Продолжение. Начало здесь⤵️
Странная вдовушка
О слабом поле подрастающий Ингмар не знал почти ничего. Брат иногда отпускал насмешливые намеки, а родители и учителя молчали. Обнаженных женщин можно было видеть в Национальном музее или в "Истории искусств", но мальчик не мучился чрезмерным любопытством. В его память врезался только один эпизод. Пасторская семья общалась с некой Аллой Петреус, вдовой средних лет, активно участвовавшей в церковных делах. Из-за какой-то эпидемии, затронувшей пасторскую усадьбу, девятилетнему Ингмару пришлось 2--3 недели прожить у нее. Вдова не отличалась красотой: на носу очки, мужеподобная походка. Но одевалась она элегантно, у нее была гладкая кожа и добрые карие глаза.
Как-то вечером, когда мальчик забрался в ванну, Алла поинтересовалась, не заснул ли он. Поскольку он не ответил, она вошла. На ней был халат, который она тут же сбросила, и... залезла в ванну.
"Сердце мое было готово выпрыгнуть из груди, -- пишет Бергман. -- Она взяла мои пальцы и прижала к своему лoну, другой рукой захватила мой стручок, отреагировавший незамедлительно. Было приятно и совсем не больно. Алла сжимала меня своими ногами, и я, не сопротивляясь, без малейшего страха, испытал тяжелое, почти болезненное наслаждение. Мы никогда не заговаривали о случившемся. У нас с ней была общая тайна".
Лет через пять этот эпизод трансформировался в полную стыда и наслаждения картину, которая преследовала его и мучила.
Первая любовь
Летом детей пастора увозили на дачу. Среди красивых сверстников Ингмар был гадким утенком: не так одет, прыщав, заикался, громко и беспричинно хохотал. К тому же он любил заводить разговоры о Ницше -- это казалось детям совсем уж странным.
На даче Ингмар пережил первую любовь. Ее звали Мэрта. Она была на полголовы выше его. Любовь поразила их мгновенно, но им и в голову не приходило касаться друг друга, тем более целоваться.
В то время "мои представления о сексе были туманными, возможно, слегка окрашенными чувством вины, -- вспоминает Бергман. -- Ужасный юношеский грех меня еще не настиг. Покров лжи, давивший меня в пасторском доме, спал, дни мои текли беззаботно, без страха и мук совести. Мир был понятен, я был господином над своими грезами. Бог молчал, Иисус Христос не терзал меня своей кровью и сомнительными намеками".
Потребовалось более 40 лет, прежде чем чувства, запертые в этом пространстве, смогли выйти на свободу. Он "неплохо умел воспроизводить чувства, но между спонтанным переживанием и его выражением всегда существовал некий зазор". Короче, это была лишь иллюзорная нормальность.
Одноклассница
В школе Ингмар подружился с девочкой. Оба были изгоями -- он по причине странностей характера, Анна из-за своей непривлекательности: высокая, рыжая, толстая, с пышными формами. Глаза (один -- голубой, другой -- карий) косили. Она была из неблагополучной семьи; отчим частенько бил и мать, и дочь. Зато в пасторской семье к Анне относились доброжелательно, даже позволяли Ингмару учить уроки у нее дома. Одного они не могли предвидеть: мать Анны редко бывала дома по вечерам, и школьные занятия плавно перешли в беспорядочные, но упорные "упражнения" на испускавшей жалобные стоны кровати.
"Я не любил ее, ибо там, где я жил и дышал, не было любви, -- признается он позже. -- Чувства Анны, возможно, были в меньшей степени разъедены ржавчиной. У нее был кто-то, кого она могла обнимать, целовать, играть -- беспокойная, капризная, злая кукла, которая говорила и говорила. И все -- о собственной персоне".
Продолжение ЗДЕСЬ, подпишись на наш канал и читай:
Ольга Федорова (с) "Лилит"
