На днях друг заметил нечто интересное.
Я жаловалась, что по долгу службы вынуждена давиться откровениями Гарри и Меган на Нетфликс и в "Запасном". Мой друг расхохотался.
"Как так вышло, - спросил он, - что смерть Королевы, женщины, положившей жизнь на наше благо, заняла у нас меньше времени и меньше мыслей, чем горькое нытье ее внука?"
Как это оказалось возможно, что люди, ничего не давшие миру, а только берущие, не только получили почести миллионов ошалевших фанатов, но и огромные гонорары от сделок в редакции и на телевидении? Они бесконечно господствуют в эфире, воруя наше время и внимание!
Стыдно признаться, но он прав.
Я сама - почти как и все остальные - потратила больше времени на размышления о разрушительном поведении Гарри, чем на мысли о великолепии его бабушки.
Но, боюсь, реалии именно таковы.
Тяжелая работа, самоотверженность, верность, сдержанность - это ценности ушедшего поколения. На сегодняшний день они воспринимаются как само собой разумеющееся. Готовность трясти грязным бельем, громыхать скелетами в шкафах, наживаться без оглядки га том, что раскрывать все стороны своей жизни - то, к чему мы пришли.
Это главное отличие Гарри и Меган от остальных Виндзоров. Король Карл, королева-консорт, Уильям и Кейт - королевская семья, и ведут себя соответствующим образом.
Возможно, Гарри и Меган начинали так же, но потом они решили перейти в ранг "звезд", а это совсем другая история.
Теперь они сродни Кардашьян, которая ухитряется монетизировать каждый плевок в свою сторону, и никакая степень саморазоблачения для них не избыточна.
Доказательство? Мемуары Гарри. Чем они детальнее, тем яснее, что для Гарри нет жизненного аспекта, который он бы не стал освещать. Возьмите хоть девственность: задумался ли он, что его первая женщина будет как минимум смущена тем, что ее так живописали? Ясно, что нет.
Такое поведение наносит людям вторичный ущерб. Аналогичный тому, что он нанес сослуживцам по Афганистану, раскрыв число убитых талибов. Не говоря уже о том, что такое поведение, как минимум, очень глупо: ведь талибы могут захотеть сделать его теперь своей мишенью...Хотя это может быть и способ получить охрану за госсчет: он же теперь в опасности.
То ли идиотизм, то ли низкая хитрость: с Гарри наверняка ничего не ясно.
Доступные сведения о книге полны таких историй. И редко Гарри выставляется в них в приятном свете.
Один из поразивших меня отрывков рассказывает об отношении Гарри к ученицам школы Ландгроув.
После весьма красноречивых описаний тех барышень, которые ему нравились, Гарри перешел к той, которая его "не возбуждала". Несчастную звали Пэт. Начнем с того, что она была не очень привлекательна: «ничего особенного, всегда с усталым лицом и сальными волосами». Девушка страдала искривлением позвоночника, и ее колени так затекли, что она спускалась по лестнице задом наперед.
Думаете, мегачувствительный Гарри пожалел ее? Нет! Он стоял у подножия лестницы, насмешливо танцевал и корчил ей рожи. Цель нехитрая - насмешить одноклассников.
Даже если оставить с стороне сексистские выпады в сторону "невозбуждающей" девушки, для парня, провозгласившего себя "добрым" и защитником от хулиганов это воспоминание странное.
Ибо что такое хулиган, как не человек, который унижает других ради развлечения?
В чем смысл выставления себя самого в дурном свете?
И таких рассказов масса.
Если Гарри хотел вызвать к себе симпатию, то, боюсь, он потерпел неудачу.
Гарри производит впечатление снисходительного, властного и довольно недоброго.
Итак, вопрос, почему? Зачем так с собой? Он так остро нуждается в деньгах? Или тут что-то похуже?
По мне, здесь всего два варианта:
- он слишком туп, чтобы понять, что роет себе яму;
- он не полностью контролирует свои эмоции или ситуацию в целом. Очень возможно, что налицо и то и другое.
Не вызывает сомнений то, что издательство явно не редактировало эту книгу должным образом с учетом интересов автора, а лишь безжалостно извлекало из нее самые вредные и сенсационные воспоминания.
Кажется, никто не проходил с ним через это и не обсуждал последствия его разоблачений, что сделал бы любой мало-мальски порядочный редактор.
Их цель, похоже, состоит в том, чтобы заработать на Гарри как можно больше денег. Что они, несомненно, и сделают (мне достоверно известно, что издательство Penguin Random House напечатало первый тираж в Великобритании тиражом 750 000 экземпляров, что практически неслыханно).
Но издатели есть издатели, которых, в конце концов, интересует только прибыль.
Я хочу знать, где во всем этом была Меган? Разве она не видела или не заботилась о том ущербе, который это нанесет его — и, соответственно, ее— репутации?
Какая любящая жена позволит своему мужу так закапывать себя?
Мне кажется, что окружающие Гарри эксплуатируют его и в то же время каким-то образом убеждают его, что он исправляет ситуацию, говорит «свою правду», исправляет ошибки или еще какую-то чушь, которую они капают ему в уши.
Возможно, ему много заплатили за эти мемуары, но стоимость его репутации и характера не измеряется деньгами.
Собственно, тут я подошла к человеку, к которому все и сводится: принцессе Диане.
Она тоже попала в лапы целой череды людей и организаций, включая, конечно же, Би-би-си, которые соблазнили ее сделать ряд катастрофических заявлений, и они, в конечном счете, только навредили ей.
Люди, которые заводили ее, играли на ее паранойе, заставляли ее верить в монстров, которых на самом деле не было.
Которые использовали ее травму, ее разбитое сердце, ее проблемы с психическим здоровьем для собственной выгоды, которые видели в ее уязвимости возможность реализовывать свои собственные планы.
Апогеем этого было, конечно же, печально известное интервью «Панораме», полученное под ложным предлогом Мартином Баширом.
Мало того, что оно открыло шлюзы критики, лишив ее раз и навсегда ее особого королевского статуса и превратив ее в корм для каждой тряпки; это также поставило ее на разрушительный путь, который вбил клин между ней и королевской семьей, заставил ее подвергнуться остракизму и бросил дрейфовать в море сожалений и взаимных обвинений.
В конце концов, для нее это стало катастрофой. Так же, как и эта книга, в конечном счете, обернется для Гарри катастрофой.
Он много проводил параллелей между своей матерью и женой: как их обоих травила пресса, как ему пришлось бежать в Америку, чтобы защитить свою семью. Но Меган не похожа на Диану.
Нет и никогда не было ничего застенчивого или уязвимого в Меган, дерзкой бывшей актрисе, полной уверенности в себе и, прежде всего, купающейся в надежности и безопасности брака с мужчиной, который явно обожает ее и готов пожертвовать всем ради ее счастья.
Она не одна дрейфует здесь, ища новую личность на холоде, вдали от дома, не зная, кому доверять, в рабстве стервятников, питающихся ее несчастьем. Это делает Гарри.
Гарри так сильно напоминает мне Диану, в нем так много ее характера, то безнадежный романтик, то подпитываемый гневом архиманипулятор. И, как и у Гарри, несчастье Дианы исходило из конкретного места.
Мне было так жаль юную Диану. Она была очень плохо подготовлена к тому, чтобы справиться с ситуацией, в которой оказалась, попав в ловушку брака с мужчиной, любящим другую женщину, с глазами всего мира на ней.
Но проблема с Дианой, которую с годами в какой-то мере замалчивали из-за трагедии ее преждевременной смерти, заключается в том, что она, как и Гарри, зашла слишком далеко.
Каким бы подходящим ни был ее гнев — и он, без сомнения, был оправдан, — она позволила ему поглотить себя до такой степени, что ее поведение стало весьма ядовитым.
Мало-помалу она истощила и мою симпатию, и симпатию многих других своими выходками. В своем желании ранить тех, кто ранил ее, она в конце концов наделала еще больше беспорядка, отступив в мир фантазий, в котором она обвиняла всех остальных в своих несчастьях, никогда не в состоянии взять на себя ответственность за свои действия, всегда изображая из себя жертву.
Гарри такой же. Нет никаких сомнений в том, что бедный мальчик был глубоко травмирован потерей матери, и что так много его гнева и горечи проистекает из этого глубокого горя.
Я верю ему, когда он говорит, что чувствовал себя нелюбимым и незащищенным, человеком второго сорта в собственной семье.
Даже при самом поверхностном чтении этой книги, а также из многих вещей, сказанных им в прошлом, становится ясно, что он во многом считает себя сыном Дианы, в то время как Уильям равняется на своего отца...
Эта насмешка по поводу сходства брата с исчезающей Дианой очень красноречива: Гарри ХОЧЕТ, чтобы это было правдой, даже если это не так, потому что он видит себя ее знаменосцем, тем, кому поручено сохранять память о ней...
Представьте, как Меган кладет руки на могилу Дианы, чтобы получито руководство, а Гарри пытается установить контакт через медиума — это своего рода театральное ву-вуу, которое Диана очень любила.
И которое Чарльз, конечно, ненавидел. И он, и Уильям — приземленные, практичные люди, не склонные к полету фантазии.
Обратите также внимание на описанную в книге сцену после похорон принца Филиппа, где у Гарри свидание в саду с отцом и братом.
Весь эпизод описан с большим размахом, Гарри изображает из себя своего рода романтического героя (дрожащего в своей тонкой белой рубашке) против этой пары бессердечных неовикторианцев.
Гарри отчаянно пытался вырвать хоть каплю эмоций из их каменных сердец. Гарри мечтатель, они суровая реальность.
То, что звучит как совершенно обычное столкновение, в его лихорадочном воображении превращается в большое драматическое столкновение. Он действительно сын своей матери.
На протяжении всей книги Гарри делает бесконечные ссылки на особую связь между ним и его матерью.
Отрывки, относящиеся к ее смерти и похоронам, — это вопль ярости по отношению к его собственной семье за то, что она выглядела недостаточно обезумевшей (под этим я подразумеваю, что они сохраняли самообладание, а не то, что у них не было внутренней боли), миру в целом и даже по отношению к этим членам. публики, которая оплакивала ее, когда он чувствовал, что не может.
«Все думали и чувствовали, что знают нашу маму, а два самых близких ей человека, два самых любимых ею человека, не могли проявить никаких эмоций в тот момент».
Один отрывок также выделяется своей подлинной остротой. Рассказывая о посещении церкви в Балморале на следующее утро после той роковой ночи в Париже, Гарри пишет: «Я не слышал ничего, кроме ритмичных щелчков через дорогу. Пресс. Я потянулся к отцовской руке, чтобы утешить себя, а потом проклинал себя за то, что этот жест вызвал взрыв щелчков. Я дал им именно то, что они хотели. Эмоция. Драма. Боль.'
Это именно то, что представляет собой эта книга. Эмоция. Драма. Боль.
Я не отрицаю, что в прошлом Гарри сильно страдал эмоционально, но есть два способа справиться с травмой.
Вы можете либо позволить ему поглотить вас яростью и местью, либо подпитывать его своим гневом и негодованием, пока оно не съест вас заживо; или вы можете победить его, отпустив прошлое и живя с позитивным, конструктивным взглядом на жизнь.
Ради него я надеюсь, что вскоре Гарри найдет в себе силы оставить прошлое позади и освободиться от этого ядовитого круга боли и мести. И, в конечном счете, спасти себя и свою семью из этого ада, созданного им самим...
Как вы думаете, Гарри справится?