Самый известный в мировой мифологической истории муж после Отелло - Одиссей. Хитрец, герой и воин, знаменитый самой долгой отлучкой из дома. Не менее известна его супруга Пенелопа - чье имя и историю, правда, незаслуженно обесценили, сексистски сведя до примера верности и ожидания.
Помните эту историю?
Издательство “Сказка и Миф” предлагает уникальную возможность увидеть Пенелопу -царицу Итаки, как воина Духа. Женщину , не только управляющую страной в отсутствие мужа 20 лет, но и победившую в политической и личной борьбе всех противников.
Мы перевели на русский язык книгу-изыскание Росселлы Софии Бонфильоли “Пенелопа здесь больше не живет. Сущность отсутствия в сердце тени”, которая смотрит на Пенелопу как на пример аутентичного феминного развития независимо от мнения и взглядов мужчин.
Это эксклюзив. Мы , женщины , так привыкли видеть и оценивать себя через мужское отношение. Что мы увидим, если откажемся свободны от этого патриархального взгляда ? Какой путь личной свободы откроется нам?
Надеемся, эта уникальная работа окажется полезной вам как для общего развития, так и в контексте исторических, социологических, психологических исследований и практик.
Что не так с Пенелопой?
Прославившаяся благодаря легендарной верности супругу, в конткесте представлений об архетипическом, Пенелопа представляет собой идеал женского поведения эпохи Гомера. Но тема Пенелопы гораздо сложнее того, что вкладывали в нее западные историко-культурные построения патриархального порядка.
Вероятно, её личная история слишком долго считалась несуществующей, поскольку выглядела неудобной и не укладывалась в канву пафосного контекста.
Росселла София Бонфильоли пытается ответить на вопрос, была ли у Пенелопы как женщины, своя история?
Насколько верна дихотомия между её непоколебимым, умиротворенным ожиданием и переполненными бурной деятельностью перипетиями Одиссея?
Глава II. Росселла София Бонфильоли
Перевод с итальянского Алексея Ларионова,
под редакцией Марины Богдановой.
“Ткань. Пенелопы как страшная тайна.”
А что остается? Соткать полотно. И проку мне нынче в его возвращении!
Да вернется ли он вообще? Он врал, постоянно дурачил меня, и сейчас изменяет, дурачит и врет, и напрасна вся верность – и ей он не верит.
Раз все еще далеко. Улисс, о котором поют все вокруг – он беглый, он просто сбежал, улизнул, и неотвратимой судьбою укрыт, затерян вдали.
Однажды все кончится, кончится день, и кончится вечер, и кончится ткань,
И ткачество кончится, может, тогда вернется Никто? Никто, заплутавший на тысячах троп, на всех перекрестках, распутьях глухих, однажды вернется к себе, и ко мне, и через меня.
Таковы ее мысли,
Таковы ее чувства,
Такова ее вера.
Такова ее верность. “
Все говорят о ее терпении, однако кто и где подчеркнул, что на самом деле она была ещё и решительной? Пенелопа размышляет о том, как ей спастись от притязаний женихов и как обеспечить себе пространство и время, чтобы существовать в условиях внутренней свободы.
И тогда она изобретает некий творческий приём, порождённый силой мысли и силой рвущейся за окоём воли: день и ночь последовательно ткать и распускать полотно, предназначенное для савана Лаэрта – отца Улисса.
Через усердных служанок она знает, что говорят о ней за пределами ее покоев. А говорят о том, что верная мужу царица мудра, добродетельна и всё ещё красива. Но что знают говорящие так, что на самом деле творится в её сердце?
Что они знают о тысяче вопросов, которые всплывают при имени «Одиссей», что они знают о том, что бередит, туманит, омрачает и истязает её душу? И Пенелопа начинает ткать. То самое полотно, которое она начала с утра того дня, когда муж отправился в путь.
Днём она упорно ткёт свою жизнь, а ночью распускает её. Сплетённая таким образом жизнь прирастает днём и исчезает ночью. Она выставляет стан к окну, чтобы продолжать смотреть на горизонт, первой увидеть его судно и вскрикнуть: – Он вернулся! Её выбор – это сопротивление, которое до некоторой степени поражает своей неожиданной принципиальностью, этой молчаливой решимостью дать услышать миру пульсацию своего сердца.
Эта её реальная жизнь, весьма далекая от мечты, от призрачного видения, от сказки, становится примером самообладания и способности хладнокровно настоять на своем решении, примером истинного упрямства и упорства в своём выборе.
Ткачество – это искусство. Искусство, которое всегда было важным в различных культурах и цивилизациях, которое структурирует, создаёт действие, а стало быть, и саму жизнь. Пенелопа, царица Итаки, понимает, что законы мужчин вообще и ее женихов в частности, фальшивы и основываются на лжи. И это заставляет её изобрести стратагему в виде ткачества, наполняющего смыслом её дни и ночи, которые без этого были бы полны лишь тенями и призраками.
Она является неким импринтингом Богини-матери – Вселенской ткачихи, которая научила Пенелопу этому божественному существованию. И в самом деле, полотно подарит ей величие и бессмертие.
Созидая и распуская его, Пенелопа переходит от состояния сумеречной затуманенности, полной жгучего желания, отчаяния, нужды и бесконечной боли, к новому видению себя и мира. Она порождает идею, которая на протяжении следующих веков станет символом женской хитрости. Но при этом судьба готовит ей еще одно испытание: предполагаемые измену одной из двенадцати служанок и угрозу стать женой одного из женихов. И, быть может, именно в силу этой опасности, она смогла остаться с подлинным супругом.
“И тогда-то из дальнего далека, а может быть, даже дальше, из Незримого, с Того Света вернулся ее Улисс. Сперва он вернулся никем – и воистину был Никто. Потом он явил уменья свои, потом он явил обличье свое, а после явил многократно свирепость и неукротимость. Ибо кто мог посягать на супругу его? Кто мог посягать на царство его? Кто мог посягать на его плоть и кровь? Никто. И больше никто.”
Можно задаться вопросом: а почему именно в Пенелопе отразились духовные основы жизни Великой Матери или Богини? Почему все эти игры с тканью на Итаке возбуждают и оживляют процесс ожидания, которое до того было статичным, громоздким и неподъемным?
Духовная жизнь – это движение Духа. И Пенелопа —Душа стихийно переходит от ткани к пустоте, а от пустоты – к ткани. В ожидании того, что к ней вернётся Дух. С этой точки зрения созидание большого полотна восходит к образу солярной и лунарной Великой Богини, для которой прядение и ткачество являются самыми характерными занятиями. Она прядёт нити света и ткёт из них свою ткань, и на этом зиждется мир.
В греческой мифологии этим трудом занимались мойры – «ткачихи», бесстрастные распорядительницы судеб, прядущие нити жизни и сплетающие их не глядя. Впрочем, на полях сражений действуют не с помощью солнечных или лунных лучей, а с помощью оружия и смерти.
Пенелопа, которая в «Одиссее» представлена ткачихой из рода человеческого, по ночам уничтожает свою работу, и, следовательно, ее ткачество частично соответствует тому, чем занимаются Мойры. В ней, помимо имени penelops, то есть “утка”, которая на протокоринфских сосудах зачастую изображалась как священное животное Великой Богини жизни и смерти, просматривается множество элементов. На основании их она может ассоциироваться с Белой Богиней архаической цивилизации, которая, как считается, плела человеческие жизни и которая именно в виде ткачихи появлялась на различных погребальных изображениях.
“Отправляясь на Итаку, молись, чтобы путь был длинным,
полным открытий, радости, приключений. Не страшись ни циклопов, ни лестригонов, не бойся разгневанного Посейдона.
Помни: ты не столкнешься с ними, покуда душой ты бодр и возвышен мыслью, покуда возвышенное волненье владеет тобой и питает сердце - Ни циклопы, ни лестригоны, ни разгневанный Посейдон не в силах остановить тебя – если только у тебя самого в душе они не гнездятся, если твоя душа не вынудит их возникнуть.
Молись, чтоб путь оказался длинным, с множеством летних дней, когда, трепеща от счастья и предвкушения, на рассвете ты будешь вплывать впервые в незнакомые гавани. Медли на финикийских
базарах, толкайся в лавчонках, щупай ткани, янтарь, перламутр, кораллы,
вещицы, сделанные из эбена, скупай благовонья и притиранья, притиранья и благовония всех сортов; странствуй по городам Египта, учись, все время учись у тех, кто обладает знаньем. Постоянно помни про Итаку – ибо это
цель твоего путешествия. Не старайся сократить его. Лучше наоборот
дать растянуться ему на годы, чтоб достигнуть острова в старости обогащенным опытом странствий, не ожидая от Итаки никаких чудес.
Итака тебя привела в движенье. Не будь ее, ты б не пустился в путь. Больше она дать ничего не может. Даже крайне убогой ты Итакой не обманут.
Умудренный опытом, всякое повидавший, ты легко догадаешься, что Итака эта значит.”
(К. Кавафис, Итака)
В поэзии Кавафиса Итака является некой метафорой. Это цель путешествия, предпринимаемого героем, цель пути, который многие определяют, как инициацию, путь, через который он осознает отсутствие смысла в своём человеческом существовании и многократно бросает вызов смерти, чтобы испытать пределы своих возможного.
Но для Пенелопы Итака не метафора. Это реальное место, где она, будучи царицей, сможет утвердить самоценность своего существования, обрести свободу самодетерминации, притом – подобно богине – посредством ткачества.
Книга Росселлы Софии Бонфильоли “Пенелопа здесь больше не живет. Сущность отсутствия в сердце тени” в продаже на сайте издательства “Сказка и МиФ”. Покупайте в один клик, доставка по России и миру.