- Кого в вашей семье считают героем?
У вас есть ответ?
Вот Машу этот вопрос недавно поставил в тупик. Её спросила об этом учёная-антрополог, которая интервьюирует людей для будущей книги о сохранении семейной памяти.
Наверное, типичный ответ: герои - это участники Второй мировой. Почему Маша задумалась? Наверное, потому, что наших дедушек в семье не героизировали. А почему? А вероятно, потому, что они сами не вспоминали вслух о военном прошлом.
Однажды 9 мая Машин класс поздравлял ветеранов: дети бегали по домам и вручали старичкам ветки сирени. Дедушка Лёня приехал к нам в гости торжественный и нарядный, с наградами на пиджаке. Но ему не досталось ветки: дедушка был дедушкой, а не ветераном. Он наблюдал за суетой с сиренью, хмурился, но молчал.
На следующий год дедушка подарил Маше набор открыток Мамаева кургана. И к 9 мая Маша оформила плакат о Сталинградской битве. Понятно было, что дедушка имел к битве какое-то отношение. Но какое, не рассказывал. А Маша и не спрашивала: битвы и ордена интересовали мальчишек.
Хоть и поздно, но интерес у нас появился. Решение этой задачи мы, разумеется, начали с той же “Биографии в фотографиях”.
А для дедушки всё началось с Метростроя. Там ему вновь выпал шанс получить образование, и он его не упустил:
“Пришел на шахту, а там объявление: “Желающие учиться на рабфаке, получите путёвки в ячейке комсомола”. Я - туда, получил путёвку и бегом на рабфак. Учился и работал”.
Имеется в виду рабфак МГУ. Понятно, что образование, особенно высшее, было социальным лифтом, но, закончив ВУЗы, наши бабушки и дедушки не просто получили золотой ключик к карьере, но и стали талантливыми учёными. И нас восхищает их стремление учиться и жажда знаний.
Дедушкины снимки первой половины 1930-х иллюстрируют его успехи: ударник учёбы и труда, председатель месткома. За несколько лет самостоятельной жизни робкий мальчик заметно изменился и превратился в уверенного в себе красавца с зачёсанными назад волосами, блеском в глазах и ласковой улыбкой чувственных губ. Он научился себя уважать и осознал собственную привлекательность.
А вот на снимке конца 1930-х лицо у дедушки напряженное, уставшее, без улыбки:
“Мы готовились к войне и во время учебы проходили высшую вневойсковую подготовку. Я учился на год дольше, из нас готовили командиров. Я попал в группу лётчиков-наблюдателей: мы на лето выезжали на практику на военные аэродромы.”
И тут же дедушка замечает: никто из однокурсников не служил по военной специальности. А чем же они занимались на самом деле?
В 1941 году дедушка закончил физфак МГУ, а в 1942 ушёл на фронт. На военных фото из папки он сначала с одним “кубарём” - младший воентехник, потом с тремя - сержант, в 1943-м - капитан и в 1945-м - майор. Судя по трудовой книжке, в период с 1942 по 1946 год он работал в органах МГБ СССР. И это не насыщает любопытство, а наоборот, разжигает.
Вот, собственно, чем мы располагали в начале. Потом добавились наградные листы с сайта “Подвиг народа”:
“Руководя группой разведчиков, сумел поставить работу так, что группа систематически даёт ценнейшие данные о противнике. Проявил себя самым лучшим специалистом по разработке замыслов противника, группировок его сил, дислокаций соединений и частей. Сумел в трудных полевых условиях обучить большое количество работников специальной службы, работающих сейчас самостоятельно.”
Что за разведка, что за сведения, как они добывались?
Мы отправили запросы во все “почтовые ящики”, где дедушка работал. Помня о его вечной присказке: “Подписку давал”, мы не очень рассчитывали на успех. Но пресловутая подписка оказалась залогом сохранности скрупулёзно собранных досье.
Личное дело из Росатома оказалось весьма содержательным. Благодаря дотошности режимной службы приподнялась завеса тайны даже над семьями Любы и дедушки Лёни - например, именно оттуда мы узнали годы смерти Любиных родителей: Абрама - 1938-й и Софьи - 1945-й.
Но сейчас речь не о том. Мы получили подробный послужной список дедушки Лёни. И вот чем дедушка занимался в начале военной службы:
“Июль - ноябрь 1941 г. - курсант, разведкурсы усовершенствования комсостава при Высшей школе Красной армии, Москва.
1941-1942 г. - референт, разведуправление Генштаба Красной Армии, Москва”.
Что это за курсы? С.Чернопруд в книге “НКВД-НКГБ в годы Великой Отечественной войны” пишет, что в 1941 году в состав этих курсов зачислили большую группу молодых учёных, выпускников ведущих ВУЗов, с серьёзной математической и технической подготовкой. Там изучали системы шифров, методы дешифрования и немецкий. А ведь и правда, на вопрос анкеты: “Какими иностранными языками владеете?” - дедушка ответил: “Немецким, со словарём”. Домашние и не подозревали, что он знал немецкий.
В ноябре 1941 года выпускники курсов были направлены на работу в дешифровальные отделения на фронтах. Как раз в ноябре дедушка закончил учёбу и служил сперва в Генштабе, потом на фронте в спецслужбе войск НКВД. Сотрудники спецслужбы занимались радиоразведкой, вели шифрованную радиопереписку, осуществляли радиоперехват вражеских сообщений, взламывали коды и шифры и добывали сведения.
Дедушка, понятное дело, о службе молчал, но зато некоторые бывшие разведчики оставили воспоминания. И по ним можно хотя бы примерно представить себе напряжение и опасность их работы.
Весь день они ломали головы над телеграммами. Разгадав ключ, можно было легко расшифровать почти все радиограммы, но противник менял шифры порой по шесть раз за сутки. Успех зависел от быстроты математического мышления и знания языка. Оперативные группы старались подъехать как можно ближе к линии фронта, чтобы услышать менее мощные радиостанции противника. Там, под бомбёжкой или перестрелкой, разведчики рисковали жизнями. Однако, дешифровщиков берегли: нельзя было допустить, чтобы ценные специалисты и носители секретной информации попали в плен.
Теперь понятно, почему дедушка обрадовался, когда наша мама после школы решила поступать на мехмат, и купил ей для подготовки пособие Моденова. И почему он Маше настоятельно советовал налегать в институте на информатику. Основываясь на собственном военном опыте, дедушка считал их важными, прогрессивными и интересными.
Таня сохранила все дедушкины бумаги. Среди них есть его единственный текст о войне. На сложенной гармошкой бумаге для ЭВМ, с одного края перфорированной, испещрённой столбцами цифр, дедушка торопливыми каракулями, то и дело зачёркивая и вставляя слова, набросал:
“Мои личные участие в войне и вклад - мизерные. Служил в разведке, наше подразделение подчинялось непосредственно Москве. В генералы не вышел: начал младшим лейтенантом, закончил майором. Награждён четырьмя орденами и тремя медалями”.
Ордена - это два “Отечественной Войны” II степени и два “Красной Звезды”.
“Но вот что тревожило и, наверное, ещё и сейчас не совсем затихло, пожалуй, у всех, кто вернулся живым:
И я глотнул военной гари,
И ею сыт давным- давно,
И я видал фашистов хари
Не только снятыми в кино.
Но радость светлую Победы
Затмил вопрос сирот немой:
“Вот наши бати не приедут,
А как же ты пришёл домой?”
Ответишь: “Это просто случай”, -
Кивнут спокойно головой,
Ты ж совесть собственную мучай:
“Эх, почему же я живой?”
День Победы встречал в Чехословакии, недалеко от Брно. Там его праздновали 7 и 8 мая. Вся деревня от мала до велика в национальных костюмах, полдня демонстрировали по улице деревни и двое суток танцевали в деревенском клубе и на площади перед ним (а пьяных не было). Русских солдат и офицеров качали на руках.”
Мы слишком поздно поняли, что радость победы была отравлена для дедушки муками совести, и уже не можем сказать ему о сочувствии.
Начало наших историй можно прочитать тут.
Подписывайтесь, чтобы не пропустить продолжения.