С утра плотно позавтракали в столовой, знаменитой в местных кругах качественным и вкусным приготовлением пищи, хотя ценник значительно отличался от материкового в большую сторону. В те времена существовали три пояса цен. Первый пояс цен, самый низкий, для центральных и южных районов страны, второй для удаленных, а у нас был самый дорогой – третий. Зато в ассортименте было достаточно дефицитных продуктов, таких как сгущённое молоко и сливки, гречка. После такого завтрака, - гречневой кашей, по цене третьего пояса, всей толпой отправились в здание каравана на противоположный берег реки искать команды своих теплоходов и оформления требований охраны труда и техники безопасности.
Теплоходы были разного класса и назначения, меня приписали к СПН (судно палубное, наливное) за номером 687. Тип данных судов комбинированный, они предназначены для перевозки сухих грузов на палубе и наливных в трюмах – танках. СПНок было построено более ста единиц, для рек Северо-востока нашей необъятной родины. Ставка рулевого – моториста на теплоходе такого типа составляла сто тридцать два рубля в месяц, а на сухогрузах сто двадцать рублей. Для сравнения, в то время, стипендия в институте была сорок шесть рублей.
Под ногами скрипел снег, мы приближались к зданию, в котором располагался «Караван». В «Караване» каждое утро собирались представители всех теплоходов пароходства, проходила планерка – развод, после чего представители экипажей расходились по своим теплоходам для подготовки последних к грядущей навигации. Экипажи были не в полных составах, многие еще не вернулись из отпусков, с материка. Здесь я познакомился с механиком СПН 687 Кравчук Виктором Владимировичем, это был крепкий молодой человек, тридцати пяти – сорока лет. Мне тогда было двадцать два года. Носил он шапку-ушанку из шкуры волка и был не многословен. Мы отправились на материальный склад, для получения материалов необходимых для ремонта силовой установки судна. Подав завскладу заявки, двинули к теплоходу, подготовить встречу складской машине. На улице ярко светило солнце, мороз жал за минус тридцать, искрился и скрипел снег, заставляя щуриться. К теплоходу подходила линия электропередач, от которой в машинном отделении работал электрокалорифер и производил тепло, но только вокруг себя, судно было проморожено насквозь. Виктор зажёг печь, работающую на дизельном топливе, она гудела как турбина самолета, но почти сразу наполнила машинное отделение теплом и конечно запахом соляра. Здесь располагалось два главных двигателя марки «Шкода», производства Чехословакии, они через редукторы и валопроводы работали на винты, придавая ход теплоходу как в перед, так и в обратном направлении (реверс). Два небольших вспомогательных дизель-генератора (кашка и чапчик) расположенных тут же, обеспечивали судно электроэнергией. Но воспользоваться ими до схода льда возможности не было.
Механик сразу растолковал, что машинное отделение, его вотчина, поэтому здесь будем наводить порядок, до того момента пока не выйдет на работу капитан, тот определит кому и чем следует заняться, а пока нас двое из экипажа.
Мы перебирали дизеля, меняли технические жидкости, регулировали параметры работы, мыли стиральным порошком машинное отделение, красили подволок. Проводили зачистку подсланевого пространств. Такая работа велась на всех теплоходах. Вечером возвращались в общежитие, чумазые, усталые, но довольные. После учебы, лекций, экзаменов, мы занимались реальным делом, да еще и по специальности, на которую учились. Азартно обменивались мнением, долго болтали, распивая чаи из талой воды. С нами в общежитии проживали студенты из Ленинграда, какой институт они представляли не помню, были студенты и из Нижегородского института водного транспорта. При такой разношерстности, вопрос кто какой национальности не поднимался ни разу.
Нижнеянск обладал достопримечательностями, — это спортивный комплекс, с бассейном, качалкой и знаменитой в поселке русской баней. В одно из посещений которой, я обратил внимание на мальчика, лет пяти, пришедшего со своим папой попариться. Цвет его тела был абсолютно белым, просто как молоко, из-за нехватки солнечного света и тепла. Мне стало интересно чем занимаются дети в период летних каникул, оказалось, что многие улетают на материк, к бабушкам и дедушкам. Если же некуда лететь, оставались в поселке и бродили по теплотрассам поскольку кругом были лужи, вечная мерзлота не пропускала талую воду. Плавали банки, бутылки, которые они били и топили с огромным энтузиазмом. Руководство порта понимало детскую проблему и пыталось хоть как-то помочь своим труженикам, имеющим маленьких детей. Приняли не стандартное решение, - завезли в Нижнеянск коров, чтобы детки пили настоящее коровье молоко, - но где брать сено? Его стали возить с материка самолетом, молоко получалось зеленого цвета, эксперимент потерпел фиаско. Родители не могли посвятить лето детям, ведь идет - ЗИМНИЙ ЗАВОЗ! Местная детвора была уверена, что виноград и прочие фрукты растут в банках, привозимых с материка.
К концу мая вышел на работу капитан, - Алданский Геннадий Владимирович. Местные, давно работающие в порту, рассказывали, что настоящая фамилия его - Собачки. Был он когда-то капитаном милиции, в подразделении ОБХСС (отдел борьбы с хищениями социалистической собственности). Оттуда его уволили, а может и сам ушел. С тех пор он и трудился в порту. Начинал мотористом на этом же судне. Позже окончил Якутское речное училище и дослужился до капитана. Фамилию поменял на другую, - Сокол. Поскольку от рождения был наделен большими глазами, мужики посмеивались сочетанию новой фамилии и взгляда. Возможно поэтому появилась у него новая фамилия – Алданский. От названия правого притока реки Лена. Итак, Алданский Геннадий Владимирович вышел на работу. Механик сразу предложил работать с капитаном, так как с оставшейся работой по машинному отделению он может справиться сам. Если Виктор отвечал за сердце судна, то капитан отвечал за тело, - корпус. Мы стали красить теплоход, там, где ложилась краска. В народе есть поговорка: «белый пароход – черная команда». Рабочий день длился двенадцать часов. С обеда солнце начинало пригревать по-весеннему, поэтому трудиться на свежем воздухе было одно удовольствие. Солнце в Якутии очень уникальное. Просыпаешься в двенадцать часов ночи, солнце висит в зените, и светит как будто двенадцать часов дня, а не ночи. Многие не могли выспаться, в общежитии были большие окна, штор не было, в помещении всю ночь было светло как днем, организм отказывался спать.
С капитаном мы нашли общий язык достаточно быстро, так как я не чурался никакой работы, и однажды он сказал, - с таким подходом к делу, тебе будет легко жить…
В поселке у него была однокомнатная квартира, что само по себе было редкостью. Все жилье в Нижнеянске было по принципу общежития, комнаты разной величины, от двухместных и далее.
Однажды, мы рано закончили работы на теплоходе, и Геннадий Владимирович пригласил меня к себе в гости, по пути зашли в кулинарию, накупили печенья местного производства, чем гордилась столовая и отправились на квартиру. Рассчитываясь на кассе, я вытащил из кармана деньги и протянул их капитану, тот сказал, - убери, - ты студент, а я – капитан! Живу здесь десять лет, зарабатываю в месяц в среднем тысячу рублей, прикинь сколько у меня денег. Когда приезжаю на материк, цены в магазине не спрашиваю, если, что-то нравится, - просто покупаю.
За чашкой чая он показывал свои семейные фотографии. У него была семья на материке, жена преподаватель математики и маленький сын. По какой-то бытовой проблеме они не были вместе, мне не удобно было расспрашивать, так как почувствовал в его голосе тоску и боль.
На теплоходе нас было уже трое, вот только, что-то отношения между капитаном и механиком были какими-то натянутыми, напряженными. Позже Виктор мне объяснил причину таких отношений. Дело в том, что они столкнулись на квартире у одной из местных дам, которая так же трудилась в порту.
Женщине было пятьдесят лет, - матерая, Виктор был у нее в гостях, в то же самое время пришел капитан, они небыли знакомы до этого момента, состоялось выяснение отношений, капитан назвал механика сопляком и показал на дверь. Механик был значительно крупнее и похоже не робкого десятка, взял кэпа за плечи развернул и отвесил штрафной по пятой точке.