Мы поговорили с писателем, актёром, сценаристом, режиссёром и переводчиком Павлом Санаевым.
Продолжение. Предыдущая часть здесь⤵️
Какой образ женщины вам близок?
Она должна меня будоражить! Может, к счастью, не каждая женщина меня будоражит. Мне кажется, это даже тяжело, если это каждая пятая. Можно с ума сойти! Мне в этом смысле повезло, потому что меня будоражит каждая десятитысячная. И даже из этих десятитысячных далеко не каждая подходит, чтобы завести, скажем так, более близкие отношения. Круг моей избирательности невероятно сужен. И поэтому у меня долгое время не было той встречи, про которую говорят, что она обязательно случится. Которая должна была изменить мой мир. И лет тридцать я даже, в общем-то, и не искал ее. А после тридцати уже всерьез задумался – ну а где? А ее все не было и не было. И в какой-то момент у меня наступило такое не то чтобы отчаяние, а недоумение: почему же ничего не происходит?
И вот мой внутренний голос однажды сказал: а может, она просто еще маленькая? Недоросла? Может быть, ей еще четырнадцать лет? Вот такая небанальная возникла мысль. И прошло еще несколько лет. Однажды в кафе я увидел Алену. Она меня сразу взбудоражила! Я подошел. И второй вопрос, который я ей задал: сколько вам лет? Она сказала, что двадцать. И вот соответственно, если сопоставить, выходит, что эти мысли отчаяния у меня были в тот миг, когда ей было как раз четырнадцать лет. И в этом смысле мой внутренний голос не подвел меня.
Думаете, провидение?
Можно и так назвать, да. Просто получается, что раньше мы никак не могли встретиться, ну никак!
Какие еще черты женщины…
Для меня существует одна женщина, и она – моя жена. Посмотрите на нее, вот что есть в ней, все это меня и привлекает, и будоражит. Еще для меня очень важно чувство юмора.
А ваше поступление во ВГИК было осмысленным?
Скорее нет. Потому что реально немногие ребята после школы понимают, чего они хотят. Поступают по разным причинам, вплоть до того, чтобы институт находился рядом с домом. Но я всю жизнь довольно сильно увлекался фотографией. И в классе восьмом у меня возникла мысль, что я буду поступать во ВГИК. Но фотографировал я не так хорошо, чтобы меня сразу взяли на оператора. А потом начал писать, и тут выяснилось, что я делаю это гораздо лучше, чем фотографирую. А раз так, то почему бы не попробовать? Сценарный факультет ВГИКа я окончил в 1992-м.
Что там было интересного?
Время учебы во ВГИКе было сплошной профанацией. Он мне ничего не дал. Абсолютно! Ну может быть, самую малость, просто потому, что там заставляли писать. Не дал потому, что… традиции советского кино очень сильно отличаются от традиций жанрового американского кино. У нас немыслимы были такие фильмы, как кино Хичкока, например. Или «Кошмар на улице Вязов». Когда в 90-е годы хлынул поток различного видео – ужасы, триллеры и так далее, интерес к советскому кино вообще упал ниже плинтуса. В обойме просмотров остались любимые народом хиты, в основном комедии, фильмы про войну и редкие драмы с налетом комедии. Например, «Берегись автомобиля» – это жанровая комедия. Или «В бой идут одни старики» – про войну. Или «Двадцать дней без войны» – но это снова драма про войну.
И что? Время изменилось и потребовало других киноисторий, рассказанных иным языком. Но в отечественном кинематографе ничего не происходило… Я помню, как у нас на курсе один студент написал диплом про фильм ужасов. Так на защите ему пришлось буквально оправдываться. Он единственный из всего курса получил тройку. Петербургский парень с голубыми глазами, белыми волосами вышел на кафедру, мягкий такой, обаятельный человек. Помню, как он бегал перед комиссией, увещевал ее, заискивая, что время изменилось и требуются разные фильмы – и такие вот тоже, и он показывал в сторону своего сценария… Поэтому честно и откровенно могу сказать, что ничему меня там не научили…
Когда я был студентом, я вообще не очень понимал, что я делаю. И даже не верил, что я когда-то реально буду снимать. Я жил на то, что переводил американские фильмы. И у меня было абсолютное ощущение того, что я работаю в кино – и даже, в общем, по профессии. Потому что перевод фильма – это тоже такое сотворчество. И даже где-то сценаристом себя ощущаешь. Там же диалоги на английском, а ты их переводишь на русский. И какой-то период я был доволен. Потом с конца 90-х я уже всерьез начал задумываться о том, что я мог бы сделать и свои сценарии. И реализовать их.
Окончание ЗДЕСЬ, подпишись на наш канал и читай:
Вера Илюхина, Москва, специально для «Лилит» (с)