Нина Владленовна стояла посреди кухни и громко отчитывала своего провинившегося мужа. Обычно в их семье происходило все наоборот: Анатолий Борисович ругал супругу, а та молча слушала и всхлипывала. И чтобы в семействе Моховых все перевернулось с ног на голову должно было произойти что-то экстраординарное. А это как раз и был тот самый случай.
- Ну вы посмотрите на него: родную дочь из дома выгнал! А все почему: девочка влюбилась не в того, не в принца, видите ли. Папа хотел, чтобы в принца, а она не в принца!
- Да ты видела его?
- Видела. Хороший мальчик.
- Голытьба.
- Ой, а когда это мы успели до олигархов вознестись?
- Ну, я прилично зарабатываю, - важно заявил отец семейства, намазывая на хлеб масло.
- Нет, ты не зарабатываешь, Толя, ты кровью и потом, и моими нервами платишь за эти гроши, что тебе какой-то толстосум брюхатый по копейке скидывает. Я тебя неделями не вижу, приедет отоспится и опять завеялся к черту на кулички.
- Ну мы же не бедствуем, - не сдавался Анатолий Борисович, сооружая бутерброд одновременно с сыром и колбасой.
- Ну сейчас-то да, чуть поднакопили. А вспомни молодость. Вспомни, что мы ели.
- Вроде, не голодали.
- Вроде. Да мы продукты вагонами от моих родителей из деревни возили, вот и не голодали. Ты же год не работал, а я с Анькой маленькой на базаре чем попало торговала.
- Так я болел.
- Болел. Переломали тебя всего эти беспредельщики, а я разрывалась между тобой, дочкой и этой работой проклятущей. Не бросила тебя, не завеялась в поисках олигарха. А я, как и Анька, красавицей была.
- Так ты и сейчас еще...
- Молчал бы уж. И что я замуж за Полковничьего не выскочила? Звал же. Каталась бы сейчас, как сыр в масле, - вздохнула Нина Владленовна. - Вон у него теперь какой особняк. А жена вся в мехах.
- Ну и выскочила бы. Что ж ты?..
- Тебя я любила, Толя. А Анька Романа своего любит. И если хочешь потерять дочь, продолжай в том же духе. Выскочит она за него замуж, а мы и не узнаем. А так под присмотром хоть будет и поженятся они, когда парнишка чуть на ноги встанет. Видела я его, он Аньку неволить и торопить не будет, подождет, пока выучится, а там и свадьбу сыграем нормальную, внуков дождемся, к тому времени и Егорка подрастет.
- Ну и что мне прикажешь, прощения просить у этого молокососа? - возмутился двухметровый Гулливер.
- Да ты ничего не делай, Толя, отдыхай. Вот, ешь, пей, спи. Воевать с дочерью перестань и все. Аньку не знаешь, что ли? Она ж в тебе души не чает. "Папочка-папуля, как тебя люблю я", - помнишь она в детстве тебе так говорила?
- Она и сейчас это говорит, - улыбнулся Анатолий Борисович.
- Ну вот. Она тебя сразу простит, а парень рад будет, что у его любимой все хорошо. Он-то своего отца на войне потерял и брата старшего. Сам воевал, чуть без глаз не остался, бедолага. Че, думаешь, зря его наша красавица полюбила? Плохо, Толя, ты нашу дочь знаешь.
- Да, хорошо я ее знаю. Я даже рад, что она не только внешне красавицей выросла, она целиком красивая, вся в меня, - засмеялся тот.
Продолжение следует...