У Канцлера Российской Империи графа Николая Петровича Румянцева своих детей не было. Тем не менее, «отцом» его называли многие. Человек, отдавший жизнь государевой службе, покровительствовавший наукам, снарядивший первые две российских кругосветки, учредивший знаменитый «Румянцевский кружок» и собравший знаменитую «Румянцевскую библиотеку» завещанную государству (впоследствии ставшую Ленинской, сегодня - Российской Национальной), за более чем 70 лет жизни так и не успел обзавестись семьей.
Остров на память
Библиотека занимала несколько больших помещений гомельского дворца графа Румянцева. Даже не помещений, а именно залов, с уходящими ввысь, украшенными сложным орнаментом потолками и огромными окнами. Полки с книгами занимали все пространство стен. На высоте примерно сажени* вдоль них проходила узенька галерейка, но даже с нее нельзя было дотянуться до верхних томов. Для этого приходилось использовать маленькую, несколько вершков** вышиной, скамеечку со ступеньками.
Молодой человек в мундире морского лейтенанта вытащил наугад толстый фолиант и, присев на скамеечку, прочитал:
– Павсаний. Описание Еллады или Путешествие по Греции. Николай Петрович, откуда у вас такие чудеса.
Наблюдавший снизу за лейтенантом седовласый и статный мужчина в простом, домашнем платье чуть улыбнулся:
– Да. разве все упомнишь? Ведь тут тысячи томов, и далеко не все я покупал. Некоторые, поверите ли, и в руках не держал. Сам бывает вытащу книжку, смотрю, и не могу вспомнить, откуда она у меня. Хорошо еще Елизар мой учет ведет. Он хоть и из крестьян, а человек грамотный, мною лично трем языкам обучен. По-французски и по-немецки даже говорить свободно может. Как-никак, а без малого 15 лет со мной во Франкфурте жил, когда матушка Императрица Екатерина II меня в Германский союз посланником отрядила. Вот он все книги знает, что, какая, да откуда, да когда куплена и почем. Какую так не помнет, так в книжку глянет, там у него все записано. А впрочем, дайте-ка...
Молодой человек нагнулся, просунул книгу через щель в перилах и подал ее хозяину библиотеки. Тот бережно принял том и открыл переплет.
– Эту знаю. Эту книгу я в Венеции купил, когда после учебы в Лейдене по Европе путешествовал. Молодой совсем был, 25 лет. Мы тогда с товарищем весь Старый свет объехали. Рим, Париж, Берлин, Женева... Впрочем, не мне вам про путешествия рассказывать, вы то больше моего по миру походили. Мне вам только позавидовать.
– Ой, не стоит завидовать, Николай Петрович, дорогой. Кабы вы знали, сколько человек из наших странствий, коих без вас и не состоялось бы, домой не вернулось. Скольких мы морю отдали. И ведь даже креста над ними нет. Такое путешествие хорошо, когда ты к тропическому острову пристанешь, вот тогда ты душей отдыхаешь, да и матросики у тебя все довольны. А когда тебя в Беринговом море льдами затирает, так, что корпус трещит и вот-вот кажется лопнет, когда все только на Бога и уповают, поскольку все только в его руках и силах, и ты сам ничего сделать не можешь, когда видишь, вот-вот — и бунт на борту поднимется, тогда завидовать нечему. А такого в морской службе побольше будет, чем тропических островов с бананами да ананасами.
– А вот, кстати говоря, про бананы. Вы же их пробовали. Я только слышал. Они же до нас не доезжают. Ананасов — масса, а бананов нет. Что, действительно они так хороши на вкус, как пишут?
Молодой человек облокотился на перила и широко улыбнулся. По тому, как она свободно себя держал, как легко называл хозяина, вдвое старшего его по летам и вчетверо — по чину, ибо гражданский чин Канцлера был первого класса и соответствовал флотскому Генерал-адмиралу, не «Ваша светлость», как того требовал этикет, а запросто, по имени-отчеству, легко можно было понять, что он здесь желанный гость и что высокопоставленный хозяин относится к нему, как к сыну.
– Так не был бы хорош, не писали бы. Нежный, как, не знаю даже. с чем сравнить...
Молодой человек прикрыл глаза и изобразил рукой в воздухе какую-то волнистую фигуру.
– Ну, вот, как пудинг... Или если как масло коровье с сахаром взбить — примерно так получится. Но тут не расскажешь, тут пробовать надо.
– Вот видите, а вы говорите, что нечему завидовать. Да уж хотя бы и этому. Я вот уже 66 лет на свете прожил, а и десятой части не видел и не пробовал того, что вы за свои 30.
– Положим, не за тридцать... Я ведь в первый поход юнгой пошел в 15. Тому 17 лет прошло.
– Вот, и за 17 лет — два раза вокруг всей нашей планиды обошли.
– Кабы не вы, и одного бы не обошел. Я же ведь знаю, что и ту экспедицию Крузенштерна тоже вы финансировали, Иван Федорович мне это сам рассказывал.
– Он несколько преувеличил мои заслуги. Я ее тогда финансировал будучи главой Департамента водных коммуникаций. То-есть, некоторым образом, находясь на государственной службе. Лично же я только принял на себя содержание одного из двух шлюпов, да и то — частично, на паях с Российско-Американской компанией.
– Все равно, без вашего содействия ничего бы не получилось. Ведь это вы уговорили Государя Императора на снаряжение экспедиции. Ведь вы? Не отпирайтесь.
Граф не ответил, улыбнулся и подал занимавшую его руки книгу обратно наверх. Молодой человек принял том и не глядя поставил его на место. Тем временем Николай Петрович подошел к одному из стеллажей и подозвал к себе молодого человека:
– Отто Евстафьевич, милый друг, подойдите сюда, извольте посмотреть вот сюда.
Молодой человек резво сбежал с галереи и приблизился к Канцлеру. Тот указал на пустую нишу:
– Что вы тут видите?
В вопросе явно виден был подвох, но, поскольку другого выхода не было, молодой моряк ответил:
– Ничего.
– Не совсем правильный ответ. Пока — ничего, так будет вернее. Потому, что не далее, чем через несколько месяцев тут будет стоять книга, которую мы назовем «Путешествие в южный океан и Берингов пролив для отыскания северо-восточного морского прохода, под начальством Отто Евстафьевича Коцебу в 1815, 1816, 1817, 1818 годах с рисунками и географическими картами». Вы же выполнили мою просьбу, привезли свои журналы?
– Разумеется, разве я мог ослушаться. я оставил их во флигеле. Если желаете — прямо сейчас принесу.
– Не стоит торопиться, всему свое время. Я вот раз поторопился, и схлопотал от государя Павла I повеление «уехать в чужие края».
Молодой Коцебу предусмотрительно не стал выспрашивать, что именно произошло между Императором и графом. Если граф захочет раскрыть секрет, который в свое время так волновал весь свет, он расскажет сам. А не расскажет — значит ему. молодому лейтенанту, знать этого не надо. Канцлер же продолжил:
– Хорошо еще было куда уезжать. Батюшка Петр Александрович тогда еще недавно как умер и оставил мне Гомель, коей ему за верную службу подарила «для увеселения» матушка Екатерина Великая. В грамоте ее так и было записано: «в вечное потомственное владение для увеселения». Вот я тут и «увеселялся» несколько лет вдали от столицы за свое нетерпение. Поэтому правильно говорят — всему свое время.
– Кажется мне, что с увеселителями городу повезло.
– Да, батюшка многое для города сделал. Могу вам рассказать интересный анекдот. В Гомеле всегда было много уездных чиновников, которых Петр Александрович терпеть не мог. Такие, знаете, настоящие крысы. Только и смотрят, где чего украсть, только и ждут, чтоб укусить исподтишка, а в глаза — благодетелем величают. И вот он решил от них избавиться. А как избавишься, когда вокруг почти сотня деревень, 12 000 дворов, а город только один. Стало быть чиновникам больше негде и быть, как только тут. И тогда отец мой испросил у матушки-императрицы сделать здесь из города частное местечковое владение. И императрица Екатерина Великая ему сказала: «Изволь, но с условием, что ты рядом построишь город государственный, в который мои чиновники смогут переместиться». И батюшка тогда в трех верстах поставил город Белица. Построил там церковь Николая Чудотворца и перевел туда в 1877 году правление уездного комиссара и уездный суд. Но хоть Гомель и стал местечком, никто из дворянства или купечества отсюда не уехал. Вот так-то. Вся жизнь осталась тут.
– Я этому совсем не удивляюсь. Я бы тоже не уехал, если ваш батюшка был похож на вас. Вернее, конечно, если вы похожи на батюшку.
– Что вы, какое там, Петр Александрович был гениальным военачальником, покорителем Польши, а я — не более, чем не очень успешный дипломат и чиновник. Никакого сравнения. И не надо со мной спорить, - быстро добавил граф, видя, что лейтенант собирается что-то возразить. – От моего батюшки, Генерала-фельдмаршала Румянцева-Задунайского на России великая память останется. Турков победил, города строил, труды по военному делу писал. А что обо мне вспомнят?
– А сколько вы на свой капитал научных экспедиций снарядили?
– То для науки хорошо, и я рад тому. Но обо мне то никто не помянет. Хотя я об этом и не радею. А вот плохое… Я думаю, везде напишут, что это именно граф Николай Петрович Румянцев, будучи Министром иностранных дел Империи, убедил Государя Императора Александра в том, что Наполеон с его Великой Армией не пойдёт на Москву…
Молодой лейтенант хотел было возразить, что вся Россия знает, как граф поплатился за свою ошибку, как его разбил апокалиптический удар сразу после известия о том, что Бонапарт перешёл границу. Но не стал расстраивать Канцлера, напоминая тому о немощах. Ведь графу так и не удалось полностью оправиться, после удара он наполовину оглох.
– Нет, что от меня кроме той славы останется? Вот разве что этот дворец… Да и тот когда-нибудь снесут. Nil permanet sub sole***…
– Ну, уж если вы Экклезиаста поминаете, так он же далее поминает, что, – лейтенант закрыл глаза и процитировал, – «мудрого не будут помнить вечно, как и глупого; в грядущие дни все будет забыто, и увы! мудрый умирает наравне с глупым». Однако, – Коцебу открыл глаза и продолжил – смею вас уверить. Вас не забудут. А возможно будут помнить и покрепче батюшки вашего. И не только в России.
– Молодой человек, – усмехнулся граф, – я не люблю, когда мне льстят. Тем более когда льстят без всяких оснований.
– Однако позвольте мне доказать вам свои слова. Для того, граф, я попрошу вас пройти в ваш кабинет. Там я вам что-то покажу.
В кабинете он подвел Румянцева к большому глобусу и повернув его к себе Камчаткой указал в пустоту.
– Вот примерно тут, в северной широте 14 градусов 57 минут я открыл группу островов. И один из них, пользуясь правом первооткрывателя, позволил себе назвать «островом графа Румянцева».
Граф молчал, но глаза его блестели.
– Пройдя дальше южнее и подойдя к Сандвичевым островам я нашел еще несколько групп островов. И одну из групп назвал купою островов **** графа Румянцева.
Граф продолжал молчать. Он сделал шаг к Коцебу и, обняв его, уткнулся в плечо. Лейтенант почувствовал на щеке влагу: граф плакал. И только тут Отто Коцебу заметил, какой Николай Петрович старый.
* сажень - чуть больше 2 метров (2,1336)
** вершок - примерно 4,5 сантиметра (4,445)
*** Nil permanet sub sole – лат. "Ничто ни вечно под солнцем", известный перефраз из Библии, "Книга Экклезиаста": Nil sub sole novum – "Ничто не ново под солнцем"
**** купа островов - группа близко расположенных островов.
Валерий ЧУМАКОВ, Москва
Фото: wikipedia.org, geoportal.rgo.ru
© "Союзное государство", № 10, 2013
Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите канал, подпишитесь и поставьте лайк!