Каждый сочельник мы со старшим сыном Егором проводим в деревне, где живут родители. Это такая традиция. Считается, что Новый год — самый семейный праздник, но в нашей семье первенство принадлежит Рождеству. Я уже писала про традиционную уху в казане с обязательным тушением в ней полена, про то, как лепим вареники и пельмени на всю большую семью, про прогулки до родника и разные другие Рождественские традиции нашей семьи.
Но самое главное — это колядки. Впервые Егор пошел колядовать в три года. Он уже с лета дружил с местными старшими ребятами, они у нас какие-то невероятные и заслуживают отдельного текста, конечно. Но пока скажу одно: деревенские дети — это очень весомая причина моих довольно частых визитов к родителям. С ними можно и в карьер песчаный отпустить, и в лес, и на речку — не бросят, не обидят, не подведут.
И вот в компании троих соседских детей Егор и пошел колядовать впервые. Я посчитала, что первый раз все-таки пойду с ними, тем более, что и с ребятами у меня хороший контакт (им интересно поболтать с молодой и современной теткой из Москвы), да и мой рост 157 см позволяет мимикрировать под детвору. Взяли красивые пакетики, нарядились, выучили один на всех стишок и пошли по домам.
— Коляда Коляда
Отворяй ворота!
— Ой-ой! Кто это у нас тут? Ребятишки, да какие все красивые. Вот вам пирожки домашние, мандарины, конфеты и по пятачку всем. Завтра приходите утром за денежками.
— Спасииииибо!!!
Вываливаемся на мороз, мальчишки обсуждают «улов», а я только наблюдаю.
— Егор, тогда вы заходите сейчас с мамой вдвоем к моим. Артем и Илья там были уже, когда за мной заходили. А тебя они ждут.
И мы зашли, и нас там ждали. Все с улыбками, с конфетами, монетками, хорошими пожеланиями. От этого даже у меня в груди забилось чувство, какой-то особенности и важности, как будто мы реально делаем нужное и полезное. Как минимум — радуемся сами, заряжаемся, а потом как батарейки передаем эту радость из дома в дом.
Самый частый контингент в нашем краешке села — это женщины около шестидесяти. Сами между собой шутят, что папа мой — чуть ли ни единственный на них на всех «самец». Кто-то из соседок в разводе, большинство овдовели, а одна — спилась. Про нее говорят, что когда-то в молодости она была очень красивая, но из бедной семьи. Вышла замуж, но родители жениха до того её не любили, что потихоньку начали спаивать. И споили. С мужем развелась, так с тех пор и не может остановиться. Еще говорят, что в редкие дни просветления она очень работящая и чистоплотная: обстирывает весь дом, вычищает все до блеска, себя приводит в порядок, а потом заходит на новый круг. Честно говоря, лично я ни разу не видела ее трезвой.
А тогда, три года назад, я вообще не понимала — в какой дом мы с ребятами заходим. Раньше в нем жила моя подружка с родителями, но с тех пор прошло почти двадцать лет. И вот мы на пороге, кричим во все горло свои позывные про «Коляду» и «ворота». А в ответ тишина. Мы еще разок — снова тихо.
— Ну всё, братва, уходим
— Неееет, давайте еще раз
И только наши коллективные легкие набрали воздуха, как послышались шаги. В плохо освещенной комнате появилась сильно пьяная женщина. Она, похоже, спала, а мы ее разбудили.
— Махароши… За конфетками пришли.
Она начала вяло и суетливо шариться по карманам, не попадая с первого раза.
— Дети, простите меня. Я не готова. У меня ничего нет. Только хлебные крошки.
Тут я вспомнила, что вообще-то я адекватная взрослая женщина, вышла быстренько из анабиоза и начала разворачивать детей.
— Ничего страшного! Пойдемте, мальчишки. Всякое бывает. С наступающим Рождеством вас. Всего хорошего. Пойдемте. Ага, ага. Давайте. Выходим, выходим…
Мы кубарем вывалились наружу и пока шли к воротам, мальчишки наперебой щебетали:
— Вообще ничего не дала
— Да она пьяная вообще
— Сказала, что только крошки
А мой маленький сын Егор был совершенно невозмутим. В него как будто вообще не попало все то, что произошло минуту назад. Справедливости ради, он ни разу в жизни не видел пьяных людей, поэтому не считал её состояние. Для него она тогда и до сих пор — странная тётя, которая забыла запастись конфетами к сочельнику.
— Ну ладно, бывает. Пойдемте дальше.
Я постаралась перехватить инициативу и направить разговоры в другое русло. И мы пошли к соседу Андрею, который так обрадовался детям, что в шутку предлагал нам не только конфеты и пироги, но даже свою старую оргтехнику. Мы отказывались, хохотали, разбирали пироги с любимыми начинками и шли дальше, но мысленно я до самого позднего вечера стояла там — в темной «задней» комнате, стояла и смотрела на худую и совсем еще не старую женщину, которая как будто откуда-то из космоса приземлилась. Чувство обиды, неприязни, осуждения, жалости и даже злости — коктейль, который явно стоило обсудить со своим психологом.
Вечером Егор с розовыми щеками и азартом игромана пересчитывал свои конфеточки. Высыпал их на кухонный стол и как Скрудж Макдак «купался» в сокровищах. Совершенно между делом у него проскочила реплика про тетю, у которой не оказалось конфет. Я присоединилась к его словам, но тему развивать не стала. Легли спать.
Утром Егор позавтракал и ждал, когда за ним придут друзья, чтобы пойти славить Рождение Христа. Вид у него при этом был «загадошный». Уже одетый в шапке и рукавицах он подошел ко мне, чтобы чмокнуть перед уходом и тихо зашептала в ухо: «Мам. Можно я свои конфеты отнесу той тёте? Я их все равно почти не ем. А у нее совсем их нет». Взял свой кулек и вышел на улицу.
Говорят, она тогда не пила до самого лета.