По случаю 85-летия Адриано Челентано вспоминаем одну из самых ярких ролей юбиляра.
6 января Адриано Челентано исполнилось 85 лет. В СССР темпераментный итальянец снискал популярность в восьмидесятых – прежде всего благодаря своенравному персонажу Элии Кодоньо в «Укрощении строптивого» (1980). Однако еще несколькими годами ранее в советском прокате появился «Блеф» (1976) – криминальная комедия Серджио Корбуччи, мастера спагетти-вестернов и кумира Квентина Тарантино, где Челентано предстал в образе харизматичного проходимца. По случаю недавнего юбилея легендарного актера мы решили поговорить о ленте, чей хрестоматийный финал – этакая антитеза обескураживающей концовке кубриковского «Убийства» (1956) – по праву входит в число самых известных и узнаваемых сцен итальянского кино.
Будучи кинематографическим произведением, «Блеф» отчетливо наследует богатой традиции плутовского романа, уходящей в далекое прошлое европейской литературы. История, в которой очаровательные мошенники, стремительно завоевав зрительское расположение, играючи объегоривают доверчивых обывателей и карикатурных злодеев (но никогда – беспомощных бедняков и прочих униженных и оскорбленных), демонстрирует недюжинную силу искусства. Если в реальности мы всячески сторонимся жуликов, дабы не быть одураченными и не попасть в беду, то, оказываясь перед экраном, легко встаем на сторону киношных прохиндеев, если те изображены с достаточной долей шарма.
Отчасти этот парадокс можно объяснить тем, что публика, подспудно разделяющая знаменитый гедонистический тезис из «Кавказской пленницы…» (1967) («Жить хорошо. А хорошо жить еще лучше»), в повседневной жизни позавидует счастливчику, сорвавшему крупный куш («Почему он, а не я?»), но при просмотре игрового фильма, с выдуманными героями которого делить нечего, на место зависти и досады приходит сопереживание, а зрители – сами того не замечая – превращаются в неравнодушных болельщиков, искренне симпатизирующих далеко не самым достойным представителям рода человеческого («Давай, дружище, обведи этих недотеп вокруг пальца!»). Потому-то нас вряд ли смущает наглость Феликса, за деньги танцующего с немолодыми дамами и при каждом удобном случае бесцеремонно вторгающегося в гламурный мир «ревущих двадцатых». Понятно, что в преступном мире этот прохвост достоин лучшей участи сообразно своему таланту, и, когда Бэнг – уважаемая среди жуликов величина – предлагает исполнить взаимовыгодное мошенническое танго на двоих, Феликс, не игравший (или, если угодно, не танцевавший) доселе по-крупному, не в силах отказаться от столь соблазнительной сделки.
Высокая мера условности, заданная Корбуччи уже в дебюте (Бэнг примерно на третьей минуте фильма ничтоже сумняшеся окунает вертухая лицом в тюремную баланду, и в ответ его не избивают до смерти, а отводят прямиком туда, куда нужно зачинщику конфликта), позволяет зрителю не гнаться за реализмом, а расслабиться и получать удовольствие, наблюдая за происходящим на экране увлеченно, но без напряжения. Объединившись, герои Адриано Челентано и Энтони Куинна создают выдающийся дуэт, выводя смысл названия картины за пределы карточной терминологии. Сделав авантюризм образом жизни, а блеф – основным инструментом работы, в которой главное не быть, а казаться, они задумывают грандиозную мистификацию, но прежде активно репетируют, оттачивают профессиональные навыки: уверенно внушая окружающим нечто, чего нет на самом деле, сообщники действуют как виртуозные фокусники, заставляющие публику поверить в иллюзию, мираж, фикцию. Имея на руках жалкие карты едва ли не в каждый момент экранного времени, Феликс и Филипп (сходство имен, конечно, тоже не случайно) умудряются мастерски держать хорошую мину при плохой игре и регулярно побеждать при заведомо проигрышном раскладе. Их мошенническая магия вне закона, но в том, что она представляет собой подлинное искусство, сомневаться не приходится.
В этом отношении «Блеф» не только легкая, но и чрезвычайно жизнеутверждающая история, главные герои которой, подобно Гарри Гудини или барону Мюнхгаузену, способны выпутаться из любой передряги и буквально вытащить себя за волосы из болота. За таких прохиндеев не бывает по-настоящему страшно, а то напряжение, что витает вокруг персонажей Челентано и Куинна, связано вовсе не с кознями недоброжелателей, а с сомнительной природой шаткого союза: в тандеме высококлассных жуликов, не слишком давно и не особенно хорошо знающих друг друга, один не может в полной мере доверять другому. На этом, собственно, погорел Ихарев в гоголевских «Игроках». Иначе говоря, изюминку закрученному плутовскому сюжету придает то обстоятельство, что главные герои вроде бы заодно, но в то же время каждый сам за себя. Закономерно, что в кульминации «Блефа», где плотность головокружительных обманок в какой-то момент начинает превышать все мыслимые пределы, не покидает ощущение, что кто-то из дуэта аферистов точно надует напарника, и, если это произойдет, такой поворот не удивит, ведь речь о двух прожженных пройдохах, на которых пробы негде ставить.
Интересно, что, стремясь «усмешнить» действие, Корбуччи не стесняется использовать самые экстравагантные средства, будь то черный юмор (приняв Феликса за Бэнга, головорезы Белль-Дюк без промедлений погружают его в элегантный катафалк), абсурд (вспомните сцену, в которой Феликс меняется местами с тюремным капелланом), провокация (герой Челентано однажды использует французский флаг как нагрудную салфетку, слюнявчик!) и даже нарушение законов физики (объяснение фокуса со взрывом катера и молниеносная погрузка беглецов в набирающий ход самолет придают истории поистине фантасмагорический вид). Любовные линии здесь тоже присутствуют (в биографии Бэнга угадывается болезненный романтический бэкграунд с властной дьяволицей Белль-Дюк, а Феликс ожидаемо влюбляется в ангелоподобную Шарлотту), но работают как сугубо побочная, второстепенная приправа к основному блюду. В сухом остатке «Блеф» – лишенное морализаторства кино про азарт, затмевающий инстинкт самосохранения, про жажду (хорошей) жизни, которая чем рискованнее, тем слаще, и про мастерство в своем деле. Деле, за которое тебя не погладят по головке на церковной исповеди. Если, конечно, роль кюре не исполнит еще один переодетый шарлатан.
