Я окрыл глаза и непонимающим взглядом оглядел всё вокруг. Какая-то странная картина. Протерев глаза, я понял, что это пыльный пол под диваном. Там валялись мои детские игрушки.
Я их туда закинул в память о детстве, когда они у меня там жили. Я тогда считал место под диваном моим подземным замком, а игрушки были жителями этого «подземелья». Но мама регулярно уничтожала моё «поддиванное» царство, выметая оттуда игрушки шваброй.
Именно их, причём кверху ногами, я и увидел. Покачав головой, я понял, что лежу, свесив голову с кровати вниз. Я попытался встать, но всё вокруг закружилось. Голова была тяжёлая, будто в неё ведро воды залили. И тут я вспомнил: приезжал Арсюха, друг детства, теперь прочно осевший в Москве, и вчера мы с ним неплохо посидели. Настолько неплохо, что я теперь лежу вниз головой и не могу понять, что и как.
Ну раз не получается вверх, то надо вниз, решил я и сполз с кровати на пол.
Улёгшись на полу, я стал рассматривать игрушки. Чего там только не было. Мои машинки, совсем малышовские игрушки и собранная из железного конструктора крепость. Всё это богатство было покрыто толстым слоем пыли, и я, протянув руку, стал выводить на полу и на игрушках незамысловатые узоры. И почему женщины так не любят пыли?
В этот момент, обломав весь кайф, зазвонил телефон. Он звонил откуда-то сверху. Я долго пытался его найти, не вставая с пола, в конце концов, приподняв голову, увидел его. Телефон лежал на другой стороне кровати.
Я потянул простыню и притащил, таким образом, телефон к себе. Звонила Аська.
– Приветик, – защебетала она, – какие планы на выходной?
– У меня не выходной, а отходной, – усмехнулся я, – норму превысил вчера.
– К Айке пойду, давно у неё не была, посидим, посплетничаем.
– Хорошо, ближе к вечеру заеду за тобой туда.
– Договорились, целую, – голос её был полон задора и нежности.
– Я тебя тоже, – буркнул я и закинул телефон на кровать.
Поиграв ещё немного со своими пыльными игрушками, я, сделав усилие, поднялся и, умывшись холодной водой в кухне, выскочил во двор. Уже был полдень, и всё вокруг было погружено в жаркое марево. Но в нашем дворе было относительно неплохо, огромные раскидистые деревья не давали солнцу выжечь своим жаром наш старый, уютный дворик.
Я решил пройти по двору, чтобы подольше побыть в тени и прохладе. Уже на выходе взгляд случайно упал на чёрные, обугленные проёмы окон третьего этажа. Оттуда шёл запах пожара, не выветрился ещё. И сразу же вспомнилась та ночь, неделю назад, Бага, неожиданно появившийся в чердачном люке. Утро, разбуженная выстрелами и испуганная Аська. Бьющаяся в истерике мама Баги и его хмуро молчащий папа. Хорошо, что весь дом не сгорел. Старый всё-таки. Даже лестницы деревянные. Но потушили вовремя.
Я вышел на улицу и окунулся в жар перегретого асфальта. Надо было забрать машину, которую я оставил у ресторана. Полуденный жар быстро исцелил мою побаливавшую голову, и я решил пройтись по «Двадцать шесть»
Можно было, конечно, поймать такси, тем более что у нас полгорода таксует. Но я решил пройтись пешочком. Как в детстве, когда бегал то на Ленина, то к пацанам на Котрова или Малыгина. И сейчас тут было тихо как тогда, в детстве. Воскресенье всё-таки. Машин почти не было.
Я закрыл глаза и представил, что я опять там, в том тихом и пыльном приморском городке, которого уже нет. Да, это так. Я не переезжал, и название город не менял, а того города уже нет. Его смело, снесло, разорвало на куски. Но здесь, на «Двадцать шесть», ниже Ленина ещё оставалась парочка старинных домов, их ещё не успели снести.
Я присел в тени старинной стены, у одного из домиков из потемневшего от времени ракушечника. В детстве, помню, тоже тут сидел.
Немного охладившись, пошёл дальше. Выше Ленина улица уже гудела пробками и спешащими людьми. Я расслабленно шёл, заглядывая в магазины. Любуясь красивыми девушками, – хорошо, что Аська меня не видит сейчас.
На углу улицы Котрова зиял разбитыми окнами магазин. В который раз его взрывают по причине, что в нем водкой торгует. В этот раз уже и охранника убили, кажется. А в то же время в городе полно палаток, где в любое время можно ту же водку купить, и никакой охраны там нет, и ни разу там не то, что взрыва, выстрела не было. Хозяева платят, и всё спокойно. Тут же, я слышал, не хочет хозяин платить. Вот и взорвали опять. Такая жизнь.
Это меня окончательно вернуло к реальности. Купив в «Азбаре» шаурму, я не спеша поднялся до Калинина и, свернув направо, так же неторопливо дошёл наконец-то до «Викинга». Вчера мы тут неплохо посидели, и я оставил машину тут же, не стал рисковать. До моей машины оставалось буквально метров сто, и я уже даже вытащил ключи из кармана, как вдруг, скрипнув тормозами, рядом со мной остановился полицейский УАЗик и из него резво выскочило несколько ППСников.
– Старший сержант Магомедов, – буркнул один, – ваши документы.
– А что, я такой подозрительный, да? – улыбнулся я.
– Тогда проедем в отделение, – лениво зевнул другой полицейский с автоматом наизготовку, – до выяснения личности.
– А может, пройдём метров сто, и я достану документы из машины, зачем далеко ехать?
– Какой-то вы подозрительный, – строго посмотрел на меня сержант, – документы там, сами тут.
– Да посидели вчера в «Викинге» неслабо, – усмехнулся я, – вот поэтому и подозрительный.
– А ну дыхни, – потребовал сержант.
– Без проблем, – я, набрав воздух в лёгкие, выдал ему весь свой перегар.
– Видно, ты не джамаатовский, – рассмеялся сержант, – набухался конкретно.
– Ты б не ставил тут тачку, – сочувственно сказал другой полицейский, – ресторану угрожают, мы поэтому тут патрулируем, мало ли что, покоцают тачку.
– Баркалла за совет, – улыбнулся я, – неужели и этот закроют, и так мест мало стало, где можно пивка пропустить.
– Ты с таким перегаром за руль собрался, – рассмеялся явно расслабившийся сержант, – хлопнут тебя, всю копейку отдашь потом.
– Так я за документами шёл, – соврал я, – а теперь, после того что вы сказали, надо тачку хотя бы во двор дома перегнать.
– Давай досмотрим и машину, и документы предъяви, – сержант двинулся к машине.
– Без проблем, – я открыл с пульта багажник, достал из бардачка документы и отдал их сержанту.
– Давай так, – улыбнулся сержант после того, как я закрыл багажник, – убирай машину во двор, но если мы увидим тебя на дороге, то хлопнем без разговора. У тебя в крови спирту ещё завались.
– Базару нет, – пожал я им руки, – тут оставлять действительно не вариант.
ППСники, запрыгнув в УАЗик, поехали дальше, а я, проехав за ними и посмотрев, куда они направились, свернул во двор и закоулками выехал из района. Потом, скользнув в Узбекгородок, проскочил его и, почти не выезжая на главные дороги, лишь однажды переехав Калинина, приехал домой.
Город я знал наизусть, и объехать все обычные места, где дежурят гаишники, для меня проблемой не было. Родители с дачи ещё не вернулись. Я, приняв душ, улёгся перед телевизором.
Незаметно пролетел день. Лежать надоело, да и по телевизору особо нечего смотреть. Одевшись, я сел в машину и не спеша поехал за Аськой. Айка жила тут же, недалеко. Улицы были полны народу, везде были пробки. Вечер воскресенья всё-таки. Все рестораны и кальянные забиты. Я как раз собрался звонить Аське, как где-то рядом страшно громыхнул взрыв.
Машина подскочила так, что я выронил телефон. Не успел я его поднять, как на машину посыпались камешки. Я резко вывернул вправо и, проехав по бордюру, ещё раз свернул направо, слева же вовсю полыхало пламя, взрыв случился как раз за углом. Мне просто повезло.
Получалось, что Айка живёт как раз там, где случился взрыв.
Остановившись, я поднял наконец-то телефон, завалившийся куда-то под сиденье, и набрал Аське. Но она не отвечала. Раз набрал, два. Ничего. И тут я испугался.
Я так не пугался никогда, даже сейчас, когда взрыв произошёл буквально в сотне метров от меня, страха не было. А вот когда Аська не ответила на звонок, у меня внутри всё похолодело.
Дрожащими руками схватившись за руль, я рванул к дому Айки. Я понимал, что через место взрыва ехать смысла нет. И, сделав круг, собрался подъехать с другой стороны. Но это оказалось не так легко. Все улицы были забиты транспортом. Кто-то рвался от места взрыва, кто-то, наоборот, туда. Загнав машину на тротуар, я побежал. Всё это время я продолжал звонить, но длинные гудки шли один за другим, а ответа не было. Неужели они вышли на улицу в этот момент?!
У общего двора, где жила Айка, стояли люди и смотрели на горящие за углом машины и развороченную улицу. Я за их спинами скользнул во двор и подбежал к уютно светящимся окнам.
Я хотел было уже стучать в дверь, но сквозь неплотно прикрытые занавески увидел Аську, – она, держа микрофон в руках, что-то пела. Подойдя ближе, я услышал грохот музыки и увидел, что Аська, Айка и ещё две малознакомые мне девушки увлечённо поют. У меня отлегло от сердца, по телу разлилось блаженное расслабление, и только руки немного дрожали.
Набрав вновь её номер, я увидел, что её телефон лежит тут же, на подоконнике, на зарядке. На экране засветилась моя фотка и подпись «Красавчик Ар». Я заулыбался и поймал себя на мысли, что не знал, как записан у неё в телефоне. Привычка не лезть в чужие телефоны сказывалась.
Я включил на телефоне фонарик и стал светить в окно, надеясь, что меня заметят. Мне повезло, именно Аська и заметила. Увидев краем глаза свет, она повернулась и, разглядев меня в окне, подбежала, схватила телефон, увидела там пропущенные, смеясь, постучала себя телефоном по голове и пошла к дверям. Там уже её встречал я.
– Ой, извини, Ар, – чмокнула она меня в щёку, благо, никого рядом не было, – музыка гремит, не слышала, подожди, я сейчас выйду.
– Хочешь, останься, – я взял её ладошку в свою, – вы там неплохо зажигаете.
– Да не, мы и так собирались, скоро родители Айкины должны прийти, подожди в машине.
– Я тут подожду, не торопись, – улыбнулся я, – иди.
Музыка в доме утихла, стал слышен вой сирен на улице, шумный говор людей и какие-то мелкие щелчки. Весь двор был заполнен дымом, будто туманом.
– А чего в машину не пошёл? – услышал я Аськин голос, она, уже цокая каблучками, выходила, и вдруг вскрикнула и повисла на мне.
– Что случилось? – не понял я, но схватил её, чтобы не упала.
– Рука, смотри, рука, – слёзы вдруг хлынули из её глаз, – вот же, впереди.
И действительно, примерно в метре от меня, на цементе двора лежала чья-то оторванная, потемневшая кисть руки. Что это было и откуда, я понял сразу, просто в сгущающихся сумерках и второпях я не заметил её и прошёл мимо, теперь же она лежала прямо у нас на пути, и тёплый свет Айкиного окна освещал её. Я не стал ничего объяснять, просто, покрепче прижав Аську к себе, прошёл мимо.
Огонь на улице полыхал уже поменьше, или, может, его просто стало хуже видно, улица была заставлена пожарными и полицейскими машинами. Ничего не говоря, пошёл в обратную сторону.
– Опять взрыв, да? – сразу догадалась Аська. – А мы и не слышали.
– Да, за углом, как раз я ехал сюда.
– Поэтому у тебя такое лицо было, – Аська сильно прижалась ко мне, – а я, дура, подумала, что ты ревнуешь и выслеживаешь.
– Успокойся, – потрепал я её волосы, – взрывом больше, взрывом меньше.
– Ну да, – согласилась она, – уже обычное дело.
– Куда пойдём? – я дошел до машины и, открыв дверь, усадил её на сиденье. – Где мы ещё не были?
– Считай, везде были, – глаза её ещё были влажные, и свет уличных фонарей отражался в них, – мне без разницы, куда.
– Ты Айке-то позвони, скажи, что да как, а то сидит дома, наверное, и не знает.
– Да, точно, – Аська вытащила из сумочки телефон и принялась звонить.
А я поехал по вечерним улицам, мимо забитых народом ресторанов и кафешек. Как будто и не было взрыва тут, невдалеке, как будто не горели машины, освещая пламенем всё вокруг. Я и сам уже не помнил всего этого, даже оторванная рука не испугала меня, да и видел уже подобное, правда, по телевизору, в новостях.
Человек ко всему привыкает, и я в этом убедился сам. Я был голоден и, свернув к морю, поехал на Орджоникидзе. Шашлычок нам не помешает, подумал я, наблюдая краем глаза, как успокоившаяся уже Аська оживлённо рассказывает Аиде о том, какой ужас твориться у них во дворе.
