Миниатюрная, хрупкая девочка, которая сбежала из семьи и, не имея ни богатства, ни связей, смогла пробиться в закрытый мир советского шоу-бизнеса. Теперь без её хитов «На теплоходе музыка играет», «Кукла» и «Так не должно быть» не обходится ни один ретро-концерт.
В гостях у «Жизни» певица Ольга Зарубина.
Часть 2
– Как Вы познакомились с Давидом Тухмановым?
– Это было на конкурсе, где мы с Сергеем Коржуковым исполняли песню «Романс о влюблённых». Видимо, я его чем-то тронула. Тогда Давид пообещал мне написать дуэтную песню. Это и была песня «Так не должно быть».
– Её Вы через год спели дуэтом с Боярским, Вы подружились?
– Нет, мы не были друзьями, просто записали песню и разошлись. Мы писали песню два раза, первый раз в 1979 году и потом в 2007 году. Когда мы её писали первый раз, то я звучала очень низко и меня практически не было слышно. Поэтому жена Тухманова и говорила: «Давайте больше секса в этой песне! Больше!» А когда мы переписали её в 2007 году, то эта была бомба, она звучала совсем по-другому.
– Почему эту песню вырезали на «Песне года»?
– Я не знаю, почему так произошло, все были в шоке. Потому что Тухманов был действительно глыбой, он был изумительный композитор. Никто не понимал, что произошло. Но в той же передаче была другая хитовая песня – «Лето, ах, лето» Аллы Пугачёвой. Наверное, кто-то решил, что нельзя было совмещать два хита. Странно ещё то, что этой записи не сохранилось даже в архивах редакции. Очень многие говорят, что это дело рук Пугачёвой. Я думаю, что в этом есть какое-то зерно. Она очень круто стояла в то время, и, конечно, когда появляется новый человек, новый конкурент, ей это было не под стать.
– А правда ли, что Алла Борисовна приложила руку к ещё одному Вашему хиту – песне «Айсберг»?
– Когда Николаев принёс эту песню Пугачёвой, первое, что она сказала: «Я не знаю, как её записывать». Поэтому эта песня перешла ко мне, так как я знала, что с ней делать. И я тогда спела её в Театре эстрады, под гитару. После того как я закончила петь, воцарилась гробовая тишина, а потом случился взрыв аплодисментов. Видимо, после этого кто-то и сказал Алле Борисовне, что она потеряла хит. И через какое-то короткое время появляется эта же песня в её исполнении.
– Кто ещё, кроме Вас, стал «жертвой» влияния Аллы Борисовны?
– Татьяна Анциферова, она тоже попала в эту мясорубку. Её нигде не снимали под тем предлогом, что она полновата. Но это всё бред собачий. Если есть талантливый человек, то при чём здесь его внешность?
– У Вас был шанс договориться с Аллой Борисовной?
– Нет, мы не общались. Я помню – она сказала такую фразу: «Вы слишком гордые!» Я такая, какая я есть, талантливые люди не идут на поклон, я не из тех, которая будет кланяться и умолять. Талантливые люди знают себе цену и никогда не будут унижаться перед другими.
– Как потом протекала Ваша карьера?
– Сначала я взлетаю, а потом по какой-то причине меня перестаёт снимать музыкальная редакция. Она с самого начала не жаловала, поэтому я и снималась только в передаче «Шире круг» и продолжала гастрольную деятельность. Я думаю, что я была одной из первых в этих «Чёрных списках». Сидел в музыкалке главный режиссёр Бронин – алкоголик, который меня ужасно не любил, хотя я не знаю, по какой причине. При упоминании моей фамилии ему становилось плохо. Я это знала. Но когда у меня появился второй муж, он пошёл на телевидение разбираться в этой несправедливости. И хорошо, что у него был знакомый, который занимал приличную должность и который на следующий же день уволил этого Бронина. Меня сразу же взяли на съёмки очередного «Голубого огонька».
– Вашим первым супругом был Александр Малинин? Чем он Вас покорил?
– Мне показалось, что он очень душевный, компанейский парень, умеющий любить и ухаживать, однако это было не так. На самом деле там человек, который знает свою цель. Я была наивной, мне хотелось чистой и сказочной любви, о которой мечтали многие девочки в наше время. И я попалась на эту удочку.
– Вы были готовы к появлению дочки?
– Да, конечно, для меня это было осознанно. А он, скорее всего, был не готов. Для меня, наверное, должно было быть уроком то, что он ушёл от первого брака и тоже оставил там ребёнка. Он не был готов и тогда.
– Во сколько Вы родили дочку?
– В 27 лет, я осознанно родила и выносила, хотя у меня были проблемы на нервной почве. Вторую половину беременности я лежала в больнице под присмотром врачей.
– Кто Вас поддерживал?
– Практически со всеми трудностями я справлялась одна. В больницу ко мне никто не приходил. Если женщинам по палате мужья таскали пакеты с едой, фруктами и другими вкусностями, то у меня ничего не было. Александр же не пришёл даже меня встречать из роддома. Потому что на тот момент он уже решил для себя, что не будет со мной жить. И я, наверное, впала в депрессию на год. Я не знала, что мне делать, работы нет, ребёнок маленький, я жила как в тумане. Но я начала искать работу, и мне подсказали варьете в гостинице «Космос». Там я работала ночами и зарабатывала копейки, которых хватало только на то, чтобы заплатить за комнату. Но мама тогда начала мне помогать, покупала игрушки, еду и одежду. Это был очень сложный период.
– Как Вы познакомились со вторым супругом?
– С продюсером Владимиром Евдокимовым мы познакомились в Театре эстрады. Он сразу же предложил мне концерты, и я согласилась. До знакомства со мной он 7 лет сидел в тюрьме. Ещё там он меня где-то заметил, наверное, когда я пела в передаче «Шире круг». Он сказал, что ещё тогда на меня положил глаз. Хотя, когда он вышел на свободу, меня никак не искал. Только потом, когда мы с ним случайно встретились, он возобновил меня в своей памяти.
– Как он Вас добивался?
– Я не могу сказать, что это была любовь с первого взгляда. Я к нему долгое время присматривалась. На тот момент он был женат, у него был сын, которому было лет семь. Но он сразу начал проявлять симпатию, а в то время у меня был роман с человеком, который был из Швейцарии. Поэтому первое время у нас было исключительно всё по-деловому. Он приглашал меня на концерты, а я зарабатывала деньги. Владимир не раз приглашал меня в ресторан, так как считал меня очень худенькой и думал, что я не доедаю. И в один прекрасный день он организовал встречу со своим другом, который был звукорежиссёром. Он хотел меня познакомить с целью проверить мои чувства к нему. Начал мне заговаривать, что, возможно, мы будем общаться с этим другом и создадим семью. Друг мне подарил цветы и духи, а я думаю про себя: «Ну и жених…».
– Когда Вы серьёзно обратили внимание на Владимира?
– Когда он предложил жить вместе. К тому моменту я ушла от швейцарца, а он ушёл из семьи. У меня не было к нему любви как к мужчине, это, скорее, была любовь как к отцу или к брату. Но мы прожили вместе 21 год. Он по характеру был очень покладистый и ответственный. В нём было очень много хороших качеств, всех и не перечислить. И что важно – мы уважали личное пространство друг друга.
– Он же был директором ещё у Владимира Высоцкого?
- Да, но он чаще всего работал с разговорниками и не связывался с вокалистами. А про Высоцкого он мне ничего не рассказывал.
– И именно с ним у Вас случается второй взлёт с песней «На теплоходе музыка играет»?
– Да, в 1987 году. Мы тогда поехали в первую с ним поездку в Херсон, и тогда я впервые опробовала эту песню на сцене – она обрела большой успех, хотя её до этого никто не слышал. А позже мы отсняли её в «Песне года».
– Как создавалась песня про теплоход?
– Очень просто. Вячеслав Добрынин написал песню «Разлучница», которую я потом исполнила. И у него уже не было сомнений в том, кто исполнит следующую песню «На теплоходе музыка играет». Он писал ещё третью песню для меня – «Ягода-малина», но так как меня в тот момент не снимали, то эту песню потом отдали Валентине Легкоступовой. Но я нисколько не жалею о том, что так получилось, потому что Валя сделала её популярным хитом.
– Почему Вы в одном из концертов решили петь под фонограмму и почему именно к Вам так привязались, если учесть тот факт, что тогда все пели под «фанеру»?
– Во время концерта в Чебоксарах появился человек, который снимал всё на камеру. А мне пришлось петь под фонограмму, потому что у меня поднялась высокая температура и мне даже врач запретил выходить на сцену. Других вариантов у меня не оставалось, потому что три концерта на стадионах отменить не могли. Поэтому приняли решение петь под фонограмму. И вот этот человек, который ходил с камерой, знал об этом и воспользовался моментом, когда вся аппаратура выключилась.
– Почему именно на Вас вылился такой негатив?
– Потому что меня показали в программе «Прожектор перестройки». Меня опять перестали снимать, и мужу приходилось опять налаживать контакты.
– Как Вы пережили эту ситуацию?
– Это был удар, потому что когда я приезжала на концерты, то сразу ощущала напряжение публики. Я им сразу же говорила: «Хотите я испорчу вам концерт и буду петь песню только куплет, а припев буду молчать и наоборот». И потом люди начали понимать, что я пою живьём. Я не могу петь под фонограмму потому, что это очень скучно. Ты не можешь дышать, ты не можешь летать на сцене, а если ты творческий человек, то одну песню всегда можешь исполнить по-разному, зависит от настроения, от эмоций. У зрителей песня должна вызывать какие-то чувства. Тогда ты чувствуешь отдачу от зрителей и этим вдохновляешься.
Продолжение следует...
Из третьей (заключительной) части интервью с Ольгой Зарубиной вы узнаете о том, как она работала медсестрой в США, где сейчас живет её дочь Кира и почему у неё плохая репутация.
Автор: Юлия Ягафарова