В своем романе "Приговор и убийство" ведущий писатель Виктор Астафьев пишет о советской судебной системе и людях, которые ей служат.
'Когда началась борьба за создание нового человека, советское общество свернуло с пути человека и посмотрело туда, где пасутся стада. За короткий период времени была достигнута небывалая рождаемость, и образ советского учителя, советского врача и советского партийного функционера закрепился. В этом контексте, чем больше человек похож на стадо, чем безмозглее, хрупче и грубее его натура, тем больше он подходит для справедливого наказания (Виктор Астафьев, "Оклеветанные и убитые").
И хотя современные исторические аргументы могут защитить и оправдать сталинские репрессии, голод и массовый терроризм, есть несколько общеизвестных фактов, которые шокируют любого разумного человека.
Однако самая страшная часть "начинающего родительства" заключается в том, что дети начинают осуждать своих родителей. Пример Павлика Морозова остается спорным. Его имя стало прозвищем. Павлик осудил своего отца. Для многих это все, что они знают о нем. Однако в этой истории есть много подводных камней. Павлик не очень ладил со своим отцом. Отец жестоко обращался с детьми и матерью Павлика, а затем ушел из семьи. Поэтому дело Морозова является весьма спорным.
Более того, многие пионеры решили последовать примеру Павлика. Они обвиняли родителей. Они обвинили родителей в "воровстве", хотя те украли "общую сельскохозяйственную собственность", чтобы спасти своих детей от голода и накормить их. Примечателен случай с Проней Коливиной.
Проня вступила в комсомол в 1928 году и стала одной из первых в своем селе; окончив четыре класса, она устроилась работать в Рудницкую школу и вскоре стала директором первого класса.
Мы узнали о героических поступках пионеров, которые были готовы пойти на жертвы, чтобы разоблачить своих классовых врагов, и твердо усвоили, что "коллективная сельскохозяйственная собственность священна и неприкосновенна". Как и эти герои, я долго не говорил матери, что она ворует хлеб в колхозе ("Комсомолец Севера", 29 июня 1934 г.).
Проня жила со своей матерью. Когда они возвращались домой из школы, они вместе шли рубить дрова. Ее мать говорила, что "ключ от нашей шкатулки был похож на ключ от обычного фермерского сарая". Моя мать сама работала сиделкой и пробовала замки. Один из них пригодился.
Через некоторое время мама пошла за сеном. Она призналась сыну, что три раза ходила в амбар и принесла оттуда несколько мешков ржи, которые обменяла на сено и овец. После этого случая Проня решил сообщить о матери.
Я пришла в школу и рассказала все психологу г-же Хорзаковой.
Вечером меня допрашивал сотрудник милиции Кузнецов. Я рассказал ему все. В свой следующий выходной я отправился домой". (Там же).
Сам пионер был вознагражден отдыхом в лагере Алтек. Очевидно, что мать действительно совершила кражу. Но сам факт того, что сегодня сын заявил о пропаже матери, пугает. Однако мать отделалась легким испугом и была наказана лишь общественными работами.
Было много других людей, которые оказались в более неблагоприятном положении: "Закон о трех пунктах" 1932 года ввел суровые наказания, иногда приводившие к смертной казни. Даже для того, чтобы убрать "несколько килограммов" с линии. Именно так назывался закон, принятый 7 августа 1932 года.
Позднее советские власти признали, что при его реализации были допущены "ошибки".
20 июля 1936 года Генеральный прокурор СССР Вышинский прекратил расследование дел по этому закону. Общее количество расследованных дел составило 115 553. Из них 24 007 (21%) были поддержаны, а 91 546 (79%) были признаны неправильно примененными, и эти дела были переданы в другие документы для рассмотрения. Всего цензуре подверглись 37 425 дел (32% от общего числа расследованных дел) (см.: Доклад Генерального прокурора СССР А.Д. А. Вышинского И.В. Сталину, М.И. Калинину, В.В. М. Молотову о выполнении решений ЦК и ЦКК КПСС от 16 января 1936 года).
Но только это уже не остановило колеса угнетения. А с учетом печально известного 1937 года становится ясно, насколько абсурдны многие из этих дел сегодня. В случае с Глухой ЧК, целая группа глухих ЧК была расстреляна в Ленинграде по обвинению в шпионаже. Павел Лычагов, блестящий летчик, был расстрелян без суда и следствия. По личному приказу Белого жена Лычагова, Мария Нестеренко, также была расстреляна без суда и следствия.