— А что он? В смысле, что о нем думать? Он же еще это, того, совсем маленький. Даже непонятно пока, кто — мальчик или девочка, — Петруччио замолчал и словно к чему-то стал прислушиваться, после чего помотал головой и подтвердил только что им сказанное, — Не, непонятно еще.
— Конечно, непонятно.
— Тогда что о нем думать? — здоровый растет и ладно.
— Угу. И головной мозг у него уже формируется.
— Да. Так это же нормально.
— Ой, — Томасина глянула на Петруччио так, будто перед ней сидел не говорящий и вполне себе даже образованный котик, а бесчувственный болван, дундук какой-то или вообще — примитивное беспозвоночное, неспособное ни к какой мыслительной деятельности, — Ладно, пойдем, объясню тебе вкратце. И что я думаю — тоже, — после чего, еще раз глянув на Веру с Максимом, повела Петруччио в дальнюю комнату.
Здравствуйте, дорогие, любимые читатели и подписчики канала «ДиНа»!
Рассказ «Обычный необычный обмен информацией и интересный ребенок» — это 65-я часть рассказа про странную белую кошку Томасину.
Для тех, кто не знаком с Томасиной, но хочет познакомиться — ниже приведены ссылки на начало рассказа и на предыдущую часть.
А еще ниже — ссылка на вполне себе самостоятельный вбоквел, который, тем не менее, имеет прямое отношение к «Томасине».
Максим же в это время, еще раз выслушав рассказ Веры о том, что она чувствовала какой-то обмен информацией, происходивший между Томасиной и Николаем, пытался объяснить ей примерно тоже самое, что и Томасина Петруччио. Точнее — на ту же тему.
— Вера, дорогая, все нормально, все хорошо. Что ты удивляешься тому, что почувствовала что-то необычное, то, что раньше не чувствовала? — ты же беременна. А это, знаешь, как сильно на организм влияет. Меняется все — и обмен веществ, и энергии, и восприятие мира. Всё. А всё потому, что в этот момент женщина уже не одна.
Вера смотрела на Максима, её так и подмывало спросить, откуда он знает? — так уверенно он говорил. Но спрашивать не пришлось, Максим, видимо, прочитал незаданный и так и рвущийся с губ вопрос в её глазах и ответил сам.
— Нет, конечно, лично я этого не знаю. Не было у меня такого опыта. Но и знакомые, у кого уже дети есть, так говорят, и в литературе об этом пишут. Ты вот, когда на прием пойдешь? — ага, ну, вот, уже через два дня. Так придёшь и спроси у врача. И врач тебе то же самое скажет. Что меняется всё.
Вот, ты и почувствовала то, что раньше не чувствовала. Нет, не у всех так. Все же люди разные. У Ивана, например, жена во время беременности рисовать начала. Да так здорово, а до этого кисточку в руках никогда не держала.
И Машка, дочка, сейчас у них рисует. Детские рисунки, конечно, ей всего три года, но это у неё любимое занятие – кукол не надо, домики не надо, дайте порисовать.
Так что все хорошо, все нормально. Пойдем кушать, а? — а то я что-то проголодался.
Во время ужина Максим продолжал приводить Вере всякие разные примеры. И про знакомых рассказывал, и то, что раньше читал, слышал. Не сказать, что Максим прямо уж такой дока был по этой теме, все-таки первый ребенок, но, во-первых, он был врач, пусть и ветеринарный, во-вторых, как-то оно само так получилось, что, как только узнал о ребенке, стал и к разговорам на эту тему прислушиваться, и поддерживать их, и интересоваться стал всем, что касалось беременности и родов. У человека, естественно. Про собак, кошек он и сам много что мог рассказать.
Оглядев пустую тарелку, Максим с сожалением подумал, что как-то маловато. Да, вкусно, полезно, но он бы еще от одной порции не отказался. Последнее время Вера увлеклась тем, что готовила исключительно полезную пищу. Оно, конечно, понятно, почему. У неё у самой аппетит поменялся. Есть хотелось, но то, что раньше нравилось, перестало почему-то в большинстве своем нравиться.
Котлеты? — фу, они же жареные. Вот, если паровые… Свинина? — не…, она как-то не так пахнет. Картошка? — ну, если только в салате… Или в сложном гарнире.
Вот Вера и экспериментировала — готовила супы, салаты, а вторые блюда так только на пару.
Увидев взгляд Максима, который расшифровки не требовал, настолько был выразительный, Вера рассмеялась.
— Вон пироги в блюде, на холодильнике. Знала ведь, что ты одним этим не наешься. Только доставай сам. А я лучше посижу, да тебя еще послушаю.
— Меня послушаешь? А я уж думал, что ты всё, успокоилась.
— Да я и не переживала особо. И чувствую себя хорошо. Просто как-то это странно всё. Странно и интересно.
Максим пил чай, ел пироги с капустой и мясом, которые получились выше всяких похвал, расспрашивал Веру про её работу, да рассказывал про свою. Про кота, который в стационаре.
Как раз в этот момент в кухню и пришел Петруччио. Увидев, что Максим еще ужинает, тихонечко прошел, запрыгнул на свободный стул и стал слушать. А разговор-то, с его точки зрения, очень интересный шел.
Вовремя я зашел, получается. Вовремя. И уговаривать не надо будет, и упрашивать не придется. Ему самому помощник нужен. Боится кота не вытянуть иначе. Ну-ка, ну-ка, послушаем, что там за кот.
А Максим рассказывал. Без деталей и подробностей, конечно, в основном про психологическое состояние пациента. Зачем Вере знать, сколько швов на бедолагу наложили, да где? — разволнуется еще.
— Ну, вот, на кота, видимо, все это так подействовало, что он никак в себя, в норму не приходит. Помощь вовремя была оказана, ничего критичного нет, а он такой…, — Максим замолчал, подбирая более подходящее слово, чтобы описать состояние прооперированного им кота, — как потерянный что ли… Такое впечатление, будто не понимает, что с ним, где он, и что вообще происходит.
— Может, сотрясение? Люди память, бывает, теряют, а кошки, думаю, не сильно в этом плане от людей отличаются.
— Нет, сотрясения нет. И инфекции нет. Проверили.
«Эх, Томасину бы!» — не успел Макс подумать об этом, как ощутил на своей руке лапу Петруччио. Тот явно привлекал внимание к себе.
— Я с тобой на работу завтра съезжу. И поговорю с тем котом.
— А Томасина?
— А Томасина с Верой останется, — ответил так, чтобы его слышал только Максим, Петруччио.
Максим тут же перешел на мысленную речь. Спасибо Томасине, научила.
— С Верой что-то не так, что-то случилось? Что? Почему мне тогда никто ничего не сказал?
Максим уж было собирался рвануть к Томасине, чтобы выяснить, что не так с Верой, раз требуется обязательное присутствие кошки. Мало ли — это, может, Вера решила, что какой-то там обмен информацией чувствует, а на самом деле, на самом деле… Но его остановил Петруччио.
— Ничего страшного, ничего опасного, но Томасина хочет недели две-три еще рядом с Верой побыть.
— Но почему? Если ничего страшного, тогда зачем? Что случилось?
— Сходи к Томасине, она все тебе объяснит. Только спокойно иди, не галопом. Не пугай Веру, — успел вовремя сказать Петруччио. И Максим, не забыв сказать спасибо Вере за вкусный ужин, встал из-за стола и направился к Томасине. Спокойным шагом. Еле сдерживая себя, чтобы не сорваться, как выразился Петруччио, в «галоп».
Да, да, пусть тебе это Томасина объясняет. У неё лучше получится. А то я и не знаю, как сказать, чтобы не напугать — уж больно интересный ребенок растет.
Продолжение — «Какие два хвоста? Какие пять лап? — нормальный ребенок растет. Нормальный!» — см. ссылку ниже.