– Ты побледнела, всё нормально?
– Жарко, – быстро ответила она, опуская глаза к чашке. Немного странный был вкус у этого чая. Как всё-таки привыкаешь ко всему, что делаешь самостоятельно, потом кто-то другой заварит ту же самую ромашку, а вкус не тот.
Дима вдруг оказался совсем рядом и взял её лицо в ладони, Вика звякнула чашечкой по блюдцу и удивленно подняла глаза, словно он сейчас вопьется в её губы неожиданным поцелуем. Но Дима вместо этого нахмурился.
– Ты вся горишь, – он покачал головой, – это похоже на тепловой удар. У тебя здесь ужасно жарко.
А ей и вправду стало жарко, от прилившей к лицу крови. Как она могла так ошибаться насчет Димы, он ведь не Андрей… совсем не он. Не набросится на неё со своими жадными до её кожи губами в попытке толи сожрать, как голодный зверь, толи расплавить от вожделения. Он совсем другой. Уютный, спокойный, заботливый.
Дима вдруг взял её за плечи, поднял со стула и повел в спальню к растерзанной кошмарами кровати.
– Приляг, – вот он уже и укладывает её. Что прямо вот так сразу? В постель? – Я сейчас вернусь.
Дима ушел куда-то, а Вика закрыла лицо руками. Он о ней просто заботится. Просто заботится! Просто… Где-то за стеной хлопнула тяжелая металлическая дверь, которая никогда не запирается, и Вика вздрогнула, будто её ударили по лицу.
Прав был Ренат.
Это она испорченная.
Андрею не повезло встретиться ей на пути. И Диме, но с ним она ещё не успела всё испортить. И лучше не давать себе такого шанса.
Дима убрал её руки от лица и положил вместо них влажное прохладное полотенце.
– Остудим тебя немного, – сказал он с той стороны освежающей темноты, – у тебя снова голова болит?
– Нет, просто немного дурно стало, голова что-то кружится, – Вика потянулась руками к полотенцу, осознавая, что комната вокруг и вправду заметно качнулась.
– Всё хорошо, – его рука легла на её, не позволяя снять остужающую ткань, – отдыхай.
Вика открыла глаза и вгляделась в своего нежданного “спасителя”. Зачем ему всё это? Что он хочет взамен? Но в карих глазах не было ничего кроме тепла и беспокойства о ней. Успокаивающая едва заметная улыбка, мягкие руки, которые не трогают ничего лишнего, только поправляют подушки и разглаживают смятые простыни, чтобы складки не причиняли беспокойства.
– Ты по ночам тоже плохо спишь, наверное, – его голос раздавался словно издалека. – У тебя такие круги под глазами. Закрой их, дай отдохнуть.
И она закрыла, убаюканная этим тёплым голосом. Всего на минуточку.
А когда открыла, свет вокруг совсем изменился. Её ослепительно белую спальню окутывал приятная мягкая тень цвета кофе с молоком. На окне плавно покачивалась как парус длинная светлая штора. Та самая, которую она купила не так давно и бросила в углу гостиной рядом с забытыми металлическими шестами карнизов для всех её окон, стоявшими как копья усталых солдат на побывке.
Вика села и непонимающе уставилась на прикрученный к стене карниз и повешенную на него штору. Она же их не вешала. Или вешала?
В комнате было намного прохладней без невыносимого летнего солнца и ветра как из духовки. Теперь он только нежно гладил штору с той стороны, плавно покачивая на кольцах. Дверь в спальню была слегка прикрыта, чтобы подарить Вике уединение в уязвимом болезненном сне. Или скрыть от посторонних глаз? Как и тонкое шелковистое покрывало, что лежало на её обнаженных ногах, слегка прикрывая от бедер до колен. Дима?
За дверью послышались приглушенные голоса, будто кто-то разговаривает возле входной двери, боясь её разбудить. И Вика, отбросив покрывало, спешно встала и направилась туда.
Дима закрыл за кем-то её входную дверь и обернулся.
– Не хотел тебя будить, прости.
– Будить? – Она не собиралась спать вообще-то. Ведь только недавно проснулась. Вика оглянулась, в большой комнате тоже висели оба карниза и шторы на них, задёрнутые наполовину. Ровно настолько, чтобы оставалось светло, но апельсиновый свет заходящего солнца не рисовал свои косые следы на белых стенах и не перегревал комнату. – Сколько я спала? Это ты повесил? Зачем?
– Совсем немного, – Дима приподнял руки в успокаивающем жесте, видя её нервозное состояние, – не беспокойся, пожалуйста. И не сердись.
– Зачем ты это сделал? – повторила вопрос она, искренне не понимая этого жеста.
– У тебя очень красивый вид из окна, но слишком много солнца, – продолжил Дима, – тебе было очень жарко и некомфортно. Я нашёл и шторы, и карниз, – он пожал плечами, – и подумал, что у тебя просто не было времени их повесить. Ты же только недавно переехала, да?
Целую вечность назад, подумала Вика, сумасшедшую чертову вечность между Ренатом и Андреем. И теперь ещё и Димой?
Как можно было не услышать ничего из этого? Вика оглянулась на злополучные куски ткани на окнах. Что с ней происходит? Провалы в памяти опять?
– Мы просто очень тихо работали, – Дима будто умел читать мысли, – я мастеров вызвал, попросил не шуметь.
Вика моргнула в недоумении, внешние стены дома вообще-то из монолитного бетона, как можно не шуметь, просверливая в них отверстия под карнизы? Она явно сходит с ума, может это какая-то побочка от обезболивающего, которое она “позаимствовала” у Андрея?
– Не стоило этого делать, – покачала она головой, виновато улыбающемуся Диме. Со шторами, конечно, намного лучше, но вот способ их вешать был сомнительным. Правда как сказать об этом. Не обидев его. Доброе же дело сделал.
ДАЛЬШЕ