Вот пришел и мой черед покидать Стамбул. Турция стала третьей страной, которую я посетил за этот месяц, хотя и полноценным посещением это назвать было, разумеется, нельзя. Мой корабль швыряло то на израильские скалы, то выбрасывало в турецкие пески, но эти испытания начинались и заканчивались в пределах аэропорта.
- Ты уже улетаешь? – Софии как будто было грустно, хотя отчего? Она осталась жива и почти невредима после «узбекского приключения», но видимо в силу возраста еще не могла оценить в полной мере своего счастья. Много позже она поймет: что с ней все-таки произошло, но на это необходимо время.
Мне тоже не хотелось прощаться и я зачем-то сказал:
- Я скоро вернусь. Спасибо, что дала позвонить и... будь счастлива.
- Когда хотят вернуться не говорят "будь счастлива". Нет: ты уходишь… - она сказала это упавшим голосом. Да я уходил. Я так долго ждал этого рейса на Тифлис (турки до сих пор называют Тбилиси Тифлисом), а теперь вот не хотел расставаться с этой молодой веселой девушкой и ставшей уже близкой сердцу, депортационной зоной. Как часто бывает в жизни: мы ждем, томимся, а когда то, чего ждали наконец случается - грустим и не хотим перемен. Но прочь хандру дорогой читатель!
Аэропорт, этот огромный перекресток сотен дорог, был местом в каком-то смысле печальным. Через несколько дней воспоминания притупятся, имена и лица забудутся. Но не забудется печальная история любви Софии, не забудется участок полиции и сияющий щеголь-хамелеон. И также как заканчивалась первая любовь молодой неопытной девушки, заканчивалась моя депортация - все когда-то заканчивается тем или иным образом.
Мы вновь шли коридорами большого стамбульского аэропорта. За окнами царила ночь. Организм по привычке расслаблялся в предсонной неге, глаза сами собой слипались, члены были вялы и немощны, а сознание улетало в другие измерения. Вдруг сотрудница замедлила шаг, и я вышел из анабиоза вслед за ней. Нам навстречу шли два огромных лысых негра, которые громко разговаривали и жестикулировали. Для них ночь, кажется, не являлась временем более спокойной жизни.
Один из детин держал в руке телефон и снимал всё, что видел вокруг себя. Вероятно, он восхищался великолепием аэропорта и уже предвкушал: как будет показывать свои творения соплеменникам из далекой африканской страны. Напарник оператора хохотал и корчил рожи в объектив своего друга. Кажется оба были в высшей степени счастливы, несмотря на поздний час. Возможно виной тому была добрая полупустая фляга из-под некоего спиртного напитка, торчащая из рюкзака одного из туристов.
Но сотрудница была решительно настроена сбавить градус веселья двух темнокожих балагуров, хотя даже я понимал, что эта затея обречена на провал: остановить двух полупьяных негров задача явно не из простых, тем более для дамы. Увидев ее негры даже глазом не повели и продолжили свои съемки. Этим балбесам, как и мне, даже в голову не могло прийти, что они совершают какой-то противозаконный поступок. Я уже готовился стать свидетелем очередного акта борьбы за честь аэропорта и даже протер глаза для более четкой фокусировки.
Сотрудница встала на пути двух господ туристов отчаянно, безрассудно - в глазах ее читалась неуверенность в своем шаге и тем не менее она как настоящий охранник правопорядка решила идти до конца. Жестами она стала указывать остановиться. Но негры были не настроены повиноваться какой-то малоинтересной женщине, и как два паровоза, с сорванными тормозами, шли вперед напропалую, не обращая внимания на попытки их остановить. Но сотрудница продолжала настаивать:
- Мистер, стоп! Ноу фото!
Негры вопросительно посмотрели друг на друга и рассмеялись, глядя на напряжённое лицо бедной сотрудницы. Видя, что ее слова не возымели ровно никакого эффекта женщина начала выходить из себя и вдруг грубо взяла за руку одного из членов чернокожей банды.
-Ноу фото мистер!
Ее небольшая ладонь не обхватила и половины мощной руки потомка рабов - никакое насилие над чернокожим племенем не сбило генетической программы этих физически развитых обитателей планеты. Кажется, их прямо сейчас можно было отправлять на чайную, либо какую угодно другую плантацию, для ведения непростого хозяйства: труд несомненно бы облагородил этих двух молодых людей и выветрил из лысых голов (по размерам эти головы были, казалось, равны двум спелым кокосам с жаркого Мадагаскара) спиртовые излишества.
Резкий жест, больше продиктованный отчаянием, все-таки остановил двух товарищей, хотя больше удивление было тому виной. Нарушители перестали улыбаться и молча переглянулись. Доброе настроение улетучилось и резко перешло в агрессию.
В следующую секунду я услышал то, что не должен был услышать. Нет, я конечно знаю, что наша жизнь непредсказуема и в ней часто случаются курьезы совсем фантастические, и тем не менее то, что я услышал заставило меня усомниться в своем слухе и своем здравомыслии (за последние дни было пережито немало, и я вполне допускал, что в мою жизнь пришли галлюцинации). Негр злобно выдернул руку и перевел камеру на сотрудницу и громко, с акцентом, словно услышал зов своих праотцов почти закричал:
- Идьи на*уй б*иадт!… - сотрудница оторопела (хотя я уверен, что не поняла значения мощного пассажа) и растерянно начала хлопать глазами, а негры уже шли дальше не останавливая съемки и громко обмениваясь мнениями уже на своем родном языке (не думаю, что это были лестные объяснения). Только что я стал свидетелем прекрасной иллюстрации свободы слова, личности и торжества демократии!
Глядя на то, как удаляются нарушители правил, я задавал себе только один вопрос: "Я только что слышал то, что слышал? И было ли это на самом деле?".
Нет, все-таки крепкое как гранит русское слово производит впечатление неизгладимое, пусть произнесенное и нерусским человеком. Даже тот кто его, русское слово, не понимает остается стоять как прибитый, припечатанный, уничтоженный им! Крепкое, как деревенская изба, русское слово, как ты прекрасно, метко, всеобъемлюще! Даже самый непонятливый, самый туго соображающий услышав его, поймет все до самой сути, до глубины доселе ему невиданной. Русское выражение – это большая сила данная нам.
Я не знаю откуда негр мог знать эти незатейливые слова, кто был его учителем и в какой части света пришлось ему постичь эти непростые глаголы. Какая мощь, сила, мудрость поколений стоит за простыми этими крепкими словами. Униженная сотрудница была вне себя...