Люблю в меру солёное, но ненавижу пересоленное. Тоже самое скажу про сладкое и приторное. Хорошо прожаренное - да, а вот, грызть угольки не стану. Думаю, что такой подход к кулинарии свойственен большинству нормальных людей.
К чему я это?
Расстраивает, можно сказать - огорчает, неуёмный поток псевдопатриотизма, хлынувший со всех каналов. Всё понимаю - надо, время такое. Необходимо напоминать о нашем героическом прошлом. Тут соглашусь - лишним не будет. Но, зачем так-то? С явным перебором? Буду честен - порой раздражает обилие непрофессионально поданного, "сырого" материала и выбешивает зашкаливающий пафос, присутствующий почти во всех сюжетах и репортажах.
Есть мнение (разделяю) - делать, подобные телодвижения, нужно было сразу, после Ельцина. Но - времени не хватило, денег тоже. Ну, как обычно. Теперь поздно "пить боржоми". Имеем огромное количество молодёжи с ограниченным набором жизненных ценностей - ютуб, айфон и Казахстан. Ладно, не о том хотел сказать.
К нам в школу часто приходили ветераны ВОВ. Я это очень хорошо помню. Действо, как правило, приурочивалось к 9 мая. Урок патриотического воспитания. Мы относились к этому стойко, как и положено советскому пионеру. Большая часть времени посвящалась политической обстановке (суть: все буржуи - вражины), оставшаяся - общим словам о нашей Победе.
Забавно, но те, кто умел читать (я - умел), могли заметить очень сильную корреляцию с многочисленными статьями в периодических газетных изданиях того времени. Не буду лукавить - гораздо больше мы получали из хороших книг (их было мало, но они были) и песен Высоцкого.
Правда, запомнились, скажем так, факультативные занятия. Из разряда: захочешь - не забудешь.
Много раз писал, что моё детство прошло под знаком "хоть куда-нибудь, да вляпаюсь". А если мы были вместе с Серым (почти всегда, т.к. кореша, с 5-ти лет!), то вляпывались везде, всегда и постоянно. Естественно, моя мама старалась пристроить ходячую неприятность в санаторий, пионерлагерь или ещё куда. Ей проще было выслушать воспета или вожатого (раз в неделю) и оставить денег на замену стекла, ремонт шкафа и прочее, чем ежедневно читать замечания в дневнике и, зачастую, общаться с пожарными, а-то и с милицией.
1978 год. Мне 10 лет. Расторгуево. Был там некий детский санаторий. Недалеко от станции. Не помню уже за что, но был сослан в тот острог. Безапелляционно и без права переписки. Памятное место. Контингент-то был подобран - что надо. Именно там, была первая драка за "место под солнцем" и попробована первая сигарета. Ещё появилось четкое понимание, что девчонки отличаются от нас не только длинной волос и писклявым голосом. Визуально подтверждённое, так сказать. А-то - всё домыслы, да догадки...
Сейчас там застроено коттеджами и укатано в асфальт, а в те времена - поля, болота и леса. Первое, что было изучено - дырки в заборе. Банду же сколотили быстро. Обследовали всё в округе и облазили всю железку, благо, что она была в 20-ти метрах от места заключения. "Побеги" совершали регулярно, но всегда возвращались, понимая всю бесперспективность задуманного. Как-то, взрослые, вывели нас в лес, на прогулку. С образовательной целью - рассказать про ягодки и цветочки. Забавно было - мы им показывали тропинки среди деревьев и хитрые проходы через заболоченное место, чтобы не замочить ноги...
Тогда мы и слыхом не слыхивали о Фредди Крюгере. А он, оказывается, у нас уже имелся! Истопник (котельная была на угле) и дворник. По-совместительству - плотник и слесарь. На все руки мастер, т.к. был единственный мужчина в женском коллективе педагогов и поваров. "Муж на час", если по-современному. Чтоб вы понимали.
В то время, для нас, его возраст был не ясен. Дед и дед. Абсолютно лысая голова. Лицо изрезано крупными морщинами. Большой, сутулый. Всегда неторопливый и молчаливый. Окружающая действительность его мало интересовала. Было ощущение, что он - глухой. Если бы снимали фильм про утопление Му-му, то это был бы лучший актёр на роль Герасима. Без грима, причем.
Общаться с ним нам запрещали. Мол, держитесь от него подальше - странный он, контужен на войне, то-сё. Было видно - его побаиваются все наши преподы и воспеты. Почему - не знаю, но он, правда, внушал необъяснимый ужас.
Понятное дело - нас к нему тянуло. Дети, что с них взять. Чувство опасности им ещё неведомо. Более того - чем опасней, тем интереснее. Только в таком возрасте мы можем залезть в клетку к тигру и поиграть с ним. Вырастим - мозги уже не дадут. Чувство самосохранения. Трусость, если зреть в корень.
Постепенно, но мы узнали, что "Крюгер" все слышит и, даже, умеет говорить. Со временем он привык к нам, а мы к нему. Видели его награды. Он и жил там же, в остроге. Что-то рассказывал нам про свою жену и дочь, сложные отношения в семье, но было то не для наших мозгов - ничего не поняли. Ясно было одно - в отличие от нас, он добровольно согласился на заключение.
Иногда дед рассказывал о... войне. Очень редко, не любил он это дело, но - рассказывал. Говорил всегда медленно, подбирая слова. Подобного ещё не слышали. Правду говорил. Мы, пацаны, это чувствовали и никогда не перебивали.
Вот, один из его рассказов. Передам от его лица. Как вчера это было. Помню всё. Все его паузы и глаза, смотрящие в пол. И руки, с трясущейся беломориной между пальцев...
Началось утром. Даже поесть не успели. Сначала артиллерия. Били очень точно, будто говорил им кто. Мы стояли тут уже давно - окопались основательно. Время было. Говорили, что немец обошел нас где-то. Но, мы не знали - где и что. Да, и правда ли это. Наш комроты, как и комбат, ничего не знали, куда уж нам-то. Бегали оба, бешенные - связи ни с кем не было. Связистов-то отправили, уже пару дней как... Ни связи, ни связистов... Только слухами и питались. Несколько раз посылали разведку. Добровольцев, по-началу. Никто не вернулся. Посылали и по приказу... Слышны были далёкие бои, но у нас и у соседей было тихо. До того дня... Сидели на дне траншеи, пережидали. Скорее - ждали. Когда прилетит. А то, что прилетит - сомнений не было. По каске били комья земли, во рту ощущался её вкус и запах, вернее - вонь, от сгоревшего тротила. На минуту всё стихло. Я уж подумал, что закончилось, опять пронесло. Уже не первый раз был под обстрелом, но там каждый, как последний... Прибежал комроты, посмотрел на меня круглыми глазами, что-то проорал и побежал дальше. Типа - "немцы идут!" или "к бою!". Слышно было плохо, как и видно. От близких разрывов в ушах не то что вата, там матрас был, свёрнутый. И в глазах - мелкая пыль. Командиром он у нас стал с неделю. Бегает, суетится. Я выглянул из траншеи. Где-то ооочень вдали на поле виднелись черные точки. Танки, не танки - не разобрать. Стрелять бесполезно, слишком далеко. Говорили, что за нами наши артиллеристы стоят, правда, я их не слышал ни разу. Может, как лупанут сейчас, в ответку, глядишь и воевать-то не придётся... Лупанули. Ага. Немцы. Миномётами. Восьмидесятка и пятидесятка... Очень страшная штука. Точность и скорострельность такая... Ощущение, что он тебя видит и в твой карман норовит её положить. Какие там немцы, какое "к бою" - головы не поднять! Чуть впереди, была выкопана стрелковая ячейка. Маленькая, но глубокая. С траншеей её соединял узкий и глубокий проход. Сам её копал - приказ был. Долго не думал - нырнул туда, в ячейку эту. Безопаснее там...
Он замолчал. Посмотрел на давно потухшую папиросу и медленно положил её в банку из-под консервов, где уже лежала куча смятых, белых мундштуков... Сидели как мышки. Знали уже - если кто из нас что ляпнет, то можем услышать беззлобное, но твёрдое, - Потом, потом... А сейчас - идите отседа! Мы молчим, ждём. Нехотя продолжил, минут через 5...
Сколько нас засыпали минами - не знаю. Там время идет по другому. Только - стихло всё... Как-то вдруг... Сижу и понимаю - цел. Ни царапины. Повезло! Вдруг, какие-то крики слышу, баханье винтовок, трескотня пулемётов - наши. Максима и дегтярёва с МГ не спутаешь. Высунулся - танки, метров 300. За ними фрицы прячутся. Долго, видать, нас обстреливали миномётами, раз они так подойти смогли... Наша артиллерия молчит. Да, и есть ли она там? Может - врали, для поднятия духу... Бывало уже такое... Воевать надо. У меня мосинка. 4 запасных обоймы и 2 РГДехи. Обе без рубашек. С месяц уже. Мы тогда в атаку ходили. Поснимали рубашки-то, чтоб под свои же осколки не попасть. По уму - в вещмешок положить, да побросали... Осторожно высунулся, прицелился, вроде - стрельнул. Попал, не попал - там не видно. Да, и смотреть некогда. Нырнул обратно, перезарядил. Дальше всё уже на кураже - бахал и бахал. Пока не понял, что она не стреляет. Перезарядка нужна. Тут меня и шарахнуло по голове... "Танк? Он же, гад по пулемётам лупить должен, что по мне-то? Для гранат - далековато, даже для немецких, а минометчики уже не били, своих бы зацепили..." В вате головы мелькали какие-то мысли про "что случилось-то?"... Осел на самое дно, руки не слушаются, в голове - туман. Запасная обойма на поясе, достать не могу - тесно, в ячейке-то. Не получается, почему-то. Встать - сил нет. Ноги, как и голова - ватные... Отвоевался, кажись... Рокот не слышал, чувствовал дрожь, через землю. Стало темно и сверху на меня посыпались комья... Сразу много. Сжался в комок, уткнувшись в винтовку. Пока я ковырялся с перезарядкой, он (танк) подошел, наехал на мою ячейку, запомнил ведь - гад, и... провернулся на месте. Наглухо меня засыпав. На плечи и голову давили под сотню килограмм... Не выбраться! Не поверите, но страха не было - смех начал разбирать! От понимания, что никто меня тут не найдёт. Никогда. И хоронить не придётся. Всё уже сделано... Показалось тогда, что умом тронулся...
Он, опять, замолчал. И долго сидел в полной тишине, уставившись в пол. Я, своим мозгом понимал - раз он здесь, то, наверное, жив-то остался, каким-то образом?
Или что?