Нина Николаевна Литовцева, актриса, режиссер, педагог, народная артистка РСФСР – одна из самых неординарных и интересных личностей Московского Художественного театра. Немало загадочного связано с ее судьбой – трудной и не слишком счастливой, несмотря на то, что всю жизнь она прожила в браке с кумиром театральной России – Василием Ивановичем Качаловым.
Взять хотя бы год ее рождения. Когда именно родилась Нина Левестам (или Левестамм, как эту фамилию писали до революции и как пишет в своих мемуарах ее сын Вадим Шверубович), незаконорожденная дочь железнодорожного инженера, установить трудно. В энциклопедии «Московский Художественный театр. Сто лет» значится 1871 год. Сама она в разнообразных анкетах, которые сегодня хранятся в ее личном деле в Музее МХАТ, указывала ровно на десять лет позже – 1881-й. Есть и еще одна дата: 1878 (так написано в Википедии, так же начертано карандашом в ее учетной карточке в Музее МХАТ).
Сложно сказать, что тут является правдой. Вряд ли Нина Левестам окончила Московское Филармоническое училище в 15 лет – а именно так бы было, если бы годом ее рождения действительно являлся 1881-й. Потому что дата окончания ею класса Владимира Ивановича Немировича-Данченко в Филармоническом училище сомнения не вызывает: это 1896 год. Так что возможно, что родилась Нина Николаевна в 1878 году, а может, и еще раньше – в 1871-м.
Впрочем, все эти цифры и вычисления не так уж важны. Гораздо важнее другое – дар молодой актрисы, который к моменту окончания Московского Филармонического училища был очевиден. Немирович-Данченко ценил свою ученицу, доверил ей роль Норы в постановке «Кукольного дома» Ибсена, а когда Нина уехала играть в провинцию, поступив в труппу Михаила Бородая, писал ей письма. К тому времени она уже взяла сценический псевдоним Литовцева, что стало вынужденной мерой: родня со стороны Левестамов запретила девушке выступать под своей фамилией – ремесло актрисы в те годы в иных слоях общества еще воспринималось как сомнительное.
В Астрахани, Казани, Рязани, Саратове, Кисловодске Нина Литовцева с большим успехом играла ведущие роли: ибсеновскую Нору и Софью в «Горе от ума», Юдифь в трагедии Гуцкова «Уриэль Акоста» и Луизу в «Коварстве и любви» Шиллера. В 1898 году она познакомилась с Василием Качаловым, восходящей звездой провинциальной сцены, и в 1900 году в Кисловодске вышла за него замуж. Молодого мужа пригласили в МХТ в том же году, а в 1901-м труппу Художественного театра вошла и Нина Литовцева.
В Москве от больших ролей и положения премьерши, с которым она успела сжиться в провинции, ей пришлось отвыкать: первые несколько лет у Нины Литовцевой были только вводы. Она играла Сарру в «Иванове», Ирину в «Трех сестрах», Варю в «Вишневом саде», Наташу в «На дне». В роли Сарры Нина Николаевна выходила в очередь с Ольгой Книппер-Чеховой, и некоторым зрителям казалось, что ее нервический темперамент больше соответствует образу обреченной чахоточной жены Иванова, чем жизнерадостный характер Книппер. Актриса Валентина Веригина вспоминала, как потрясла ее сцена, в которой Иванов – Качалов в сердцах бросал Сарре злое: «Мне доктор сказал, что ты скоро умрешь»: «Запечатлелся вопрос Сарры — Литовцевой, произнесенный шепотом: “Когда?” и ее глаза, полные ужаса».
Литовцева была второй, после Марии Роксановой, исполнительницей роли Татьяны в «Мещанах» Горького, однако тут не снискала особых похвал. Более благосклонно была воспринята ее горничная Фима в «Детях солнца». Но все это не играло существенной роли, так как положение в театре Нину Литовцеву категорически не устраивало. Она чувствовала в себе бездну нерастраченных сил, верила в свою актерскую судьбу. Она решила уйти из МХТ хотя бы на время. Побег был задуман в сторону антрепризы К.Н. Незлобина в Риге, где Мария Андреева и Максим Горький при финансовом участии Саввы Морозова планировали устроить свой театр и куда очень ждали Василия Качалова.
Качалов, однако, из Художественного театра не ушел, а вот Нина Литовцева в 1907 году взяла в МХТ годовой отпуск и поехала на зимний сезон в Ригу.
Вот как вспоминал об этом сын Качалова и Литовцевой Вадим Шверубович:
«Меня она взяла с собой. Начала она сезон очень хорошо. Первой ролью (кажется) была Иола в пьесе “Иола” Жулавского. Мы спали с ней в одной комнате; думая, что я сплю, она работала над ролью. Пока это были только слова, я только слушал ее, но когда она по десять-пятнадцать-двадцать раз падала на пол, вырабатывая падение “как подкошенная” (по пьесе, граф, ее муж, подстреливает ее из лука, когда она в состоянии лунатизма ходит ночами по стене замка), мне делалось ее безумно жалко, я ревел под одеялом и клялся, что никогда не буду играть на сцене.
Наступила сырая, дождливая рижская осень, мать простудилась, насморк перешел в воспаление среднего уха, надо было делать прокол нарыва. В Риге были хорошие врачи, но квартирохозяева рекомендовали своего знакомого, но плохого врача. Он сделал прокол так, что началось общее заражение крови. Матери за эту зиму сделали две трепанации черепа и три операции около бедра, где процесс проходил с особой остротой. Кроме того, в эту же зиму ей вырезали аппендикс. Всего, с проколом уха, она перенесла за пять месяцев семь операций под наркозом.
В Москву ее привезли в марте 1908 года совершенным инвалидом. Только летом она начала ходить, вернее, передвигаться: ей сделали скамеечку-козлы, она переставляла их перед собой и таким образом передвигалась с места на место. То, что она все это перенесла и осталась жива, считалось чудом».
Ее актерская карьера была закончена, хотя на сцену она еще выйдет не раз. Но главной в профессиональной жизни Нины Николаевны отныне будет педагогическая и режиссерская деятельность.
А еще была деятельность общественная. Когда началась Первая мировая война, Нина Николаевна, сама ходившая с палочкой, решила стать сестрой милосердия.
Снова предоставим слово Вадиму Шверубовичу:
«С осени 1914 года она училась на курсах сестер милосердия, кончила их, практиковала в Ново-Екатерининской больнице и в лазарете, который помещался в части здания Первой студии Художественного театра, поступила в Никольскую общину и в мае уехала с санитарным отрядом Союза городов в Галицию. Она писала мне оттуда интереснейшие письма, в которых для конспирации наша армия называлась “Сергей Николаевич”. “Сергей Николаевич чувствует себя неплохо, его посылают в горы” — означало хорошие дела и наступление в Карпатах; “Сергей Николаевич стал часто прихварывать, не пришлось бы ему вернуться домой” — я должен был понять, что положение армии плохое и намечается отступление из пределов Австрии, и т. д. Письма все доходили без единой черной полосы военной цензуры, и я был осведомлен лучше, чем другие, читавшие только газеты. Я был очень горд и доволен тем, что у меня мать на фронте, что она получила Георгиевскую медаль за то, что работала под огнем....»
Творческую радость в работе в то время давало ей преподавание в так называемой «Школе трех Николаев», из которой выросла Вторая студия МХТ. В 1916 году Вахтанг Мчеделов поставил во Второй студии «Зеленое кольцо» Зинаиды Гиппиус – в этом спектакле Литовцева выходила в роли матери главной героини Финочки.
Исследователь судьбы и творчества Нины Литовцевой Мария Игнатьева так пишет про этот образ:
«В “Зеленом кольце” Литовцева играла Елену Ивановну Вожжину, мать Финочки. Сюжет пьесы отдаленно напоминал семейную историю самой Нины Левестам, которую мать воспитывала одна, без отца. Как и любовник Елены Ивановны в пьесе, отец Нины Левестам не смог или не захотел оставить семью. Образ Елены Ивановны, интеллигентной современной женщины, нервной и с чувством неизгладимой вины перед дочерью, Литовцевой был близок и понятен. Роль давала актрисе любимую ею динамику психологического развития. Елена Ивановна являлась зрителю в начале второго акта скромной и забитой, по ходу действия актриса открывала ее внутреннюю красоту в исповедальном рассказе о большой любви и потерянном счастье. В последнем акте, нечаянно обнаружив, что отец увозит Финочку, героиня впадала в отчаяние, в котором звучали ноты подлинного трагизма: “Ты сама? Сама? К нему жить? А я? меня одну? Мать, как собаку?.. как больную собаку?.. на курсы… нормально… а меня бросила… меня не надо… как собаку”».
В 1919 году, в разгар гражданской войны, часть артистов МХТ отправилась в гастрольную поездку по Югу России. Эту группу окрестили «качаловской». Тогда никто не мог предположить, что их странствия затянутся на несколько лет: оказавшись отрезанными наступлением белой армией, члены «качаловской группы» в результате перебрались сначала в Грузию, а затем и в Европу. В Москву возвращаться планировали, но, скажем, семью Качаловых останавливали серьезные опасения – их сын Вадим Шверубович успел повоевать на стороне белых, и Нина Николаевна с Василием Ивановичем боялись, что возвращение будет стоить ему свободы, а возможно, и жизни.
Однако обошлось. Вернувшись с «качаловской группой» в Москву, Литовцева по-прежнему занималась режиссурой. Работала над спектаклем «Николай I и декабристы», занималась с артистами в период репетиций «Бронепоезда 14-69», восстанавливала старый спектакль «У врат царства». С Немировичем-Данченко готовила постановку «Нашей молодости» (1930) и легендарных «Трех сестер» (1940), со Станиславским – трудилась над «Талантами и поклонниками» (1933).
Преподавала в Школе-студии МХАТ. В 1947 году вместе с Михаилом Кедровым и Ильей Судаковым поставила спектакль «Дядя Ваня», где сыграла роль Войницкой, а в 1951-м с тем же Кедровым и Платоном Лесли – «Плоды просвещения». Умерла Нина Николаевна Литовцева в 1956 году, на восемь лет пережив своего знаменитого мужа.
Фото из фондов Музея МХАТ.
Что почитать по теме:
В.В. Шверубович О людях, о театре и о себе. М.: Искусство, 1976.
А также публикации Марии Игнатьевой в газете «Экран и сцена»:
Жена Качалова | Газета о театре и кино. (screenstage.ru)
Жена Качалова | Газета о театре и кино. (screenstage.ru)
Жена Качалова | Газета о театре и кино. (screenstage.ru)
Жена Качалова | Газета о театре и кино. (screenstage.ru)
Жена Качалова | Газета о театре и кино. (screenstage.ru)
Жена Качалова | Газета о театре и кино. (screenstage.ru)