Вся немудрёная «хитрость» великорусского крестьянина, мечтавшего избежать службы в армии, быстро читалась специалистами уже в первые же дни работы Рекрутского Присутствия. Общину по понятным причинам сельчане старались в данном случае не подставлять – за поставку некачественного «людского ресурса» нёс ответственность лично староста, «вся округа» и родня.
§ 177 Рекрутского Устава строго запрещал «обществам и помещикам представлять в рекруты людей с такими болезнями и недостатками явными», которые были обозначены в «Наставлении для отдатчиков». Причём в последнем оговаривалось, что с этими хворями и повреждениями не только принимать, но даже и «представлять к приёму» запрещалось.
Поэтому одним из способов увиливания было объявление немочи уже после приёма. Мол, нежданная «внутренняя болезнь» могла выступить в любой момент, «по воле Божией».
Так, 23-го декабря 1843 года Председатель Первого Уездного Рекрутского Присутствия рапортом Рязанскому Гражданскому Губернатору за № 184 доложил, что воинский приёмщик от 4-го Пехотного Корпуса, назначенный по Высочайшему Манифесту, объявил о наличии у него партии бракованного рекрута :
«… 18 сего Декабря г-н Военный Приёмщик Снарский представил на распоряжение сего Присутствия принятого здесь по текущему 4 частному набору в рекруты из Государственных крестьян Ряжского уезда Еголдаевского сельского общества Данилу Степанову, объявившему г-ну офицеру, прибывшему для препровождения из города Ряжска в Козлов партии рекрут, что он за имеющимся у него из левого уха потоком, считает себя к военной службе, неспособным. Причём внёс и самое отношение, последовавшее к нему от того офицера…».
Однако во время приёма в Рекрутском Присутствии у названного крестьянина никаких отклонений найдено не было.
«… По делам Присутствия открылось, что означенный Степанов был представлен к принятию на службу по текущему набору 2-го истекшего ноября и по свидетельству сего Присутствия оказался 28 от роду лет, ростом 2 аршин 6 7/8 вершков и во всем к военной службе годным, а потому принят в рекруты и отдан в ведение военного приёмщика…».
Был назначен повторный осмотр, по результатам которого врач пришёл к выводу о преднамеренном характере трамвы:
«… По произведённому же Присутствием вторичному переосвидетельствованию у того рекрута найден поток у левого уха с повреждением кожицы во всей наружной полости уха и язвинками в начале слухового прохода, истощающимися из себя гнойную материю из жёлтобледноватого цвета, не имеющую никакого запаха, что по уверению врача доказывается ничто иное, как следствие умышленного недавнего растравления…».
Как правило, верным признаком болезненного состояния человека было худосочие, т. е. общее истощение организма вследствие ненормальностей в организме. К таким последствиям приводили, например, запущенные венерические заболевания или золотуха (Scrophulae) – наружный туберкулёз кожи. Но при приёме Степанов выглядел вполне бодро:
«… В подтверждение сему служит и то, что, как прежде, так и теперь, оказывается плотного телосложения и крепкого здоровья, не имеющим никакого худосочия, а также и других каких-либо золотушных признаков к оной болезни. Притом г. Военный Приёмщик Присутствию объявил, что при перекличке рекрут всегда спрашивал, не было у них, не имеет ли кто какой-либо болезни, но он до сём, кроме косноязычия, никогда ни о чём не объявлял…».
Итогом подобных «объявлений» становилось помещение «изобретателя» в лечебное заведение, но об освобождении от службы речи, конечно, не шло:
«… Вследствие сего Присутствие определило: об отдаче онаго рекрута в больницу на излечение, отнестись к г. Военному Приёмщику Снарскому, и о сём донести Вашему превосходительству…».
Истинные же причины скрытых дефектов, как уверяли некоторые придумщики, происходили, как правило, от различных ушибов, случившихся несколько лет назад.
Так, в рапорте Председателя Второго Уездного Рекрутского Присутствия города Ряжска Рязанскому Гражданскому Губернатору от 20-го декабря 1849 года за № 124 было заявлено :
«… Второе Уездное Рекрутское Присутствие, учреждённое в городе Ряжске 12-го Декабря слушали отношение г. Военного Приёмщика Штабс-Капитана Чайковского от 12 Декабря за № 107-м, коим изъясняет, что 10-го сего Декабря принят в сём Присутствии по 8-му частному набору в рекруты из крестьян Раненбургского уезда Ротмистра Михайла Михайловича Варсонофьева Семён Ларионов, который при приёме в рекруты и при переосмотре им партии 11-го сего же Декабря рекрут объявил, что он во время первобытного своего состояния, работая на мельнице, был раздавлен шестернёй, после чего не занимаясь работой около 3 лет, а ныне, жалуясь на боль груди, левой руки в плече и локте и левой ноги после вывихов…».
И справку 10-го Декабря при объявлении отдатчика Ротмистра Михаила Михайловича Варсонофьева, означенный Ларионов был представлен к приёму в рекруты по 8-му частному набору, который оказался летами против сказок 8-й ревизии 20 лет и по свидетельству сего Присутствия найден, ростом 2 аршин 6 вершков, к службе годным. А об описываемой выше г. Военным Прёмщиком болезни, рекрутом Ларионовым объявлено не было, а потому и принят в рекруты окончательно с приведением того ж числа к присяге…».
Ещё в начале XIX веке врач, учёный и военно-медицинский эксперт Иван Васильевич Протасов полагал, что в быту к притворным болезням прибегают женщины, «для лучшего подаяния нищие и для прибытка и тунеядства ленивые бродяги». Распознать эти болезни – и есть долг медицинского чиновника, ибо «освободить от службы притворного под видом недуга есть нарушение истины и обида за ним следующему».
Общими же доводами, служащими «к познанию всех притворных болезней» были нехитрые истины:
1. Жизненных, естественных и душевных действий не нарушенное спокойствие.
2. Внешний вид тела, здоровый и неизменный и
3. Достоверные других людей показания .