которыми ее осыпали в попытке спровоцировать. В конце концов она стала выходить из дома в одинаковой одежде, когда узнала, что СМИ не заинтересованы в публикации снимков знаменитостей, носящих одни и те же вещи изо дня в день. Для читателей это как вчерашние новости. И папарацци мало-помалу оставили ее в покое.
Ее часы завибрировали. Мама оставила видеосообщение, и Либби нажала на кнопку воспроизведения. «Привет, Либс, ты по-прежнему не против, если мы нагрянем на выходные?»
Записав ответное сообщение, Либби тут же отправила его. «Конечно, – сказала она. – Сообщите, на какой поезд сядете, и я вас встречу. Люблю. Целую».
Мимо под интенсивно-белыми уличными фонарями пронеслись двое велосипедистов, и Либби вдруг припомнилось, что другим последствием захвата стало ее воссоединение с родителями, которых она почти вычеркнула из своей жизни. Когда репортеры принялись осаждать ее дом, они настояли, чтобы она пожила у них в Нортгемптоне. И хотя изрядную часть последнего десятилетия Либби чуралась родного дома из-за воспоминаний, связанных со смертью брата, она была слишком истерзанна и обессиленна, чтобы протестовать.
Годами Либби не могла понять, почему родители не продали дом, где оборвал свою жизнь их старший ребенок. Ее бесило, что все в спальне Никки осталось в полной неприкосновенности, вплоть до постели, на которой он спал в последний раз. Будто они ожидают его возвращения после школьной экскурсии.
И лишь встретившись со своими страхами лицом к лицу, проведя время под их кровом, она поняла, что своим бегством отказывала себе в возможности прощения. В его смерти Либби винила себя – это с ней он проводил времени больше всех; с ней он говорил с беспредельной честностью о своем безмерном отчаянии. И именно она так хотела верить, что брат настолько совладал со своей депрессией, что готов вернуться домой после последней госпитализации. Он умер во время ее вахты – значит, ее вина.
Теперь же Либби постигла, что контролировала поступки Никки ничуть не больше, чем действия Хакера. Его комната оставалась нетронутой не потому, что родители не примирились с его смертью. Как раз наоборот. Приняв его решение, они нашли разрешение от бремени, оставшееся для Либби недоступным. К моменту, когда в конце концов покинула родительский кров и вернулась в Бирмингем, она уже окончательно восстановила связь с родителями и утраченным братом.
Либби и опомниться не успела, как добралась до своего охраняемого поселка и подставила голову под биометрический сканер распознавания лиц, и тот, опознав ее, открыл калитку. Она и сама не знала, из-за чего улыбается – из-за алкоголя или разговора с Нией. Да и какая разница, если оптимизм ее переполняет. Вряд ли ее жизнь хоть когда-нибудь станет такой же, как до жюри, но она мало-помалу сживается с тем, что это не так уж и плохо…
Расстегнув молнию сумочки, чтобы нашарить ключ-брелок от входной двери, Либби вдруг нащупала внутри гладкий плоский предмет. Извлекла – электронный планшет. Уставилась на него, недоумевая, как он мог оказаться в ее собственности. Свой она не брала, а Ния свой всегда держит в розовом футляре, изукрашенном стразиками… Неужто она по рассеянности взяла эту приблуду в поездном баре, приняв за собственную?
Либби закрыла и заперла за собой переднюю дверь. Свет автоматически включился, и она направилась в кухню-столовую. Бросила взгляд в угол комнаты, где раньше стояла клетка домашних кроликов Майкла и Джексона. Когда ее медийная карьера поперла в гору, она начала проводить слишком много времени вдали от дома, чтобы держать их. Соседская девчушка, которой Либби предложила питомцев, сказала, что та может навещать их, когда захочется.
Налив себе кружку кофе, Либби села за стол и нащупала кнопку включения. Планшет моментально ожил, не потребовав никаких проверок для допуска вроде сканирования сетчатки или лица. На рабочем столе не было никаких приложений или сохраненных страниц. Там была всего одна пиктограммка – символ видеоклипа.
Либби задержала палец над ней, рассуждая, не нарушит ли неприкосновенность частной жизни владельца, нажав на воспроизведение. Любопытство победило, и после единственного прикосновения иконка видео выросла в размерах вчетверо. Кадр заполнило мужское лицо. В нем было что-то знакомое, вот только Либби никак не могла сообразить, что именно. Он щеголял густой темно-каштановой бородой, очками в черной оправе и лыжной шапочкой на голове. А потом она узнала в нем растрепанного мужика, столкнувшегося с ней в поезде сегодня вечером.
– Либби, – начал он. От этого голоса у нее мурашки побежали по коже.
Джуд Харрисон.
– Извини, что обращаюсь к тебе подобным образом, – продолжал он. – Но мне нужно было найти способ достучаться до тебя, а просто заявиться на твой порог я по ходу не могу. Во-первых, мне нужно, чтобы ты знала: не все сказанное мной при личной встрече год назад или пока ты участвовала в расследовании, было ложью. Случившееся в тот день не такое черно-белое, как кажется. И мне хотелось бы получить возможность сказать тебе правду, потому что ты ее заслуживаешь. Но я не стану объяснять ее сейчас или по видеозвонку. Я хочу сделать это лично. Я в городе, Либби. Я в Бирмингеме, и мне надо увидеть тебя сегодня вечером.
Глава 63
Либби выронила планшет, будто тот жег ей руки. Потом с недоумением воззрилась на него, пытаясь уложить в голове только что увиденное и услышанное.
Джуд Харрисон вернулся. И хочет видеть ее снова.
Шок прошел, и на смену ему в душе всколыхнулся гнев. Ей хотелось запустить планшетом в стену так, чтобы тот разлетелся вдребезги, а затем навсегда позабыть, как он появился у нее. Но рассчитывать на это не приходится. Она не сможет выбросить из головы или проигнорировать тот факт, что Джуд выглянул из укрытия, чтобы связаться с ней.
Надо позвонить в полицию. Трясущимися руками Либби взялась за телефон и попросила виртуального помощника найти электронную визитку, сохраненную вместе с контактами главного инспектора, руководящего одним из множества следствий по делу об исчезновении Джуда. Они несколько раз встречались, чтобы обсудить ее первую встречу с Джудом. Потом вместе просматривали и прослушивали записи разговоров в следственной комнате, пытаясь выудить и собрать воедино подсказки, которые могли бы помочь установить его личность.
– Позвонить по нужному вам номеру? – осведомился ВП.
Либби открыла рот, но не издала ни звука. Вместо того, злясь на себя, что выпила лишнего и потеряла бдительность, она мысленно проигрывала момент, когда Джуд столкнулся с ней. Может, будь она потрезвей, узнала бы его сразу и позвала на помощь… В поезде наверняка было выше крыши вигилантов[22], жаждущих схватить самого разыскиваемого на планете преступника и задержать его до прибытия полиции.
– Позвонить по нужному вам номеру? – повторил ВП.
Либби размышляла, давно ли Джуд мог ее преследовать. Только в поезде Лондон – Бирмингем или весь день? А то и неделю? Или дольше? При мысли о том, что он где-то поблизости, ей стало дурно.
– Позвонить по нужному…
– Нет, – оборвала Либби.
Ее внимание вновь сфокусировалось на планшете. Ей отчасти хотелось посмотреть видеоролик еще раз, но было слишком страшно снова нажать на кнопку воспроизведения. В конце концов она набралась отваги, и Джуд снова ожил.
– Случившееся в тот день не такое черно-белое, как кажется, – сказал он. – И мне хотелось бы получить возможность сказать тебе правду.
«Разумеется, твоя вина черно-белая! – подумала она. – Экспертиза доказала без тени сомнения, что ты никогда не был Пассажиром машины, в которой мы тебя искали. Ни ДНК, ни пустых упаковок от еды, разбросанных по задним сиденьям, ни рюкзака, которые мы видели прежде…»
Жизнь Джуда Харрисона никогда не подвергалась опасности, потому что Джуд Харрисон никогда и не существовал. Это вымышленный субъект, не более реальный, чем персонажи триллеров, которые она читала. Либби повторила его слова вслух.
– И мне хотелось бы получить возможность сказать тебе правду.
Правды не знает никто, даже намека на нее. Может, это ее единственный шанс?
Прошло не больше часа с той поры, как Либби пообещала Ние начать стирать Джуда из памяти. Но она понимала, что, какие бы обещания ни давала в угоду подруге, никогда не сумеет успокоится до конца, пока из собственных уст Джуда не услышит историю, стоящую за случившимся в тот день.
Воспроизвела послание в последний раз, прежде чем принять решение. Она должна выслушать его лично. Если бы Джуд хотел ее смерти, все уже произошло бы.
– Как мне тебя найти? – спросила вслух Либби. Снова изучила планшет на случай, если прозевала что-нибудь. Окончательно убедившись, что Джуд не оставил ей способа отреагировать на его просьбу, направилась к кофе-машине и выбрала капсулу с самым высоким содержанием кофеина. Надо прояснить голову.
Ее внимание привлек звук вибрации планшета на столе – пришло сообщение. Вполне вероятно, что от Джуда. Либби настороженно прочла послание.
«Снаружи тебя ждет машина. Она привезет тебя ко мне».
Либби помедлила, чтобы отдышаться.
– Думаешь, я просто сяду в машину, которую ты прислал? – произнесла она вслух.
Через считаные секунды на экране появилось очередное сообщение. «Нет», – гласило оно.
Либби оцепенела. Джуд слушает ее через планшет.
Появилось еще одно сообщение. «Мне нет резона причинять тебе вред».
– У тебя не было резона причинять вред в тот день кому бы то ни было, – ответила она более уверенным тоном.
«Это сделал не я, – написал Джуд. – Позволь рассказать тебе обо всем лично».
Либби колебалась. Сейчас или никогда. Если она действительно хочет услышать столь вожделенные ответы, другой возможности может и не быть.
Обернувшись к планшету Джуда, Либби сделала глубокий вдох, собрала волосы на затылке в конский хвост, стянула его резинкой и произнесла:
– Ладно. Куда идти?
Глава 64
Найти автомобиль, присланный Джудом за Либби, было нетрудно – это было единственное авто, припаркованное перед ее комплексом, с зажженными фарами, пустым салоном и распахнутой дверцей.
Прежде чем сесть, Либби напоследок еще раз основательно призадумалась. Заглянула внутрь; по крайней мере, Третий уровень. Приборная доска оборудована рулем, а под ним – педали газа и тормоза. Однако с ними достаточно слегка помудрить, сделав их бесполезными, торчащими лишь для мебели. «Но какой смысл?» – спросила она себя. Есть и куда более простые способы прикончить ее, если уж Джуду этого хочется.
В конце концов всепоглощающая потребность знать правду перевесила все остальные доводы, и Либби забралась внутрь. Дверь тихонько закрылась, не заперев замок.
Автомобиль переключился в режим вождения, и сердце Либби заколотилось в груди молотом. Изо всех сил вцепившись в руль, она попробовала тормоза. Сработали, как должны. Поездка через Бирмингем длилась всего десять минут, но казалось, прошло куда больше времени, прежде чем машина остановилась у бордюра. Либби моментально узнала место – Монро-стрит, где она стала очевидцем гибели трех поколений одной семьи под колесами беспилотного авто. И поспешно покинула автомобиль.
И тотчас же рассердилась на Джуда за выбор места встречи. Уж он-то должен был знать, как угнетающе подействовал на нее просмотр этого видеоматериала во время жюри. Дожидаясь дальнейших инструкций, Либби крепко прижимала планшет к груди, пока тот не завибрировал. «Номер 360», – гласило сообщение.
Вдоль дороги выстроились магазины – по большей части маленькие независимые бутики. По мере того как основные магазины на Хай-стрит один за другим закрывались, перебираясь в онлайн, городской центр мало-помалу пустел. Одновременно популярность маленьких независимых магазинчиков снова пошла в гору. Днем на Монро-стрит царит настоящая сутолока, но сейчас, когда стрелки часов подбираются к девяти, она оцепенела в почти полном запустении. Либби внимательно осматривала фасад каждого магазина, пока не нашла номер 360 – бывшее кафе с замазанными побелкой окнами, чтобы не глазел кто ни попадя. Включив фонарик телефона, попыталась заглянуть сквозь стеклянную филенку двери, но увидела лишь собственное отражение.
«Ты не обязана это делать», – сказала она себе. Но, как ни страшила ее мысль о встрече с Джудом лицом к лицу, уйдя сейчас, она будет терзаться до конца жизни. Осторожно нажала на ручку двери, и та открылась. Прилаженный сверху колокольчик звякнул не по размеру громко, напугав ее.
– Эгей! – дрожащим голосом произнесла Либби. Посветила телефоном по залу. Вокруг оказалось с дюжину столиков со стульями, покрытых толстым слоем пыли, а также пустые стойки и полки. На полу стремянка, в беспорядке валяются банки от краски и обрывки защитной пленки. Начатый когда-то косметический ремонт давным-давно заброшен.
– Закрой дверь, пожалуйста, – донесся голос из глубины помещения.
Сразу узнав его, Либби резко невольно порывисто передохнула. Сунув руку в карман, ощутила холод металлического клинка ножа для овощей, который прихватила в кухне, когда была вне поля зрения объектива планшета. Сжав рукоятку в ладони, тихонько прикрыла дверь.
– Нож тебе не понадобится, – заметил Джуд. – Но оставь его, если с ним тебе спокойнее.
Когда Либби повернулась в его направлении, он включил лампу, и Либби заморгала, приспосабливая глаза к свету. И теперь смогла увидеть его четко. Джуд сидел за столиком, положив на него ладони плашмя и оставив телефон рядом. Он был с головы до ног одет и укутан в темное, включая зимнее пальто и ботинки на толстой подошве с высокими зашнурованными берцами. Борода с дюйм длиной, коротко подстриженные волосы всклокочены, на носу очки. Вопреки себе Либби ощутила в душе жар какого-то чувства, облечь которое в слова не могла.
– Привет, Либби, – Джуд слегка улыбнулся ей. Тон его был дружелюбен, но напорист. Такой его версии Либби еще не встречала.
– Как ты поживала? – продолжал Джуд, но Либби еще не была готова отвечать. Похоже, это его ничуть не смутило. – Я рад, что ты пришла. Ты уверена, что не хочешь сесть? – он указал на стул напротив себя. Либби тряхнула головой, озирая его с головы до ног, как будто встретилась с ним впервые. И во многих смыслах так оно и было. Это совсем не тот человек, к которому она когда-то прониклась чувством; это совершенно незнакомый чужак. – Должно быть, у тебя масса вопросов. Валяй, выкладывай.
Кивнув, Либби кашлянула, но, как ни тужилась, не могла заставить нервы отпустить натянутые голосовые связки.
– Из всех мест, куда можно было меня привезти, ты выбрал именно эту улицу? – наконец выдавила она.
– К этому мы скоро подойдем, обещаю.
– И давно ты меня преследуешь?
– Лично – где-то пару недель. А через телефонные данные, трекеры, покупательские схемы, использование интернета и твой публичный профиль – пожалуй, никогда от тебя и не отставал. Не только с вечера нашего знакомства в Манчестере, но и за месяцы до него.
– Значит, мы встретились не случайно?
– Ни в коей мере.
Что-то в груди Либби оборвалось. Она чуть ли не огорчилась, услышав от него то, что и так подозревала.
– Как ты узнал, что я буду в том пабе?
– У нас есть доступ ко всем твоим персональным данным, включая электронную почту и ежедневник.
– То есть вы их взломали?
– Да.
– И когда ты узнал, где я проведу выходные, то увязался за мной? – Джуд кивнул. – Откуда ты знал, что я с тобой заговорю?
– Я и не знал. Я следовал за тобой из бара в бар, дожидаясь, когда ты пропустишь пару бокалов, прежде чем пытаться привлечь твое внимание. По фоткам в «Фейсбуке» я знал, что ты обожаешь караоке, а твой плей-лист в «Спотифай» поведал мне, что твой любимый исполнитель – Майкл Джексон.
– А друзья, с которыми ты был, они тоже замешаны?
– Они мне не друзья.
– Я их видела. Ты стоял с группой мужиков.
– Нет, я стоял позади группы мужиков. Я знал о них ничуть не больше, чем они обо мне. Как и в случае с моим беспилотным авто, ты ни на миг не усомнилась в том, что видишь.
– А с чего бы мне? Я верю людям, пока мне не подадут повод для обратного. Первым делом я инстинктивно принимаю все, что вижу и слышу, за чистую монету. Ну, во всяком случае, принимала, пока ты не подвернулся… Как ты мог быть столь уверен, что я к тебе привяжусь?
– По профилям, которые ты заполняла при вступлении на сайты знакомств. Мы отслеживали, страницы какого типа мужчин ты посещала, сколько задерживалась на каждом снимке, анализировали их личные качества и, само собой, поглядели на твоего бывшего, Уильяма. Изучали, что тебя влечет и что отталкивает, чему ты предпочитаешь посвящать досуг, твои онлайн-беседы; какие качества нужны человеку, чтобы ты пожелала с ним встретиться. Свою внешность я подстроил соответственно. Подстриг и перекрасил волосы, надел контактные линзы и оделся в стиле, который предпочтителен для тебя. Я стал воплощением всего, что ты искала. Единственное, чего мы не могли перестроить, это химия. И ты не можешь отрицать, что мы своего добились. Когда ты ушла, я прихватил с собой твой бокал и провел на нем анализ «Найди свою ДНК-пару», чтобы посмотреть, созданы ли мы генетически друг для друга. Хочешь знать результат?
Глаза Либби полыхали гневом, но она напружинила пальцы, чтобы не сжать их в кулаки, выдав Джуду, насколько попранной себя чувствует.
– Нет, не хочу, – процедила, скрипнув зубами. Но в глубине души ужасалась мысли, что может оказаться парой с психопатом. – А наши разговоры в тот вечер тоже состряпаны специально?
– Некоторые – да.
– Типа чего?
– Типа моей любви к иностранному кино и выпечке и знания песен Майкла Джексона.
– Но у тебя слова прямо от зубов отскакивали!
– Моя команда пересылала тексты на мои смарт-линзы, а я их читал. А потом быстро снял их, когда ты подошла поговорить со мной. Но не все было подстроено.
– Что же было неподдельным?
– Мой интерес к тому, что ты говорила.
– И ты рассчитываешь, что я в это поверю? – Либби засмеялась.
– Я не рассчитываю, что ты поверишь хотя бы единому моему слову. Но раз ты настолько убеждена, что я буду тебе врать, с какой стати явилась сюда сегодня?
Либби открыла было рот, но осеклась. Ответа у нее не было.
– Как мне тебя называть? – вместо этого поинтересовалась она. – Как я полагаю, Джуд Харрисон – не твое настоящее имя?
Он покачал головой.
– Продолжай называть меня Джудом, если так будет проще.
– Нет, я хочу знать твое настоящее имя.
– Это к делу не относится. Я закопался во Всемирной паутине уже настолько глубоко, что к моменту, когда ты уйдешь отсюда – и если надумаешь известить полицию о нашей встрече, – мое настоящее имя не будет иметь ни малейшего значения. Они не приблизятся ко мне ни на йоту.
– Мне плевать. Ты должен мне сказать.
– Ноа Харрис.
Фамилия показалась Либби смутно знакомой, но от избытка информации голова у нее шла кругом, и сообразить, откуда именно, она не могла.
– Почему ты назвался Джудом?
– «Хей, Джуд» была любимой песней твоего покойного брата. Ее проигрывали на его похоронах. А когда дошло до рефрена, твоя семья встала на ноги, взялась за руки над головой и подпевала «на-на-на». Вскоре встали и остальные, чтобы присоединиться.
– Да как ты смеешь?! Откуда ты мог узнать?
– В наши дни люди всё записывают для потомков. Найти это в Сети было нетрудно.
Глубина его изысканий и познаний заставила Либби содрогнуться.
– Почему из всех людей на свете тебе вздумалось выбрать именно меня?
– Нам требовался человек, наделенный нравственностью и моральными ценностями, искренне заботящийся о благополучии незнакомых ему людей. Для трансляции требовалась женщина, вызывающая симпатию и мужчин, и женщин всех возрастов. А чтобы они эмоционально сопереживали ей, требовалось, чтобы сердце у нее было разбито.
– По-твоему, мир считает меня сломленной?
– А разве я не прав?
– Ну и жопа же ты…
– Мы должны были дать нашему знаковому персонажу Пассажира, за которого она вступится. Кто же лучше годится на эту роль, как не человек с душещипательной историей, к которому ее тянет? А уж факт нашей обоюдной ненависти к автономным автомобилям, разумеется, был грандиозным плюсом и одной из причин, по которой мы ввели тебя в состав присяжных этого жюри.
– Вы меня ввели? Я не была выбрана случайно?
– Я полагал, ты уже это сообразила. Нам нужна была личность, способная поставить под вопрос решения других членов жюри. Должен признаться, после первого дня, когда тебя то и дело осаживали, а ты сложила руки и уже не пыталась дать отпор, мы уже думали, что дали маху. Но на второй день незадолго до первого увоза ты и сама расправила крылья. Вот тут-то мы и поняли, что лучшего и желать было грешно.
В глубине души Либби до сих пор бурлил гнев. Она уже давно смирилась с тем, что была марионеткой, но даже не догадывалась, насколько далеко зашла ложь. И чувствовала себя теперь круглой дурой.
– Но почему конкретно я? Вокруг миллионы женщин, разделяющих мои взгляды.
– Но они не разделяют того, что роднит тебя и меня.
– То есть? – подняла брови Либби.
– Придя сюда, ты спросила, почему я выбрал именно это место. Судя по тому, что я выяснил, собирая твои данные, тебя сформировали три события. Сначала ты нашла тело брата, потом твой хахаль обрюхатил другую женщину, а потом ты стала очевидцем гибели трех человек на этой дороге. Одно из этих событий нас роднит.
– Не поняла.
– Три поколения женщин, умерших у тебя на глазах прямо за этой дверью, были моей женой, моей дочерью и моей матерью.
