Великие, крылатые и те, что все пропустили. Вспомнили к годовщине премьеры комической фантазии Марка Захарова.
Впервые «Тот самый Мюнхгаузен» режиссера Марка Захарова появился на советских экранах 1 января 1980 года. Мы решили не мешать этот факт с новогодним оливье, староновогодним оливье и крещенскими девушками, дождались, когда ты насытишься первым, вторым и третьими и в праздники вкрадется коротенькая пауза. Пользуйся ею и отдыхай душой, наслаждайся цитатами из этого великого фильма — тоже великими, крылатыми и такими, которые все умудрились пропустить.
Барон: «Положение было отчаянным. Нужно было выбирать одно из двух: погибнуть или как-то спастись».Охотник: «Ну и что же вы выбрали?» Барон: «Угадайте».
Охотник: «Вы утверждаете, что человек может поднять себя за волосы». Барон: «Обязательно. Мыслящий человек просто обязан время от времени это делать».
Слуга: «Господин барон вас давно ожидает. Он с утра в кабинете работает, заперся и спрашивает: „Томас, говорит, не приехал еще господин пастор?“ Я говорю: „Нет еще“. Он говорит: „Ну и слава богу“. Очень вас ждет».
Слуга: «А поскольку господин барон был без ружья…» Пастор: «А почему же он был без ружья-то?» Слуга: «Я же вам говорю: он пошел на охоту».
Слуга: «Вам фугу, сонату или, может, что-нибудь покрепче?» Пастор: «Что-нибудь… мне».
Слуга: «Фрау Марта, я не расслышал, который час?» Марта: «Часы пробили три, барон — два, стало быть, всего пять».
Барон стреляет.Марта: «Осечка».Барон: «Черт возьми, получилось полшестого».
Марта: «Дело в том, что у барона действительно была жена, но она ушла». Барон: «Она сбежала от меня два года назад». Пастор: «По правде говоря, барон, я бы на ее месте сделал то же самое». Барон: «Вот поэтому я женюсь не на вас, а на Марте».
Пастор: «При живой жене вы не можете жениться вторично». Барон: «Вы предлагаете ее убить?»
Барон: «Но вы же разрешаете разводиться королям?» Пастор: «Ну, королям в особых случаях, в виде исключения, когда это нужно, скажем, для продолжения рода».Барон: «Для продолжения рода нужно совсем другое».
Всякая любовь законна, если это любовь.
Барон: «Мне сказали: умный человек». Марта: «Ну мало ли что про человека болтают».
Слуга: «А разве ночь?» Барон: «Ночь».Слуга: «И давно?» Барон: «С вечера».
Феофил: «Вызовите отца на дуэль!» Рамкопф: «Никогда!»Феофил: «Ну, во-первых, он меня убьет. А во-вторых…» Якобина: «Первого достаточно».
Феофил: «Меня даже на маневры не допустили!» Якобина: «Манё-о-о-вры».
Якобина: «Он утверждает, что это работа Рембрàндта».Феофил: «Кого?» Якобина: «Рéмбрандта».
Якобина: «Судя по обилию комплиментов, вы вернулись с плохой новостью».
Ну не меняться же мне из-за каждого идиота!
Рампопф: «Человек разрушил семью, выгнал на улицу жену с ребенком». Феофил: «Каким ребенком?! Я офицер!» Рампопф: «Выгнал жену с офицером».
Рампопф: «Имеешь любовницу — на здоровье, сейчас все имеют любовниц. Но нельзя же допускать, чтоб на них женились, это аморально».
Нет, это не факт, это гораздо больше, чем факт. Так оно и было на самом деле.
Рамкопф: «Ужасный мальчик. Весь в отца».
Бургомистр: «Будучи в некотором нервном перевозбуждении, герцог вдруг схватил и подписал несколько прошений о разводе со словами: «На волю, всех на волю!“»
Советница герцога: «Ваше высочество, может быть, все дело в нашем левом крыле. Оно ненадежно». Герцог: «Меня и центр беспокоит». Советница герцога: «Может, стоит в данном случае поднять верх сверху и понизить низ снизу».
Герцог: «Все решение в талии. Как вы думаете, где мы будем делать талию? На уровне груди!» Советница герцога: «Гениально, как все истинное».Герцог: «Именно на уровне груди. Шестьдесят шесть. Я не разрешу опускать линию талии на бедра. Сто пятьдесят пять. В конце концов, мы центр Европы, я не позволю всяким там испанцам диктовать нам условия. Хотите отрезной рукав — пожалуйста, хотите плиссированную юбку с вытачками — принимаю и это, но опускать линию талии не дам».
Герцог: «Кто подписал? Я подписал? Да, я подписал».
Рамкопф: «Распорядок дня! Распорядок дня барона Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена на 30 мая 1779 года. Подъем в шесть часов утра».Герцог: «Ненаказуемо». <…> Рамкопф: «С восьми утра до десяти — подвиг».
Якобина: «Что вы скажете, господин бургомистр, о человеке, который ежедневно отправляется на подвиг, точно на службу?» Бургомистр: «Я сам служу, сударыня. Каждый день к девяти утра я должен идти в магистрат. Я не скажу, что это подвиг, но вообще что-то героическое в этом есть».
Рамкпоф: «В 16.00 — война с Англией». Герцог: «С кем?!»Рамкопф: «С Англией». Бургомистр: «Господи, ну чем ему Англия-то не угодила?!»
Герцог: «Война — это не покер! Ее нельзя объявлять, когда вздумается. Война — это!.. Война…»
Герцог: «Форма одежды летняя, парадная: синие мундиры с золотой оторочкой. Рукав вшивной. Лацканы широкие. Талия… на десять сантиметров ниже, чем в мирное время».Главнокомандующий: «Ниже?» Герцог: «То есть выше».Главнокомандующий: «А грудь?». Герцог: «Что грудь?» Главнокомандующий: «Оставляем на месте?» Герцог: «Нет, берем с собой».
Герцог: «Что-о?! Мне в этом, в однобортном?! Да вы что, не знаете, что в однобортном сейчас уже никто не воюет? Безобразие. Война у порога, а мы не готовы».
Герцог: «Господа офицеры, сверим часы! Сколько сейчас?» «Пятнадцать ноль-ноль!»«Пятнадцать с четвертью». Главнокомандующий: «Плюс двадцать два!»
Неужели вам обязательно надо убить человека, чтобы понять, что он живой?!
Барон: «Кому применить силу в случае сопротивления — вам или мне?»
Главнокомандующий: «Все в порядке, ваше высочество, барон Мюнхгаузен будет арестован с минуты на минуту. Просил передать, чтобы не расходились».
Главнокомандующий: «Стрелял он, во-первых, не черешней, а смородиной. Когда они пролетали над его домом».«Медведи?»Главнокомандующий: «Ну не мамонты же».Герцог: «А почему же тогда все это выросло у оленя?»
Главнокомандующий: «Разрешите пойти с самого начала?» Герцог: «Ни в коем случае! Прекратите сейчас же».
Сначала намечались торжества. Потом аресты. Потом решили совместить.
Герцог: «А где наша гвардия? Гвардия где?» Главнокомандующий: «Очевидно, обходит с флангов». Герцог: «Кого?»Главнокомандующий: «Всех».
Марта: «Ты не забыл, что через полчаса начнется бракоразводный процесс?» Барон: «Он начался давно, с тех пор как я тебя увидел».
Якобина: «Развод отвратителен не только потому, что разлучает супругов, но и потому, что мужчину при этом называют свободным, а женщину — брошенной».
Наблюдатель: «Барона кроет».Барон: «И что говорит?»Наблюдатель: «Ясно чего: подлец, говорит. Псих ненормальный. Врун несчастный».Барон: «И чего хочет?»Наблюдатель: «Ясно чего: чтоб не бросал».
Бургомистр: «Ну почему так поздно?»Барон: «По-моему, рано: не все глупости еще сказаны».
Судья: «Как же так? Двадцать лет все хорошо было, и вдруг такая трагедия».Барон: «Извините, господин, судья, двадцать лет длилась трагедия, и только теперь должно быть все хорошо».
Барон: «Есть пары, созданные для любви, мы же были созданы для развода».
Барон: «Род Мюнхгаузенов всегда мечтал породниться с родом фон Дуттен, поэтому, когда родилась у них девочка, я, в свою очередь, родился не только мальчиком, но и мужем. Якобина с детства не любила меня и, нужно отдать ей должное, сумела вызвать во мне ответные чувства. В церкви на вопрос священника, хотим ли мы стать мужем и женой, мы дружно ответили „нет“, и нас тут же обвенчали. После венчания мы уехали с супругой в свадебное путешествие — я в Турцию, она в Швейцарию, и три года жили там в любви и согласии».
Правдой нельзя оскорбить.
Марта: «Не сердись на Карла, Господи. Он дерзок, он часто готов спорить с тобой, но ведь ты, Господи, старше, ты мудрее, ты должен уступить, уступи, Господи. Ты уже столько терпел, ну потерпи еще немножко».
Барон: «Я не боялся казаться смешным. Это не каждый может себе позволить».
Рамкопф: «Пусть он станет источником отваги, смелости, родником живительного оптимизма, который никогда не перестанет бить…» Якобина: «Лучше сказать „струиться“». Рамкопф: «Но родник, он бьет». Якобина: «Иногда бьет, а иногда струится. В данном случае лучше, чтоб он струился».
Рамкопф: «Вот интересно, что будут говорить обо мне на моих похоронах». Якобина: «Поживем — увидим».
Герцог: «Из Мюнхгаузена, господа, воду лить не будем. Незачем. Он нам дорог просто как Мюнхгаузен, как Карл Фридрих Иероним. А уж пьет его лошадь или не пьет — это нас не волнует».Главнокомандующий: «Не в пустыне же».
Барон: «В Германии иметь фамилию Мюллер — все равно что не иметь никакой».
Томас: «Все шутите».Барон: «Давно бросил. Врачи запрещают».
Томас: «С каких это пор вы стали ходить по врачам?»Барон: «Сразу после смерти».
Господи, как умирать надоело…
Томас: «Говорят, ведь юмор, он полезный. Шутка, мол, жизнь продлевает». Барон: «Не всем. Тем, кто смеется, продлевает, а тому, кто острит, укорачивает».
Барон: «Мальчик. Родился». Томас: «Ну! Хороший мальчик?»Барон: «Двенадцать килограмм».Томас: «Бегает?» Барон: «Зачем? Ходит».Томас: «Болтает?» Барон: «Молчит».Томас: «Умный мальчик, далеко пойдет».
Томас: «Чем же вы занимаетесь-то?»Барон: «Ничем. Живу».
Барон Мюнхгаузен — садовник Мюллер: «Одни мои похороны дали мне больше, чем вся предыдущая жизнь».
Придворный: «Четвертый раз гоним этого кабанчика мимо его высочества, а его высочество, извините за выражение, мажет и мажет. Прикажете прогнать в пятый раз?» Бургомистр: «Нет. Неудобно. Он его уже запомнил в лицо».Придворный: «Кто кого?»
Делайте, что хотите, но чтобы через полчаса в лесу было сухо, светло и медведь!
Бургомистр: «Не умеем при жизни ценить друзей, понимаем их значение только тогда, когда они от нас уходят…»Барон: «Тогда я уйду».
Барон: «Когда меня режут, я терплю, но когда дополняют, становится нестерпимо».
Чтобы вернуть ее, придется вернуть себя.
Рамкопф: «Воспользовавшись своим внешним сходством с покойным бароном, коварно овладев его походкой, голосом и даже отпечатками пальцев…»
Томас: «У нас беда: барон воскрес!»
Якобина: «Правды вообще не бывает. Правда — это то, что в данный момент считается правдой».
Тюремщик: «При свидании положено разговаривать. Разговаривайте».
Пастор: «А ты что, и впрямь думаешь, что он долетит?»Томас: «До Луны — конечно».Пастор: «Ее ж даже не видно».Томас: «Когда видно, так и дурак долетит. Барон любит, чтоб было потруднее».
Герцог: «Поразительно, как наш народ гармонирует с природой».
Феофил: «Я всю жизнь не сходил с ума, мне это надоело».
Бургомистр: «Все пойдет по плану. После увертюры — допрос. Потом последнее слово подсудимого, залпы, общее веселье, танцы».
Герцог: «А почему не слышно? Я не понимаю, о чем они говорят».Бургомистр: «Ваше высочество, подсудимый благодарит городские власти и одновременно как бы шутит со своей возлюбленной».Герцог: «Хорошо, особенно кружевной воротник, и передняя вытачка ему очень к лицу».
Герцог: «Где командующий?»Придворный: «Командует».
Герцог: «И вот тут некоторые стали себе позволять нашивать накладные карманы и обуживать рукав. Вот этого мы позволять не будем».
Барон: «Когда я вернусь, пусть будет шесть часов».Томас: «Шесть вечера или шесть утра?»Барон: «Шесть дня».
Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Умное лицо — это еще не признак ума, господа. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа! Улыбайтесь.
Как там на Луне, не знаем, не летали. А тут у нас вот какие самые улетные и ожидаемые сериалы 2023 года.