В юности мне, как и многим другим людям, очень нравилось испытывать сильные ощущения и переживать яркие эмоции и неординарные чувства. Сложные, неоднозначные, исполненные драматизма отношения, шумные и многолюдные мероприятия, впечатляющие и бурно обсуждаемые в профессиональной среде творческие успехи, оглушительные и сбивающие с ног неудачи, которые необходимо пережить и после которых нужно вставать и продолжать делать свое дело.
Все эти эмоциональные «качели» составляли плотную ткань моей жизни, и если что-то в ней вдруг ненадолго замирало и затихало, успокаивалось и «устаканивалось», мне становилось томительно и скучно. После недолгой передышки я снова вызывала на себя острые переживания и сильные ощущения, наполняла свою жизнь сложностями и драмой, чтобы ощутить всю, как мне тогда казалось, ее полноту.
Но время шло, личностный рост происходил, жизнь становилась все более взрослой и настоящей, и эти искусственно создаваемые сложности и драма начинали казаться все более и более лишними и бессмысленными. Взрослая жизнь, если ты ее живешь по-настоящему, без подглядываний, подсказок и посторонней помощи, и так ведь полна сложностей и вызовов, с которыми приходится справляться чуть ли не каждый день.
Да, эти вызовы не так ярки и праздничны, не так драматичны и остры, как в юности, и больше похожи на скучную, тяжелую, постылую рутину, погружаться в которую вряд ли кто-то хотел бы по доброй воле. Но эта тяжелая и скучная рутина заполняет всю твою жизнь, становится ее смыслом, и любые сильные ощущения, любая искусственная драма в сравнении с этим смыслом меркнут и блекнут.
Целенаправленный поиск сильных ощущений во взрослом, зрелом возрасте, склонность к драматизации повседневной жизни, играм в треугольники Карпмана, демонстративное и пренебрегающее чувствами и потребностями других людей потребление, искусственно создаваемые противостояния и конфликты – вся эта жажда сильных ощущений говорит не только о наличии у этого взрослого человека непрожитых психических травм и незалеченных неврозов. Но и о том, что жизнь этого взрослого человека в действительности не содержит никаких смыслообразующих вещей – никаких подлинных взрослых обязательств, никаких серьезных обязанностей, никакой настоящей ответственности.
Спросите у родителей ребенка с ограниченными возможностями здоровья, спросите у основателей любого негосударственного приюта для животных, спросите у волонтеров, таскающих охапками теплые вещи и готовящих горячие супы для бездомных в эти январские морозы – а нужны ли им какие-то особенные сильные ощущения? И они даже не поймут, о чем вы говорите. Самое желанное сильное ощущение для них – это, скорее всего, возможность выспаться, дописать наконец свой многострадальный университетский диплом, а в праздники – просто посидеть хотя бы часик спокойно у горящего камина с бокалом глинтвейна в руках.
Какими странными и ненужными, какими лишними для них выглядят все эти шумные вечеринки и утра в незнакомых квартирах, все эти полеты на парапланах и поездки на снегоходах, все эти ухищрения, ложь, мошенничества только ради того, чтобы иметь возможность покупать бриллианты и шампанское за шестизначную сумму. За стоимость этого шампанского они могут кормить собак целый месяц, да еще немного для кошек останется – и если в их жизни встанет когда-либо такой выбор, они выберут точно не шампанское. Таким людям никакие дополнительные сильные ощущения не нужны, вся их жизнь – одно большое, сильное и настоящее ощущение.