Алексей сбросил рюкзак на камень. Тяжело дыша, сел рядом. Солнце светило ярко, без очков слепило в глаза. С высоты на сотню километров открывался вид на величественные соседние вершины, долину, небольшой город вдали.
После активного подъема чистый морозный воздух приятно освежал, легкие усиленно пытались добрать необходимый кислород.
Они приехали сюда с местными, но с подножья поднимались сами. Кедр, старый и опытный, ходил уже давно, сколько себя помнил. Сначала в больших группах, а потом уже сам стал организовывать многочисленных друзей.
Алексей шел всего пятый раз. В первый поход втянул его брат, кмс по альпинизму, который трагически погиб на Столбах.
- Что вид такой блаженный? - Кедр устроился рядом.
- Да красиво же.
- Красиво? Возможно, и красиво.
- Неужели уже не впечатляют?
- Впечатляют почему. Не впечатляли бы, не ходил бы.
Алексей посмотрел наверх.
- До вершины рукой подать, когда-нибудь отважусь подняться туда в одиночку.
- Как это в одиночку?
- Ну один в смысле, чтобы только стихия и ты, а дальше кто кого покорит.
- Солистом, значит? - Кедр сухо засмеялся, обнажая плохие зубы, смех перешел в длительный кашель. Наконец откашлявшись, достал из рюкзака немного орехов.
- Покорить, говоришь? - спросил он, жуя. - То есть думаешь, если заберешься, то «сделал» гору, покорил? - в глазах его светился нездоровый огонек.
- Ну да, ведь за этим же и идешь туда — покорить, стать первым.
- Первым? - Кедр снова расхохотался, - какой же ты первый, если там уже несколько тысяч человек побывало?
- Ну присоединиться к когорте избранных, сделать то, что другие не могут.
- А, а горе-то твоей, что? Когда заберешься? Думаешь, рассыплется, когда там окажешься? Сгорит она от стыда, когда потопчешься на самом верху?
- Ну не сгорит же конечно, при чем тут это? Но само ощущение ведь…
- Вот смотри, - перебил его Кедр, - берешь доску сантиметров двадцать шириной и длиной метра два, лежит она на земле в лужице, ты по ней пройти сможешь?
- Ну смогу, конечно, это же просто, только при чем тут…
- Да ты подожди, молодой. То есть, просто? Да? А если поднять это доску на высоту, скажем, метров сто? Например, между скалами. Не гнется она, не пружинит. Все как на земле. Тоже просто пройдешь?
Алексей потер перчаткой нос:
- Ну да, при должной аккуратности и страховке.
- Ага! Оказывается, уже страховка нужна. Так доска одна и та же, но без страховки уже никак. А когда на земле, тут, почему не нужна?
- Ну на земле-то куда падать?
- А если отбросить - падать? Ты же когда идешь, и там, и там, дорога не меняется, доска, обувь, рюкзак — одни и те же. Почему же страховка становится нужна?
Алексей подпер рукой подбородок, посмотрел вдаль:
- Наверное, потому что упасть можешь.
- Договорились же, забываем про «упасть». В чем разница?
- Да пожалуй, ни в чем.
- То есть, вверху и внизу, нет разницы?
- Получается так.
- Тогда зачем ты идешь туда наверх?
Алексей посмотрел на морщинистое лицо Кедра, его глаза пытливо уставились на него.
- Не знаю.
- Эх, молодой, потерянное вы поколение. Твои действия бессмысленны, понимаешь? Пытаешься подняться на эту вершину, на ту, другую, десятую.. Покоришь их, «сделаешь». Только от этого ничего не поменяется. Картинка, да, сменится, время пройдет, если повезет опытней станешь, а остальное останется.
- Остальное это что?
- Да то, что в башке твоей!
Они замолчали. Алексей распаковал рюкзак, достал себе бутерброды. Кедр ушел посмотреть наверх за скалы и вскоре вернулся.
- Туда надо дойти сегодня, - показал он рукой наверх, в направлении выступа. Алексей молча кивнул и стал собираться. Кедр шел впереди, глубоко утопая в снегу, помогая себе ледорубом, молодой же отстал и еле поспевал за ним.
Его рюкзак сбился сторону, ноги цеплялись друг за друга в узкой только что проделанной дорожке. Поперек посыпались комки снега, раздался какой-то специфический для тихого места треск.
Алексей инстинктивно повернул голову в направлении вершины, как его захватила стена из снежной пыли, увлекая за собой.
В голове крутилось только: «Нет! Нет! Нет!» Он скользил вниз, беспомощно пытаясь зарубиться ледорубом, но тонны жидкого снега отрывали его, как пушинку.
Снег подползал откуда-то снизу, закручивал, засыпал, забивал рот, дышать становился все тяжелее, наконец снежная масса остановилась, превратившись в бетон.
Он открыл глаза. Что это вокруг? Кромешная тьма и холод. Пробовал пошевелиться, но не слушались даже пальцы. Где же тут верх? Говорят нужно плюнуть, чтобы понять, но рот забит снегом.
С трудом шевеля языком пытался его вытолкать. В висках кувалдой стучал пульс, дышать получалось только через нос, грудь упиралась в твердую стену при каждом вдохе.
«Экономить воздух, - неслось в голове. - Раз, два, три, четыре, вход. Раз, два, три, четыре, выдох. Сколько же я здесь уже? Так кислород закончится. Раз, два, три, четыре, пять, вдох. Еще медленней. Раз, два...» Сознание становилось мутным и, наконец, отключилось.
Кедр повернулся назад и увидел лавину, она шла мимо него, по касательной, пережевывая Алексея. «Твою мать! - только крикнул он». Посмотрел наверх убедиться, что больше ничего не накроет, и бросился снимать рюкзак.
Объемная одежда мешалась, второпях руки не проходили через лямки рюкзака. Быстрее достал лопату, на ее сборку потребовалось время, руки никак не слушались. Пошел в направлении где последний раз видел молодого.
«Леха! - раскатилось вокруг. - Леха!» Он огляделся, пробрался еще несколько метров. «Леха!» - разнеслось эхом. В ответ только безмолвие и взрыхленный снег. Сколько есть еще времени?
Заметил черную точку, скорее туда, проваливаясь ногами. Его перчатка. Еще раз: «Леха!» Лопата вошла, забирая комок снега. Активно бросая снег, показался рюкзак Алексея. «Лишь бы повезло, - только и думал Кедр».
Молодой стоял на поверхности, с трудом поправляя куртку, не понимая как он сюда попал. Руки еле двигались, дрожали от холода. Дрожало все тело. Сложно было думать, говорить.
Он смотрел на яму, в которой только недавно находился. И просто дышал. Рядом на снегу без шапки и с расстегнутой курткой сидел Кедр. Возле него торчала, воткнутая в снег, лопата.
В долине, прощаясь, Алексей спросил:
- А ты зачем туда ходишь? Столько времени, столько опасностей. Ради чего?
Кедр прямо посмотрел на него, потом зачем-то на часы:
- Да просто живу я так.