...Не обращая больше внимания на Сашу и Глеба, женщина снова обратилась к своей соседке:
- Ну, и что дальше-то было?
У второй женщины на голове был повязан газовый зелено-синий платок. Ее руки, искривленные артритом, покойно лежали на коленях. Вполголоса она продолжила прерванный рассказ.
- Так вот я и говорю. Стали строиться, значит, они. А это еще давно, при Советской власти было. Со строительными материалами тогда, сами знаете, как было.
- И не говорите, - понимающе закивала женщина с индийской сумкой. - И со строительными, и с мебелью. Помню, мы с мужем по очереди полгода в райцентр ездили, отмечались, чтобы «стенку» купить.
- Вот-вот. А со строительным материалом вообще беда была. А им кирпич позарез нужен был. Вот они, значит, со строителями знакомыми посоветовались – те, ну, типа шабашников были, – они им и сказали, что привезут кирпич, какой от разбора дома остался. Да еще дешево так, совсем недорого.
Женщина с сумкой покачала головой.
- Это вашим родственникам повезло.
- Да не особо и повезло, как выяснилось. Перестроили они, значит, дом. К деревянному срубу кирпичную пристройку сделали, переехали туда, «новоселье», значит, все честь по чести отпраздновали, а потом и началось…
- Что началось? – с любопытством спросила женщина с сумкой.
Женщина в газовом платке наклонила к ней голову.
- Казаться в доме стало.
- Как это «казаться»? – с испугом спросила женщина с сумкой.
Саша и Глеб, старательно глядя в сторону, с интересом слушали историю. Глеб заметил, что сидящая рядом девушка тоже только делала вид, что смотрит что-то в телефоне, а на самом деле он давно был с потухшим экраном.
- А вот так - казаться! – с нажимом сказала женщина в платке. - Сначала все, вроде, по мелочам было. Раз сидят вечером, а на улице как начали наяривать музыку. И музыка такая противная, из кассетника, что ли, да такая мерзкая.
- Это какая такая?
- Не знаю я, не говорила она. А только мерзкая, и все. Раз, другой. Не выдержали они, значит, и мужик пошел с соседями ругаться. Да только ничего не получилось. Только выйдет на улицу, а музыка смолкнет. Он и к соседям ходил. «Ничего не знаем, - говорят, - И музыки никакой не слышали».
- Ну мало ли что.
- Да вы дальше слушайте. Раз, говорит сестра, возвращаюсь домой поздно вечером, а в доме шум, гвалт, видно, что гулянка идет. Что такое, думаю, может, сын что устроил. Но почему не предупредил? Короче, только я за дверную ручку взялась, а в доме все и смолкло. Захожу – а там все тихо, и никого нет. Мне аж нехорошо стало, сестра говорит. Как села на табуретку в прихожей, так и просидела час целый. Пока муж с сыном не вернулись. А дочь, значит, у подруги была. Тоже потом пришла.
- И что же это было?
- Так я же говорю, казалось там. Она мне много всего рассказывала. Я все и не помню. Один раз, рассказывает, пошла в туалет ночью, потом вернулась в дом. Вхожу в спальню, стала раздеваться. Только хотела лечь в постель к мужу, гляжу – а на моем месте кто-то лежит, и даже, вроде, кажется мне, что женщина лежит, говорит.
Женщина с сумкой ойкнула.
- Я, говорит сестра, так и обомлела. На месте замерла. Пошла в соседнюю комнату, дочь у себя в кровати спит. Я назад. Смотрю, и вижу четко, что рядом с ним кто-то лежит. «Петь», - говорю, а у самой и голоса от страха нет. «Петь», - зову его. А он спит и хоть бы хны. Я перепугалась, к сыну побежала в комнату. Растолкала его. «Посмотри, кто с отцом там лежит». Ну он встал, посмотрел и говорит: «Нет там никого, это тебе, мать, показалось». Смотрю, говорит, и правда, никого нет. Но я-то видела, говорит, вот как тебя сейчас вижу.
- Надо же, ужасы какие! Я бы со страху померла! – покачала головой женщина с сумкой.
- Да уж, не дай Бог никому такой жути, - согласилась женщина в платке. - И все в таком духе. То, значит, кажется, что ходит кто-то в соседней комнате, то кто-то мерещится, видят кого-то. И добро бы только сестре одной казалось, а то всем разное мерещилось.
- И долго это продолжалось?
- Да с год где-то. Сестра уж к священнику хотела сходить. Только это в прежнее время было. Муж уперся, и ни в какую. «Да я, да чтоб попа в дом позвать, да я коммунист, да не смей». Так и не дал ей. Да она и сама боялась, что слухи по селу пойдут об этом. Так и не позвала.
- Это не дело, - осуждающе покачала головой женщина с сумкой. - Освятить дом надо было.
- Да надо было, конечно, - согласилась женщина в платке. - Тогда, может, и беды бы не было.
- А что случилось?
Женщина в платке горестно махнула рукой.
- Да не повезло бедной, ох, как не повезло. Поехал сын в райцентр. К зубному. Вернулся. Все вроде бы ничего. А через некоторое время стало ему плохо. Все хуже и хуже. Совсем слег. Они скорую вызвали. Ну, приехала. Забрали в больницу. Врачи и говорят: «Ничего сделать не можем. Поздно».
- Да что случилось-то?
- Не поверите, как бывает. Залечили ему зуб плохо. А у него внутри нагноение пошло. И прямо в мозг. Все. Смерть. А муж, когда услышал про это, с сердцем плохо стало. Короче, хоронила двоих.
Женщина краем платка вытерла выступившие слезы.
- Вот так бывает, - продолжила она через некоторое время. - В один момент лишилась и сына – а ведь какой здоровый был, красавец какой, - и мужа. Одна дочь у нее осталась.
Женщина с сумкой сочувственно поцокала языком.
- Да, чего только в жизни не бывает. Ну и что, потом успокоилось у них? Перестало казаться?
- Если бы, - вздохнула женщина в платке. - Ничего у них не прошло. Остались они с девочкой вдвоем. Она еще подростком была, в школу ходила. А в доме прежнее хулиганство продолжалось. То вещь какая пропадет, а потом на видном месте лежит. То в стену кто-то стукнет вечером. А потом тот случай произошел, когда она совсем перепугалась.
- А что, что?
- Сидят однажды вечером вдвоем. Вдруг стук в дверь. И никто не входит. Сестра удивилась, ну пошла открывать. Видит, значит, на пороге девочка стоит. Незнакомая. Небольшая, лет десять. И так, сестра говорит, она мне сразу не понравилась. А чем, объяснить не могу. Вроде девочка, как девочка. Волосы распущены и по плечам лежат. Одета только для поздней осени прохладно. В одной белой рубашонке и юбке. Ну да на селе часто из дома в дом перебегали, не одеваясь. Я ее спрашиваю: «Тебе чего?» Она говорит: «Я к Вере» (это так племяшку зовут). И так мне, говорит, не хотелось ее к дочери провожать и в дом пускать. Посмотрела вниз и аж испугалась. Стоит, значит, девчонка на пороге босая. И никакой обувки на ней нет. Ноги иссиня-белые. Я ей говорю: «Тебе не холодно? Без тапок-то?» Она так странно улыбнулась и говорит: «Ничего, мне не холодно». Ну ладно, говорю: «Подожди здесь, сейчас Веру покличу». И прямо сердцем чую, что не надо ее в дом приглашать. Побежала к дочери и говорю: «К тебе девочка какая-то странная. Босая». Дочь удивилась. Пошли вдвоем. А на крыльце никого нет. Пропала.
- Может, и правда знакомая ее была, дочери-то?
- Да нет, мать потом описывала девочку эту, так Вера не знала такой. Ну, значит, спустя пару дней вот что случилось. Матери не спалось чего-то ночью, она лежит, и вдруг слышит с улицы: «Мама! Мама!» - дочь зовет. Что, думает, такое. Пойду, посмотрю. Ну, оделась кое-как, уже собралась было выходить - а там темень на улице – вдруг думает, дай погляжу. Смотрит - а дочь в своей комнате лежит. Спит. Ну, сестра ее спрашивает: «Ты чего меня звала?» Та просыпается: «Я тебя не звала». «А кто же меня со двора кликал?» «Я не кликала». Тут вдруг побледнела и рассказывает. Предыдущей ночью, мол, такая же история. Сплю, говорит, и вдруг слышу стук в окно. И голос твой (это матери, стало быть) со двора: «Вер, а Вер, иди сюда!» Ну так сначала тоже хотела на улицу пойти, а потом посмотрела в комнату матери, а та спит на кровати. Вот и решила, что приснилось ей.
- Ох, страсти-то какие!
- Короче, так до утра и продрожали от страха в одной кровати. А утром сестра взяла отгул и поехала к бабке Клавдии. Та еще не старая была. Но уже тогда про нее слава шла, что людям она помогает.
- А когда это было-то?
- Да лет с тридцать уже. Или больше? Не, не помню.
- Ну и что Клавдия сказала?
- Привезла ее сестра в свой дом. Та походила по дому, пощупала все и говорит: «Нехороший дом это. Стены вы из чего клали-то?» «Из кирпича», говорит. «А откуда он, знаешь?» Тут сестра и вспомнила, что кирпич-то тот откуда-то строители притащили. «Не знаю», - говорит. «Не будет в этом доме ничего хорошего. Зло тут есть. И вот отсюда оно», – и по стене постучала.
- Так прям и сказала?
- Ага, отсюда это зло и идет, говорит. Ну сестра давай тех строителей искать. Которые ей эти кирпичи сосватали. Одного нашла. «Откуда кирпичи?» - спрашивает. Тот говорит: «Не помню толком. Кажется, часовню старую на кладбище разбирали. Или стену там ломали». Сестра так и обмерла. «Как же вы, злодеи, такое людям могли подсунуть? С кладбища!» Ну а тем что? Все как с гуся вода. Только посмеялись над ней.
- И что сестра ваша сделала?
- А что ей делать-то? Не жить же в доме таком?! Погибель там одна. Короче, она к родственникам перешла. Те ее на время приютили. А потом в город перебралась. Там и квартиру со временем получила. Сейчас уже внуки у нее.
- А дом тот как? Что с ним сделала?
- Да что она с ним могла сделать? Об нем же слава по всему селу шла. Так и стоял заброшенный много лет. Потом уж его у нее купили. Из приезжих кто-то. Сестра, правда, душой кривить не стала. Все обсказала, что в том доме казаться может. Ну да тем без нужды это было. Они дом старый снесли и новый построили.
- И как там, все нормально?
- Откуда ж я знаю? - пожала плечами женщина в платке. - Вроде, не жаловались.
- Это ж надо, что бывает, - сказала женщина с сумкой, обращаясь ко всем. Девушка с телефоном сделала вид, что не слышала. Саша в ответ только кивнула головой и поддакнула. Глеб промолчал.
Отрывок из детектива "На выдохе сна" Лоры Олеевой