Продолжая рубрику «Картинная галерея», обратимся к полотну русского художника-передвижника Николая Матвеева. В 1896 году он написал картину «Король Прусский Фридрих Вильгельм III с сыновьями благодарит Москву за спасение его государства. 1818 г.». Не берусь судить какую именно (из множества вариантов) мысль пытался донести своей работой мастер, но здесь, ярче красок и ширины холста, передана судьба прусского короля.
Начнём с рецензии на картину, которая вышла в книге «Русского архива» в том же году. Её автор делает предположение, что Матвеев стал первым отечественным художником, который судьбоносный для империи этап истории решил показать не с точки зрения самоотверженного подвига и самопожертвования, а дал зрителю возможность понять, насколько благодарна России Европа за избавление от наполеоновского ига.
«Художник изобразил эпизод из пребывания в Москве в 1818 году короля Прусского Фридриха-Вильгельма III, эпизод, глубокое значение которого почему-то просмотрели почти все наши историки. Обозревая Москву, король пожелал взглянуть на нее с возвышенного места, откуда можно было бы сразу окинуть взором все страшные развалины, оставшиеся после разгрома 1812 года. Таким местом оказалась вышка нынешнего Публичного Музея. Ее и изобразил художник в тот момент, когда Прусский король, повернувшись в сторону поруганного иноземцами Кремля и проникаясь сознанием величия жертвы, принесенной Россией в лице Москвы для спасения себя и Европы, считает долгом благоговейно, до земли, поклониться полуразрушенной святыне и приказывает исполнить то же своим двум сыновьям, будущему королю Фридриху-Вильгельму IV и будущему основателю Немецкой империи Вильгельму I, тогда как сопровождающий высоких гостей, русский офицер (граф Киселёв), с изумлением смотрит на не совсем ему понятное преклонение Прусского короля и его сыновей, иноземцев, иноверцев, пред прахом сердца России, пред Кремлем, указывая на который, Фридрих-Вильгельм со слезами говорит: «Вот наш спаситель!».
На картине запечатлён тот момент, когда король, становясь на колено, приказывает и сыновьям сделать тоже самое. Будущий император Германии Вильгельм I готовится исполнить его волю, а наследный принц, будущий король Пруссии Фридрих Вильгельм IV снимает шляпу. Сопровождающих их генерал-майор Киселёв, будущий граф и русский посол в Париже, стоит в стороне и явно недоумевает от происходящего.
Портреты короля Пруссии и наследника престола были списаны с гравюр того времени, а изображены они в русских мундирах и с лентами ордена Святого Андрея Первозванного.
Что же сподвигло Фридриха Вильгельма III к такому жесту? Ведь победа над Наполеоном в России еще не означала освобождение от его гнёта для Пруссии и всей Европы. Да и в последующих событиях, за чертой реки Неман, важную роль уже играла прусская армия.
Известно, что супруг несравненной королевы Луизы был крайне нерешительным человеком – когда «Прусская Мадонна» клеймила Наполеона, сеяла в народе зерно формирования ополчения, король боялся даже объявить войну.
В 1805 году Александр I приезжал в Потсдам и у гробницы Фридриха Великого настаивал на том, чтобы Пруссия вступили в антинаполеоновскую коалицию. Фридрих Вильгельм отказался, а через месяц, под Аустерлицом, Наполеон разбил войска Австрии и России.
В 1806 г. «корсиканский дьявол» захватывает 16 немецких земель, ставя крест на Священной Римской империи … король Пруссии не реагирует и на это. Когда Наполеон вошёл в Берлин, Фридрих Вильгельм бежит в Мемель.
Уже отчаявшись (а может и смирившись), после уговоров супруги и российского императора, он соглашается на военную коалицию. Впрочем, было уже поздно. Совместные Прусско-Российские войска были разбиты под Пройсиш Эйлау и Фридландом.
Судьба Пруссии решалась в Тильзите, где Наполеон сразу отказался вести переговоры с Фридрихом Вильгельмом. Пруссия должна была прекратить существовать – так хотел француз. Но отговорить его смог российский император Александр I, выбив для соседа спасение через вассалитет.
Так, о чем же думал Фридрих Вильгельм, вставая на колено перед Москвой? Может о том, что хотел бы иметь такую же решительность и железный характер, как у супруги Луизы, императора Александра I и двух несгибаемых народов? Возможно, он просил прощения у России и своей же Пруссии за нерешительность, которая могла привести к смерти сразу двух государств?