Часть III
Полгода спустя
Глава 57
МИРОВОЙ ЭКСКЛЮЗИВ!
«Мне бы хотелось, чтобы Бен мог познакомиться с сыном».
Пассажир Клер Арден принимает журнал «Йес!» в своем только что обновленном доме для знакомства с Малюткой Тейтом.
Эти полгода с той поры, как Клер Арден приобрела международную известность как одна из пятерых последних Пассажиров, были заполнены для нее бурными событиями.
На глазах у приблизительно трехмиллиардной зрительской аудитории бывшая ассистентка учителя из Питерборо начала рожать прямо в захваченном автомобиле, родив сына Тейта за два месяца до срока, через считаные минуты после освобождения.
И все время своего тяжкого испытания она держала в багажнике тело своего умершего мужа Бена.
Во второй части нашего эксклюзивного интервью 27-летняя Клер расскажет «Йес!», как она приспособилась к роли матери-одиночки и о своих планах на будущее.
Тейт стал самым знаменитым ребенком на планете еще до того, как появился на свет. Как вы объясните ему шокирующие события того дня?
Само собой, я подожду, когда он подрастет достаточно, чтобы понять все это, но ничего утаивать от него не стану. Мы вместе пережили нечто уникальное, и я никогда не допущу, чтобы он забыл, что он – мое маленькое чудо.
Как вы справились с последствиями?
С ними мне приходится справляться изо дня в день. После Тейта и Бена увоз – первое, о чем я вспоминаю утром, и последнее, о чем думаю перед сном. Недавно я начала посещать психотерапевта, чтобы он помог мне свыкнуться с этим и зажить в ладу с самой собой, – и мало-помалу, по-моему, двигаюсь в нужном направлении.
Вы сами признались, что поместили тело Бена в машину, нарушив закон. Как к этому отнеслась полиция?
С большим пониманием. Через несколько дней после того, как я родила в карете «Скорой помощи», меня допросили, и я призналась в том, что сделала и почему, о чем подробно расскажу в своей книге. Позже, когда следствие подтвердило, что Бена убил разрыв аневризмы, полиция признала, что я была отчасти невменяема, и я отделалась предупреждением.
Если оглянуться – как вы думаете, мог бы план Бена удаться?
Даже не знаю, о чем я думала. Помню лишь, что очень горевала и пыталась во главу угла поставить интересы сына. Сейчас, задним числом, понимаю, что, приехав на парковку Бена, я вряд ли сумела бы перетащить его из багажника на переднее сиденье. Он был крупным и сильным мужчиной. Я ухватилась за этот план от горя и отчаяния.
Широкой огласке был придан тот факт, что вас вынудили уйти с работы. Что же именно произошло?
К сожалению, да. Я любила свою работу ассистента учителя, но, когда внимание ко мне стало чересчур пристальным, занимать этот пост я больше не могла. Но к тому времени я уже закончила писать автобиографическую книгу и начала снимать свой телесериал «Сбросим послеродовой излишек», трансляцию которого начинают со следующего месяца. Кроме того, в понедельник мы с Тейтом летим в Лос-Анджелес, чтобы до конца года трудиться над моим реалити-сериалом, снятым скрытой камерой.
Что, по-вашему, сказал бы Бен о том, что произошло с вами с той поры, как вы были Пассажиром?
Думаю, он искренне гордился бы тем, как я справилась. Он хотел только обеспечить нашего сына, даже после смерти. И хотя это произошло не так, как он надеялся, именно этого я и добилась.
Как вы реагируете на критику того, что пользуетесь своим положением Пассажира, чтобы делать деньги?
Я не стыжусь признать факт, что сделала карьеру в СМИ благодаря своим страданиям. Но я отдала бы все это не раздумывая, если б только можно было вернуть Бена. Мы с Тейтом заслужили каждый до единого заработанные нами пенни. Если вам не доводилось внезапно лишиться супруга, оказаться в западне в захваченном автомобиле, везущем вас на погибель, пока вы рожаете, то вы даже представить не можете, какой это ад! С той поры я не могу даже сесть в машину выше Второго уровня, даже если дверцы в ней не заперты, а окна открыты. Мне едва удается поспать два-три часа, чтобы не проснуться в холодном поту, и меня постоянно тревожит, как эта травма может повлиять на будущее Тейта. Если мне дают деньги из-за этого – тогда да, я их приму. Как и любая нормальная мать приняла бы.
Вы встречались с кем-нибудь из собратьев по несчастью – Пассажиров?
Мы уже несколько раз встречались с Хайди Коул и частенько переписываемся по «мылу». Мы стали хорошими подругами, и я позвала ее стать крестной матерью Тейта, когда буду крестить его в своем реалити-шоу. Но с мужем ее я не встречалась. Нет ни малейшего желания после всего, что он заставил ее вытерпеть.
И наконец: как по-вашему, что случилось с Джудом Харрисоном?
А это вопрос на миллион долларов, правда? Честное слово, не знаю. В смысле, я знаю, что на самом деле он Пассажиром вовсе и не был и, наверное, сыграл немалую роль в увозе. Все, что могу сказать на основании своего с ним общения, что он был очень добр и казался искренне озабоченным моей безопасностью. Но ведь правда – пока пуд соли вместе не съешь…
Глава 58
В коридоре толпились люди всех возрастов от мала до велика – теснившиеся группками, входившие в боковые комнаты и выходившие из них, стоящие в очередях к торговым автоматам. Хайди Коул сидела на твердой деревянной скамье, прислонившись спиной и затылком к стене. Ее веки под темными очками были опущены, но Хайди оставалась настороже, чутко улавливая приметы того, что в ней признали Пассажира.
На подходе к ней дружеские беседы частенько обрывались или слышался шелест одежды, когда чья-нибудь рука нашаривала в кармане телефон, чтобы заснять ее. Будь глаза Хайди открыты, она видела бы, что сегодняшние зеваки щелкают ее, отводят взгляд, а потом украдкой бросают второй взгляд. Мешать им она не стала бы и пытаться; за последние полгода уже привыкла к вниманию. И потом, бывают вещи и похуже, чем появление твоих фоток в соцсетях. Уж кому, как не ей и остальным двум Пассажирам, знать это лучше других. Даже если б она и жаждала уединения, сегодня оно ей не светит. Это ее четвертая явка в суд, и сегодня будет объявлен приговор.
Ее мать Пенни нарушила молчание, поинтересовавшись:
– Ты в порядке?
– Да, а что?
– А то, что за весь день я от тебя слова толком не слышала.
– По-моему, если честно, я наговорилась по уши. Я признала себя виновной и теперь лишь хочу, чтобы все это побыстрей закончилось.
– Тебе просто не хватает терпения. Надо было дать твоей защитнице сделать свое дело и объяснить твои… м-м… как там это называется?
– Смягчающие обстоятельства.
– Да, их… Что ж, скрестим пальцы в уповании, что судья проявит сочувствие и не станет наказывать тебя в назидание прочим. Она выглядела дружелюбной, правда? Но я все равно считаю, что тебе не следовало признавать вину.
– И предстать перед судом? Просто нечестно подвергать детей такому дотошному разбирательству после всего, что они вынесли. И потом, я бы твердила, что не сделала ничего дурного, а они слышали от отца столько лжи, что им хватит на всю жизнь. Они должны знать, что у них есть хоть один родитель, способный сделать шаг вперед и признаться, когда поступит плохо.
– Королевская уголовная прокуратура не имеет права предъявлять тебе обвинения. Какое это может иметь отношение к интересам государства?
– Дело в том, что я еще государственная собственность. Если бы КУП ничего не предприняла, ее обвинили бы в предвзятости.
– Почему ты их всегда защищаешь?
– Вовсе нет, – Хайди покачала головой, – но, мам, защищала; миру это известно. Я была офицером полиции, шантажировавшим своего мужа и использовавшим конфиденциальные данные полицейского компьютера в собственных интересах.
– Мне наплевать. Твой ублюдок-муж заслужил все муки, которым ты его подвергла, до последней капли. Его надо было посадить за то, что женился на другой. На мой взгляд, подзатыльник и условный срок правосудием и не пахнет.
– Выброси из головы. Что сделано, то сделано. Я живу дальше и вовсе не считаю себя попранной бывшей, какой меня упорно расписывают в газетах.
Вдруг на них легла тень, предупредившая о присутствии постороннего. Повернувшись и подняв глаза, обе с изумлением узрели Сэма.
– Хайди, можно мне минуточку… – начал он.
– Помяни черта к ночи, – буркнула Пенни, поднимаясь на ноги. – Можешь катиться к чертям и оставить мою дочь в покое.
– Всё в порядке, – отозвалась Хайди.
– Нет, вовсе не в порядке. – Пенни ткнула Сэма пальцем в грудь: – Ты погубил ее жизнь, ее карьеру…
– Мама, не устраивай сцен, – предупредила Хайди, вставая. – Погляди.
Пенни огляделась. В коридоре воцарилось настороженное молчание. Присутствующие впервые увидели жену и мужа вместе с поры их автомобильного захвата. Одни поигрывали телефонами, а другие записывали это зрелище своими очками.
– Ступайте, не лезьте не в свое дело, – упрекнула Пенни, попытавшись разогнать их.
– Просто дайте мне пять минут, а потом я уйду, – не сдавался Сэм.
– Пошли туда, – указала Хайди на пустую боковую комнату дальше по коридору.
Когда дверь за ними закрылась, она сняла темные очки и окинула его взглядом. Сэм так и не набрал вес, который растерял, пока она его шантажировала. Виски у него поседели еще больше, а залысины и тонзурка на макушке почти сомкнулись. Заметила Хайди и простое серебряное колечко на безымянном пальце. Пока они были в браке, Сэм отказывался носить кольцо, ссылаясь на то, что не из тех, кто носит драгоценности. Вероятно, Джози он твердил то же самое. Теперь они расстались, жена у него осталась только одна, и Сэм, наверное, старается ее ублажить. Заметив, куда направлен ее взгляд, он поспешно спрятал руку за спину.
Поглядев на Сэма, Хайди увидела не человека, которого когда-то любила, а только ранившего ее в самое сердце. Все их общение с самого момента освобождения из автомобилей шло только через адвокатов. Хайди понимала, что однажды им доведется снова встретиться лицом к лицу, но отнюдь не жаждала этой встречи. И вот он здесь, и все обстоит вовсе не так ужасно, как ей представлялось. Она не чувствовала к нему ровным счетом ничего.
– Извини, что заявился вот так запросто, но ты не отвечала на мои звонки и электронные письма, а через адвокатов говорить это мне не хотелось. Но мне важно, чтобы ты знала, как я сожалею. Я вовсе не хотел допустить ничего подобного.
– Знаешь что, я как-то и сама догадалась, что ты не хотел допустить подобного. Ты вовсе не плохой человек, Сэм; ты просто глупый, эгоистичный и бесхребетный.
– Справедливо, – признал он.
– Как там Джози?
– В порядке; слабовата в последние дни, но идет на поправку. Шов затягивается, прошла последний курс химиотерапии в понедельник.
– Я рада. А как у вас с ней? – Было как-то странно спрашивать мужа о женщине, занимающей главное место в его жизни, но Хайди это ничуть не расстроило.
– Мы над этим работаем. Проходим терапию.
– Ух ты… – Хайди рассмеялась. – Так ты и вправду стал новым человеком, а?
– Когда все это будет позади, она хотела бы встретиться с тобой, на сей раз как следует.
– Я не уверена…
– Это очень много для нее значит. По-моему, она просто хочет заверить тебя, что ничего о тебе не знала. И я понимаю, что ты мне ничего не должна, но для меня тоже будет очень много значить, если это имеет для тебя хоть какое-то значение.
– Я подумаю.
– Спасибо. Какие-нибудь вести о твоей работе есть?
– Нет; ждут оглашения приговора, прежде чем объявить, когда начинает работу дисциплинарная комиссия. Но меня наверняка вытурят, лишив полицейской пенсии.
– Сожалею.
– Я несу полную ответственность за то, что сделала.
– Мы на прошлой неделе заключили очередной контракт на реконструкцию офисного здания в Галифаксе. Так что я позабочусь, чтобы ты не осталась без средств.
Благодарить его Хайди не стала. Ей не хотелось брать его покаянные деньги, но временное отстранение от служебных обязанностей без сохранения содержания вынудило ее неохотно полагаться на его заработки, пока не удастся подыскать что-нибудь еще.
– Дети вроде бы поладили со своими новыми сводными братом и сестрой; во всяком случае, так они говорят, – произнесла она.
– Так и есть. Правда, о наших с Джози этого не скажешь. Они не простили мне, что я говорил только о наших с тобой Бекки и Джеймсе, когда меня держали в машине.
– Дай срок. Им нужно узнать тебя как следует, всем им. Обычно дети узнают, что их родители только люди и могут не оправдывать их ожидания, когда становятся куда старше, чем наши. А им всем четверым пришлось усвоить этот урок не об одном, а сразу об обоих родителях, и одновременно, и на глазах у своих друзей и всего мира. До увоза тебе всегда было не до них. Теперь можешь быть честным и стать таким папой, какого они заслуживают. В конце концов они простят тебя.
– А ты?
– А что я?
– Ты меня простишь?
– Уже простила. – Хайди окинула комнату взглядом. – Видишь, куда завел меня гнев.
– Что будешь делать дальше?
– Толком не знаю, – она пожала плечами. – В лучшем случае мне дадут срок условно и привлечение к общественным работам. Мне поступали предложения на должность консультанта от частных детективных агентств, на публичные выступления и даже проведение изысканий для документальных телефильмов. Поживем – увидим. Короче, меня могут вызвать в любую секунду, так что уж лучше ступай.
– Был рад тебя повидать.
Хайди не могла ответить тем же. Просто надела темные очки, прежде чем открыть дверь.
– И еще одно напоследок, – добавила она. – Ты уж заботься о Джози хорошенько, лады? Она заслуживает лучшего мужа, чем был у меня. Ты получил второй шанс с хорошей женщиной. Надеюсь, все, что нам довелось выстрадать, изменило тебя так же сильно, как меня.
– Так и есть, – обронил Сэм, прежде чем развернуться и скрыться в суете коридора.