Зоя Петровна старалась почувствовать остатки тепла от тела мужа, но чувствовала только песок, осыпавшийся с чужой обуви.
Ей давно не хватало Фединого внимания. Он и по молодости особой лаской не отличался, а последние,.. сколько уже? ну да, лет двадцать, с того времени, сын в армию ушёл, а следом дочка в Ленинград учиться уехала, совсем охладел. Даже в другую комнату, ту, что до женитьбы занимал, спать перебрался. Сначала хоть изредка в супружескую спальню заглядывал, а потом и вовсе дорогу забыл.
Начало
Первые дни Зоя даже радовалась – никто под ухом храпеть не будет. На неё тогда в одночасье столько всего навалилось. Феденьку начальником назначили, свекровь слегла, в цехе новое германское оборудование установили, пришлось осваивать. Разрывалась между работой и двумя домами. Тут убрать, постирать, отутюжить, наварить, там – то же самое повторить. А когда втянулась в такой ритм, попробовала мужа назад вернуть, а он ни в какую: «Отдыхай, – говорит, – спокойно. Не буду тебе мешать. Я же понимаю, как ты устаёшь». Заботливый!
Объяснение, что лучше бы с матерью помог, ни к чему не привело. Он и до этого нечасто мать навещал, а теперь и вовсе постоянной занятостью прикрывался. Зоя знала, причина в другом – разругался Феденька с матерью сильно, и из-за чего поссорились, знала.
Задумал он мать к себе забрать, а квартиру её продать, чтобы машину новую купить. Свекровь встала на дыбы:
– Нет! Приживалкой у вас быть не хочу. Тут я сама себе хозяйка. И имуществом своим распоряжусь по собственному усмотрению.
Феденька вспылил:
– Я после смерти отца на наследство не претендовал, от доли в квартире отказался. Сейчас бы продал её...
– Ты забыл, что отцов Опель я тебе отдала?! И все деньги с его книжки... На машину тебе добавлю. А на квартиру рот не разевай!
Зоя тогда удивилась – про деньги она услышала впервые. А ведь перебивались в перестроечные годы с копейки на копейку. Зарплату на заводе по несколько месяцев не выплачивали, или продуктами и вещами выдавали. Она подъезды мыть пошла, сама с соседей рублики собирала, чтобы детям школьные обеды оплачивать.
– Да, что же это я? Пол помыть нужно и зеркала закрыть...
Она поднялась, набрала в ведро воды, взяла швабру, поставила всё на пороге комнаты. Вот помоет сейчас, и... А что потом? Ничего. Феденька даже пирог не поел, а так хотел шарлотки. Зоя Петровна побрела на кухню, отрезала кусок пирога, откусила, положила на тарелку. Кусок в горло не лезет. Вернулась в комнату.
«На столе бардак. Убрать надо. Феденька не любит... Не любил... – По щекам опять покатились слёзы. Сорок с лишним лет вместе. Как же она теперь одна? Квартиру точно продаст. Здесь всё о Феденьке напоминает. – И почему я не заглянула в комнату к мужу, когда услышала грохот. Ведь могла спасти его. Упустила время...» – Она всхлипнула и зажала рот ладошкой. Хотелось завыть, забиться в угол и сделать вид, что ничего не произошло. Не получится. Произошло, и исправить уже ничего нельзя.
«Водительское удостоверение. Ключи от квартиры и машины...
А это что? Брелок от Мерседеса на одном колечке с ключом. Откуда? Нашёл, наверное, а мне сказать забыл. – Она повертела в руках третью связку с маленькими, будто игрушечными, ключиками и аккуратно убрала в барсетку. – И телефон, наверное, вместе с ключами нашёл. Ого, какой! Надкусанное яблоко. Внучка говорила, что хочет себе такой. Только дорогущий он, ей не по карману. Ладно, объявление дам, разыщу хозяев. Дань памяти моему Феденьке будет».
Зоя Петровна принялась за документы. «Странно, – вытащила она из кучки сразу две розовых карточки свидетельства о регистрации транспортного средства. Это на их бэху, а это? Техталон на Мерседес. – Да что же это такое! Кто умудрился и ключи, и телефоны, и техталон на машину потерять?»
Феденька мечтал о Мерседесе. Да куда там, с их пенсией. Он немецкие автомобили уважал за надёжность. После подержанного отцовского Опеля купил Фольцваген. Мать слово исполнила, денег добавила. А позже, перед тем, как его с работы ушли, БМВ.
Обвинили тогда не понять в чём, будто махинациями с квартирами занимается. Ладно, до суда дело не дошло. А то неизвестно, как бы всё закончилось. Сердце-то у Феденьки слабое. Зоя Петровна для себя давно решила, что должность мужа кому-то понадобилась, вот и выдумали, чтобы быстрее на пенсию спровадить.
Она перевернула карточку: «Владелец...» – В строке вписано имя мужа. Зоя Петровна часто-часто заморгала – мерещится, что ли? Нет, всё правильно. И имя, и отчество, и фамилия его. Да как же это? Нет у Феденьки другой машины, кроме БМВ. Или есть?
Она подошла к окну. БМВ стоит у подъезда. А Мерседес тогда где? В коридоре скрипнула половица.
– Феденька, – встрепенулась Зоя Петровна и выскочила в прихожую. Куртка мужа валялась на полу. – Как она могла упасть? – Зоя Петровна её подняла и прижала к себе. Пахнет Феденькиной туалетной водой. Муж любил хорошую. Зоя Петровна взяла с тумбочки флакон, брызнула в воздух и представила, что Феденька отправился в магазин и скоро должен вернуться.
«Не вернётся, не обманывай себя». – Зоя Петровна вздрогнула. Кто это сказал? Из зеркала на неё смотрела маленькая, в одночасье постаревшая женщина.
«Делом заняться надо, а то с ума сойду. – Зоя Петровна повесила ненужную уже куртку в шкаф и включила в коридоре свет. Пусть горит. Не так страшно.
Что-то зажужжало короткими трелями и смолкло. Через мгновенье звук раздался опять. Она не сразу поняла – это в комнате на столе вибрирует, беззвучно мигая, чужой телефон. На экране высветилась имя «Зайка». Зоя Петровна нажала на зелёную трубку, принимая вызов.
– Котик, почему не звонишь? – замурлыкал голос в трубке. – Я жду. Соскучилась. Мне что надеть: твой подарок, или леопардовое?
Зоя Петровна отстранила мобильник от уха, посмотрела на экран. На заставке стояло лицо девицы с накаченными губами.
– Вы знаете хозяина этой трубки? Я её случайно около магазина нашла, – ещё не понимая зачем, соврала Зоя. – Как его найти?
– Ой, как найти, не знаю, – заверещала девица. – А зовут его Фёдор Иванович Скворцов.
Сердце Зои Петровны бухнуло, как будто хотело проломить грудную клетку.
– Я могу забрать у вас мобилку, а когда он ко мне придёт, порадую своего папика. Сколько вы хотите? Называйте любую сумму, я всё равно потом с него стрясу!
– Не стрясёте. Он умер, – чётко, чуть не по слогам, произнесла Зоя Петровна.
– Ой, а как же я? – охнула девица. – Это мне что, квартиру освободить придётся? А где же я жильё в праздники найду?
В голове Зои Петровны начал складываться пазл. Вот почему муж ходил в магазин второй раз по вечерам.
– Вам сколько лет? – перебила она девицу.
– Тридцать семь.
Не девица – ровесница их дочери.
– Дети есть?
– Да. Сынок в деревне у мамы.
– Сын от Фёдора Ивановича?
– Нет, ошибка молодости... А вы почему спрашиваете?
– Живите пока. После праздников освободите.
– А вы кто? – испугано спросила девица.
– Жена, – Зоя отключилась. На душе было скверно. Щеки пылали огнём. Получается, Феденька вёл двойную жизнь, а она ничего не замечала?
Зоя Петровна вытащила из барсетки недавно убранные ключи.
– Значит и эти маленькие, тоже его? Где дверцы, которые они открывают? – Она оглядела комнату.
Темная полированная чешская стенка и такой же письменный двухтумбовый стол у окна. Мебель стояла здесь ещё до Зоиного вселения в квартиру. Феденька шутил, что это его приданное, и относился к ней с особым трепетом – сам натирал полировку и запрещал детям приближаться к рабочему столу. Зоя не зацикливалась – ей ухода меньше.
Дверки в стенке открывались без ключей. Оставался стол. Зоя Петровна не сразу попала ключом в замочную скважину – руки не слушались, на лбу от напряжения выступила испарина. Услышав щелчок, потянула дверку на себя.
Невысокий, на толстой ножке, коньячный бокал с подсохшими остатками напитка на дне, начатая бутылка пятизвёздочного, тонко нарезанный лимон на её любимом, почти прозрачном белом фарфоровом блюдечке, которое как будто бы разбилось несколько лет назад, и крупное, с блестящей кожицей красное яблоко стояли на верхней полке правой тумбы.
Выглядело это как натюрморт её любимых фламандских живописцев – на тёмном фоне выхваченные светом предметы и фрукты, и Зоя Петровна подумала даже о символизме: лимон как знак предательства и разочарования, яблоко напоминало о грехопадении, стекло указывало на хрупкость бытия, а пустота бокала означала смерть.
Она испугалась таких мыслей, но, как ни странно, они помогли успокоиться: для мужа закончилась бессмысленная череда тайных земных наслаждений.
На нижней полке Зоя Петровна нашла целлофановый мешочек с конфетами «Красный мак» и коробку из-под айфона. Внутри неё лежал почти обесцветившийся чек. Зоя Петровна включила настольную лампу и с трудом разобрала цифры на тонком кусочке бумаги – чуть меньше, чем её пенсия за целый год.
Но потрясло её не это. Из глубины тумбы Зоя Петровна извлекла нераспечатанную упаковку просроченных таблеток. Ту самую, которую однажды купила для Феденьки. Она не могла ошибиться – на картонной упаковке до сих пор виднелся сиреневый отпечаток её пальца.
В тот день Зоя Петровна увезла заказчице шаль. Милейшая женщина, в полном восторге от её работы, расплатилась и угостила баночкой только что сваренного варенья из жимолости. По дороге домой Зоя зашла в аптеку за пластырем и увидела таблетки по цене на сто рублей меньше, чем покупал Феденька. Вот она и взяла. А когда отдавала мужу, заметила, что варенье из-под крышки подтекло, и капелька попала на упаковку. Она подхватила каплю пальцем и только потом вытерла тряпочкой, чтобы не липло.
Придуманная болезнь. Вынесенный Валей диагноз подтвердился.
Наталья Литвишко
Окончание