Всем привет! Прежде чем мы послушаем воспоминание лейтенанта Владимира Ильича, хочу сказать несколько слов. Читая фронтовые эпизоды, которые ему пришлось пережить, совершенно не укладывается в голове, как он выжил. Был трижды ранен, но все-таки выжил. С одной стороны повезло, а с другой всю войну был фактически смертником. Двойным смертником, так как воевал в танковом десанте.
По сути крайне редкий материал, так как во первых, далеко не всем танковым подразделением на постоянной основе предавались роты автоматчиков и часто танкистам приходилось собирать себе пехотные прикрытия, которое будет отсекать вражеских солдат и быть глазами и ушами танкистов.
При Мастихина на поле боя из подвернувшихся пехотинцев из соседних частей. Пехота с одной стороны была всегда рада танкам, но с другое никогда не горела желанием выступать в бой, сидя на брони железного чудовище, которую в бою собирает и притягивает на себя весь огонь противника. В нашем же случае у нас воспоминания человека, который командовал ротой танкового десанта на постоянной основе. Таких как он в концу войны осталось мало. Некому было оставлять воспоминания. Танки горели часто, а пехоту, которая шла в прикрытии техники, просто выкашивало артиллерийским и пулеметным огнем.
Давайте послушаем воспоминали смертника, Давайте услышим голос советского лейтенанта.
18 августа я прямо в расположении 7 гвардейской танковой бригады на должность командира стрелкового взвода мотострелкового пулеметного батальона принял дела и должность. наладил занятии со своим взводом, в котором в основном были солдаты лет 35 - 40. Их мобилизировали в 1942. Служили до этого в батальоне аэродромного обслуживания, а потом их направили в пехоту. С винтовкой умели немного обращаться и все. Я учил их переползать, укрываться, стрелять, проводил занятия page таковому болью.
В сентябре 1942 под Ленинградом шли ожесточенные бои. Бригаде поставили задачу провести операцию по расширению коридора. Вышли заметно на исходный рубеж, а танки сбились с курса, застряли в болоте. Мы залегли, нас обстреливали целый дюйм. Так и пролежали. никаких команд. Несколько солдат ранены осколками. Ночью я получил приказ заместителя командира батальона разведать, занимает ли немцы передний край. Первую траншею взял я. Командир отделения поставил задачу, и мы поползли. По-пластунски получилось так, что в это же время немцы двигались к нам с той же целью.
Я вырвался вперед и случайно задел на бой торчащие земли железный лист. Слышу: Хают Вера Эстер. Я резко откатился метра на полтора в сторону и успел спрятаться за тем же железным листом. Видать ударил по мне пулями, которые попали в лист. Меня обсыпало мелкими осколками ранело в ногу и плечо. После этого был госпиталь. Затем я вернулся в свою часть.
14 января 1943, в день моего 20-летия нас подняли по тревоге. Мы шли с востока на запад, а войска Ленинградского фронта - запада на восток. Моими солдаты и ехали мы - броня танка. Колонна остановилась. Прибежала от командира роты солдат связной и сообщил, что будем проезжать мимо и маршала Климента Ворошилова. Смотрю - на пригорке группа офицеров, один из них в папахе и бекеш. и это и был знаменитый еще с Гражданской военачальник. Когда войска соединились, был создан своеобразный 6 километровый коридор от берега Ладожского озера к немецким позициям. Там проложили железную дорогу, по которую шли поезда. Ленинградцам стало немного легче, хотя составы и обстреливала немецкая артиллерия.
Феврале 43 мне дали новый взвод, правда, уже не мотострелковые, ручных пулеметов и снова отправили в бой. Мы участвовать с Мир - Динском наступательной операции на Волховском фронте. Все знали это географическое название. Несколько раз эта деревня под Ленинградом переходила из рук в руки. Первый день - наслаждение. Наступаем вместе с танками. Равнина, снега по колено. Танки передвигались рывками. Остановились, выстрелили пару раз. Через некоторое время сменили позицию, еще раз выстрелили. На одной такой остановки я лежал в танковые колее. Смотрю - танк движется назад. Я вскочил, споткнулся, какую-то корягу, автомат уронил, а танк прёт на меня. Он подошел вплотную, меня сковал от ужаса. Когда домой и ноги оставалось не больше 20 сантиметров, бронированная машина рванула вперед. Вечером того же дня ситуация повторилась практическим точь-в-точь. Мы остановились для отдыха и заправки техники. Расположил на свое расчеты между танками. Подходит командир роты гвардии старший лейтенант Корнийчук, посмотреть, как организовали оборону. Мы шли между танками. Когда ударило - немецкая пушка. бросаемся к танку. нас троих прямо из-под него комроты, его ординарцы и меня. Чувствую, вроде не зацепило гусеницами, только вдавило в снег. Слышу, кричит камеру: Ты! ты живой! До! - кричу в ответ. Из нас троих после такой неожиданной встрече с танками никто не получил ни одной царапины.
Ночью пошли в атаку. Наступали через лес. Везде немецкие мины. Было страшно. Взрыв прогремел в 5 метрах от меня. Двое солдат тяжело ранило помимо только сбил основа взрывной волной. Звон в ушах стоял часа два. Утром смотрю, на щеках запев - шийся кровь, но слышу вроде бы нормально. В этот же день я получил еще одно ранение. Вышел на опушку леса и как будто палкой по ноге со всей силы ударили. Я был ватных брюках, пули вырвала из них клок, прижал его рукой и поковылял на перевязочный пункт. Они говорят: бинтов нет, медикаментов нет. А тут и немцы контратакуют. Вдруг слышу гул моторов. прорвалась к нам наша танковая рота. Командиру: И ты меня узнал. Оставил один танк для эвакуации раненых. Выдвигаться нужно было ночью. Она уже перестала болеть, но очень хотелось есть. Смотрю, до ног в метрах двадцати пяти вот перевязочного пункта. Подхожу, сидят два солдата валют, что-то в немецкой каски. Я им: Здорово, братья-славяне Они вскочили: Здравия желаем! Как оказалось, это были выходцы из Средней Азии. варили кусок, убиты при обстреле лошади. Угостили меня, дали сухарь, налили похлебки и на душе стало веселее. До сих пор я благодарен тем бойцам. Вечером погрузили нас на танк, тронулись по лесной просеке, выбрались на большую поляну. Тут немцы открыли панаме артиллерийский огонь. Механик водитель включил четвертую передачу и понесся что есть мочи. Я вцепился в скобу, не только бы не упасть. Вдруг впереди взорвался снаряд. Один израненного свалился с брони. Минут десять мы летели через поляну. Странно было, сидишь и ждешь, что будет, и ничего сделать не можешь. Вскоре приехали на медицинский пункт бригады. Там я впал в забытье. И снова госпиталь. В карточке врач написал: сквозное пулевое ранение левой ягодице. Вот, думаю, гад, не мог написать, что в бедро ранили.
Помню, как погрузили нас на машину и куда-то повезли. Очнулся голым на цементном полу. Пожилая женщина из резинового шланга поливала меня водой. Не стесняйся, сынок, - говорит, - у меня на Фанте сын твоего возраста. Привезли в палату и только уснув, чувствует, как кто-то толкает в бок и шепчет: Ильич, Ильич! Смотрю, а это мой ротный Корнийчук. Попали мы с ним в госпиталь одновременно в одну палату, да еще и разместили на соседних койках. До самой Победы я носил на плечах лейтенантский Звезды, хотя его его лужи. Три года командовал ротой автоматчиков. Был награждён орденом Красной Звезды и медалью За отвагу.
Дело в том, что на время лечения меня исключили из списка в части. А потом, когда отправили наверх предоставление на присвоения очередного воинского звания, она вернулась назад. Не указали номер удостоверения личности и отослали опять. 3 ранения получил 26 апреля 1945 года в Берлине. Рано утром собрал командир полка офицеров. В тот момент, когда он ставил боевую задачу, немцы открыли панаме на огонь. Небольшой осколок попал мне в поясницу. Фельдшер помазал зеленкой, приклеил тампон. Я пошел в бой, а вечером так скрутила, что не мог разогнуться. боль адская. Отправили меня в медсанбат, и до 2 мая я пролежал там. За бои в Берлине меня наградили орденом Александра Невского.
Победу я встретил вместе сослуживцами из 7 гвардейской, Новгородской, Берлинской, Краснознаменный, орденов Суворова третьей степени и Красной Звезды. Тяжелые танковые бригады в пригороде Берлина. Из воспоминания лейтенанта Владимира Ильича. Вот такая вот история. Необходимо отметить, что воевать в танковом десанте на Ленинградском фронте, да еще и зимой, где не было стремительных танковых прорывов, где были вязки, тягучее, кровавые бои - это практически смертельный приговор.
Как он выжил, в голове не укладывается. Вечная ему слава и память.