– И нет у тебя температуры, не выдумывай! – мама, бегло взглянув на градусник, фыркнула и стянула с него одеяло. – Ну, в чем дело?
– Сегодня физкультура…
– Полезный урок! – донесся из коридора голос папы. – Самое то голову проветрить и мускулы взбодрить! Эх, помню, мы зимой на лыжах рассекали, а по теплому времени в футбол…отправил бы меня кто сейчас с работы на часок кровь разогнать, я бы только спасибо сказал!
Вова вздохнул и закрыл глаза. Спасибо он готов был сказать тому, кто от этих уроков его избавит.
С физкультурой у него не ладилось. Во время бега он выдыхался на половине первого круга, подтянуться или отжаться не мог ни разу, а в командных играх Вову горячо приветствовали противники. Принять мяч – непосильная задача. Обогнать соперника? Нечего и мечтать. Вова честно пытался, но физическая форма не оставляла шансов.
Доктора деликатно называли это “лишним весом”, одноклассники же не миндальничали: прозвище “Жирный” давно закрепилось за Вовой. Он и впрямь был полным и оттого неуклюжим, слабым и медленным. В 14 лет одноклассники такое не прощают, особенно, если речь идет о победе в футбольном матче или командном забеге на короткую дистанцию.
В какой-то момент его начали бить. Пришло это не сразу. Сначала признанный лидер класса Арсений подошел к нему в раздевалке и, улыбаясь, почти по-дружески попросил “заболеть” на следующий урок физкультуры.
– Не выйдет, – сказал Вова. – У меня мама всегда видит, когда симулирую.
– Ты постарайся.
Конечно же, не вышло. Арсений за время урока не сказал ему ни слова, но смотрел так выразительно, что Вова умудрился прыгнуть мимо козла.
– Стрельцов! – гаркнул физрук. – Мозги тоже жиром заплыли? Снаряд правее!
Класс разразился дружным хохотом. Покрасневший до корней волос Вова бросился в раздевалку.
На другой день в журнале красовалась очередная двойка по физкультуре, а после уроков Вову уже поджидали одноклассники. Он даже не стал сопротивляться.
Он не жаловался дома. Мать бы не помогла – пошла бы в школу, к директору – визит, унизительный для всех сторон.
Отец просто не понял бы проблемы сына. Мужик? Мужик. Должен уметь за себя постоять. Бьют – бей в ответ.
Школьные дни не ждали, когда Вова придумает выход. Физкультура проводилась три раза в неделю, и все разы мать неумолимо вытаскивала его из-под одеяла. “Давай-давай, тебе полезно”. Пользу от регулярных зуботычин после урока Вова понимал слабо. Одноклассники зверели, и удары становились крепче. Вова не отвечал, чем пробуждал в них азарт и желание бить так, чтобы, наконец, ответил.
После каникул ему разбили нос, а через неделю рассекли скулу. Перейдя рубеж первой крови, одноклассники будто сорвались с цепи. Его запирали в раздевалке, однажды украли форму, налили в рюкзак клей….
Страх Вовы перед одноклассниками рос с каждым днем, пока не начал перерождаться во что-то другое – отчаяние, безысходную злость…и ненависть.
Он сам не понял, как умудрился ударить Сеню. Стиснутый двумя пацанами, с вывернутыми за спину руками, он просто мотнул головой, и лидер класса отлетел в сторону со сдавленным воплем, держась за нос. Под пальцами покраснело.
– Ты охренел, Жирный? Мы же тебя уроем, сволочь.
Это был первый раз, когда пришлось ехать в травмпункт. Мама безуспешно пыталась добиться от Вовы деталей произошедшего.
– В конце концов, если это сделали в классе, то….
Он не поднял головы.
– …То я могу и до директора дойти! Вова, ты мне только скажи, кто….
– Я упал.
И по тону своего сына мать поняла, что здесь она проиграла.
К лету рука полностью зажила, но в душе Жирного что-то потемнело. Присмиревшие после перелома одноклассники осмелели и все чаще намеками, а потом и прямым текстом говорили ему, что к осени было бы неплохо найти себе другую школу, если есть желание получить аттестат. Жирный решил найти другое решение.
***.
– Мне нужен газовый баллончик, шокер и нож.
Продавец взглянул на толстого пацана. Тот съежился, но глаз не отвел. Наверняка в карманах ладони сжаты в кулаки – чтоб не струсить.
– Кого собрался бить? – спросил мужчина.
И эта фраза будто взорвала что-то внутри Жирного. Он ударил руками по прилавку, чудом не пробив стекло.
– Не ваше дело! Их, их, их!
И залился плачем.
По счастливой случайности, больше в магазине никого не было. Мужчина быстро вышел из-за стойки, прошагал к двери. Повернул ключ, запирая магазин. Вернулся.
– Угомонись, – велел он, отворачиваясь от Жирного и шаря по своим закромам. – На вот.
В протянутую бутылку Жирный вцепился так, что та жалобно хрустнула. На пол побежала вода.
– Цыц! – прикрикнул продавец. – Пей, а не лей!
Не сразу, но помогло. Постепенно икающий от плача парень обрел способность более-менее связно говорить.
– Я не хотел… – все еще перемежая фразы всхлипами, признался он. – Сам не знаю, как….
– Не парься, – отмахнулся мужчина. – Стекло не разбил, сила не та. Так зачем тебе джентльменский набор? В школу, одноклассников резать?
Жирный молча кивнул. Вместе с истерикой его покинули последние силы, а на смену черной злости пришло черное же отчаяние. Никогда ему не набраться храбрости для того, чтобы всех их хотя бы попытаться убить.
– Слабовато, – сквозь его размышления продрался голос.
– А?
– Слабовато, говорю, – мужчина пошуршал под прилавком и бросил тряпку между Жирным и лужей. – На, вытри.
Тот послушно принялся вытирать.
– Ты в зеркало себя видел? Куда тебе с твоей тушей в людей ножом тыкать? Тебя любой одноклассник в бараний рог скрутит, а баллончик вставит туда, куда солнце не заглядывает. Героем после такого ходить будет, пока тебя по учреждениям таскают.
Жирный хотел было, как обычно, промолчать, но внезапно сам для себя ответил:
– А как иначе-то? С ножом у меня хоть какие-то шансы!
– Дурак, – припечатал мужчина. – Сначала – тренировка. И только потом – практика. Усек?
– Угу….
На деле же Жирный только больше растерялся. Какая тренировка, кто его будет тренировать?
– Понятно, – вздохнул мужчина. – В общем, так. Завтра, часиков в семь, подходи вот по этому адресу….
Он чирканул пару слов на бумаге, валявшейся на прилавке, и протянул парню.
– Посмотрим, что из тебя можно сделать. Сколько там до школы? Почти три месяца? Успею тебя натаскать, всех убьешь.
Фраза прозвучала сказочно, но Жирному очень хотелось в нее поверить. И он поверил.
Это лето стало одновременно самым ужасным и самым прекрасным в его жизни. Мужчина (звали его Семен) учил бить ножом. С разворота, снизу, сверху, в прыжке, заходя за спину, в бок, снова с разворота, снова в прыжке….
Манекен, собранный из старых покрышек, к концу первого месяца был исколот сверху донизу, но Семену этого было мало.
– Отбежал! Ударил! Отбежал! На четвереньки не падать! Отбежал!
Пререкаться было бессмысленно – за первую же попытку спора Жирный отмахал круг по местному стадиону, после чего зарекся дискутировать.
А к середине июля стал замечать, что не так уж и сложно бить и с разворота, и в прыжке….
***.
– Отбежал! Прыгнул! Присел! Атака слева!
Он увернулся от воображаемой руки противника и с оттяжкой полоснул того по открывшемуся “боку”. Упругая резина лопнула под ударом. Тяжело дыша, он развернулся к тренеру.
– Хорошо. Сдал.
Долгожданное слово отозвалось внутри внезапной грустью.
– Сдал? – упавшим голосом спросил Вова. – То есть, мы закончили?
– Конечно, – кивнул Семен. – Да и некогда больше заниматься. Через неделю занятия, тебе ж там всех резать надо будет.
Вова поморщился. Мечта трехмесячной давности сейчас казалась глупой и ненужной. Тренировки куда интереснее.
– Может, еще немного позанимаемся? – нерешительно спросил он. – Ну, чтобы наверняка….
– Не юли. Прямо говори: сдрейфил?
– Не сдрейфил, а…передумал.
Вова опустил голову, ожидая заслуженного разноса за впустую потраченные силы.
– Ну, слава Богу, – вздохнул тренер. – Я уж думал, никогда не признаешься. Теперь, когда глупости из башки вышли, готов тебя в секцию к себе взять.
– Секцию?
– Бокс, парень. У тебя хорошие данные. Еще и вес прилично скинул – ты заметил? Там мы тебя до ума доведем….
До Вовы только сейчас дошло, что мысленно он давно не называет себя Жирным. Потому что перестал им быть. И не пошел бы к черту Арсений? Резать его еще….
– Пойдешь?
– Пойду.
