Я живу медленно.
Мороз сводит лицо.
Ветки как стеклянное кружево.
Снег сверкает колючими ледяными искрами...
Начала писать в понедельник и не знала, что написать ещё.
Все почти десять дней выходных спала под таблетосами.
Ту схему, которую мне в психушке назначали в прошлом году в феврале, применила.
Антидепрессант плюс противосудорожное.
Первые дни вообще не помню.
Потом снилось что-то, приятное. Ощущения детства, лета, родительского тепла.
Анька звала приезжать.
Я ничего ей не ответила.
И не знаю теперь, как с ней возобновить.
Опять обидится, напишет: прохавай свой игнор.
И ещё поздравляли, тоже не ответила никому.
Почти ничего не ела. Сильно похудела, ушел даже жир с живота, который не могла согнать долгими тренировками...
Уже накануне выхода на работу уменьшила дозу.
В последний день приснился странный сон.
Мои родственницы по линии деда, обе умершие, Эма, двоюродная сестра моей матери, и дочь её, Наташа.
Во сне мы втроём были как будто ровесницы, чуть за сорок.
И дом был другой, не как сейчас, а как в детстве.
Они вдвоем суетились, приговаривали: Наташа умерла, вытаскивали и развешивали на деревьях Наташины вещи.
Летнее платье розоватое сбоку с оборкой, я думала давным давно его забыла.
А во сне увидела и вспомнила, Наташа его носила, когда мы все - я и ее сыновья были дети. А она - молодая мама.
Я подумала они хотят мне отдать эти вещи, с тоской и грустью этого ждала.
Но они как-будто читали мысли и каким-то особенным способом поняли, что вещи мне не нужны.
Эма собрала все эти вещи и обувь в большую кожаную сумку-саквояж, старинную какую-то, и потащила в сарай. Я увидела сарай из моего детства, мы переделили потом участок и фантом сарая на моем участке стоял. Там где сейчас клубничные грядки.
Наверное мертвые недовольны, что Наташины сыновья продают родовое гнездо.
А может меня хотели забрать с собой?
Всё в мире мёртвых было лёгкое и летнее. Зовущее, как земляничные ягоды, как тихое утро, босыми ногами по росе.
Какое счастье никогда не просыпаться... Подумала я.
Но проснулась.
Начала снова ходить на работу.
И даже снова пишу что-то в этом блоге. Всё ещё жива.
Любая фигня просто сбивает меня с ног и кажется я не выживу, истерю.
Потом живу дальше.
Надоело, если честно.
Уже и любопытства нет ни к чему, только усталость.
Вожусь со старыми текстами.
Собрала в сборники стихи.
Сочиняю рассказ на конкурс страшных историй.
Начала сегодня первый день немножко тренироваться.
Вижу подростков на аватарках и обложках у авторов, молодых людей в здании, где офис.
Смотрю на них как из под воды, из зазеркалья.
Если в них во всех вглядываться медленно, там тишина. Тихая радость. Живые.
И мне кажется, вот сейчас, мне удастся вырваться из моего плена, из-за стекла и снова станет интересно. Оживу.
Но нет...
И я остаюсь одна, как бледная тень.
В офисе одна.
И в магазине Пятёрочка долго стою около полки с кофе, нюхаю сквозь специальные прорези кофейные зёрна.
Роняю на пол белые пушистые варежки.
Пол весь истоптан грязью.
Молча поднимаю, салфеткой вытираю грязь.
Зимой мой К. носил зимнюю куртку она у него была как серебристый скафандр, с мехом черно-бурой лисы.
И шапочка зелёная, я его называла огурчик, и гладила ему голову в этой шапочке.
Иногда мне кажется, что он никуда не уезжал.
А иногда - что его никогда не было.