Эх, сколько разных талантов просыпается в моряке в дальнем походе!.. Один пишет длинные красивые письма любимой, другой начинает рисовать портреты или шаржи на сослуживцев, третий вяжет из пропиленового конца мочалки, четвёртый капроновыми каболками оплетает бутылки. Скучают руки по любой работе у тех, у кого растут откуда нужно, и кто привык ими постоянно что-то делать.
Сувенир, привезенный с боевой службы – дорогая памятная вещь для родных и близких моряка, а сделанный своими руками – так и вдвойне - втройне.
Длинная боевая 1991 года, когда Б-546 ходила в Средиземку, тоже не была исключением.
Главным собирателем раритетов на лодке был, естественно, командир.
Сначала в Бискайском заливе поймали небольшую морскую черепаху, которую старпом с доктором безжалостно умертвили, чтобы сделать командиру ее чучело, чем вызвали недовольство большей части экипажа…
Потом пришла очередь гидроакустических буёв, которыми лодку, в надводном положении осуществляющую зарядку аккумуляторный батарей, настырно забрасывали супостатовские «Нимроды», «Атлантики» и «Си Кинги». Вылавливали их легко, сначала цепляя с корпуса кошкой, а потом уже и просто голыми руками.
К концу боевой службы буй или какие-либо его внутренности, обильно оснащенные разными микросхемами и цветными проводками, были у каждого.
Потом из тёмно-синих вод недалеко от Сицилии был извлечён километровый тунцовый перемёт, и каждый член экипажа, включая молодых матросов, получил большой, размером в пол-ладони, кованый тунцовый крючок.
Но душа требовала ещё чего-то иного, необычного.
И вот старший кок-инструктор мичман Сачко Леонид Анатольевич, которого я неоднократно уже упоминал в своих рассказах, подкинул новую идею: выяснилось, что он знает способ, как вставить внутрь стеклянной бутылки православный крест с верхней косой перекладиной. Детали креста, якобы, были скреплены натуральными гвоздиками, что приводило любого зрителя в полное недоумение – как же такое можно было сделать??? Но Лёня не спешил делиться своим секретом, хотя, говорил, могу организовать такое любому.
Командира, который хотя и был членом КПСС, идея с внутрибутылочным православным крестом захватила сразу и бесповоротно: такой сувенир он возжелал всем со своим всем лихим командирским задором.
Загвоздка же была в одном: для этого требовалась пузатая бутылка…
И вот Алексей Макарович решил, что железо нужно ковать, пока оно ещё горячо. Скоро в центральном посту были собраны все вахтенные офицеры, которым командир лично поставил задачу: в надводном положении не зевать, пристально осматривать поверхность моря и в случае обнаружения плавающей на поверхности заморской ёмкости докладывать непосредственно ему.
Сигнальщиков тоже проинструктировали соответствующим образом, пообещав, что отличившемуся будет награда. Какая – не уточнялось…
И потекли ежедневные зарядки аккумуляторных батарей, совмещённые с «учениями» по поиску плавающих предметов…
Море в тот период было, как в тарелке – но, как назло, его маслянистая поверхность на мили вокруг тревожилась разве что редкими всплесками рыбьих хвостов, хороводом вьющихся вокруг одиноких толстоногих средиземноморских медуз.
Пузатых бутылок в поле видимости никак не находилось…
В один из дней подводная лодка всплыла на поверхность среди пары десятков ярко-красных металлических бочек с изображением фирменной жёлтой раковины-гребешка и надписью «Shell» на боках. Скорее всего, использовав содержимое, эту тару скинули в море с какого-нибудь бороздящего просторы Средиземки европейского танкера или сухогруза.
У механика капитана 3 ранга Александра Анатольевича Андреенкова сразу же возникла идея поднять бочки на борт. Был он механиком грамотным, организованным, очень любил чистоту и порядок.
- Товарищ командир! – буквально взмолился он. – Давайте заберём хотя бы пяток, мы в них разные свои ГСМы разместим! Будет и чисто, и красиво!
Командир А.М.Аверин был не против. Далеко никуда идти не нужно было, так как бочки колыхались на водной поверхности совсем рядом.
Вызвали наверх боцмана старшего мичмана Михаила Коношенкова со страховочным поясом. Но застропить лёгкую пустую бочку с борта лодки оказалось очень не просто: ковбоев на борту не было, да и у них это вряд ли получилось бы.
Выход один – кто- то должен лезть в воду. Снарядили боцмана, но у него ничего не вышло… - ближайшая бочка при каждом прикосновении так и норовила от него отплыть на недосягаемое для боцманский руки расстояние.
Боцмана из воды подняли и отправили командира ЭНГ – кандидата в мастера спорта по плаванию. Но и у того ничего не вышло…
Тогда я предложил командиру разрешить выполнить задачу мне. Выросший на Черном море, с детства привыкший купаться в шторм, занимавшийся и плаваньем, и ватерполом, и прыжками в воду, никакой проблемы с бочками я не видел.
Выбор был невелик, поэтому командир согласился.
Петлю на ближайшую бочку накинуть у меня вышло сразу. Я её быстро затянул прямо по середине бочечной «талии» (это сарказм), упёршись в её красные рифлёные бока, потом скомандовал: «Вира!», и через несколько секунд она уже была на носовой надстройке.
Поймав брошенный назад боцманом трос, поплыл к следующей емкости. Там всё быстро повторилось, затем ещё раз.
Когда же я направился в сторону находящейся неподалеку четвертой бочки, с рубки крикнули, что больше не нужно.
Когда боцкоманда помогла мне подняться на борт подводной лодки, там меня уже ждали командир и старпом капитан-лейтенант Лёня Сидоров с автоматом в руках. Оказывается, по диаметру «шелловская» бочка была чуть-чуть шире люка центрального поста, и спустить ее внутрь корпуса не было реальной возможности. Ну не вскрывать же в море съемный лист из-за этого?...
В итоге, раздосадованный потерянным временем командир решил бочки, уже установленные на самой корме подводной лодки, расстрелять… Чтобы утонули они к чёртовой матери и больше не вводили в соблазн порядочных мореплавателей.
Поручили это мне, чему я несказанно обрадовался. Ведь для военного человека любое применение оружия в учебных целях – это праздник и возможность в очередной раз почувствовать себя именно военным. Так что вышло – сам достал – сам и утилизируй…
С автоматов в море периодически стреляли всем экипажем - тоже нужно было отрабатывать стрелковые боевые упражнения.
Расстреляв короткими очередями автоматный магазин, я подошёл к бочкам, которые при попаданиях даже не вздрогнули – пули проходили через них, как сквозь масло.
И входные, и выходные отверстия, вопреки расхожему мнению, были малюсенькими и правильной формы, поэтому сброшенные мной с корпуса в воду бочки резко не утонули и долго ещё оставались на плаву.
Так мы и погрузились в окружении этих ярких красно-желтых поплавков.
И вот в какой-то из дней сигнальщик бутылку-таки обнаружил! Лодка в это время шла под дизелями и «била заряд» аккумуляторных батарей.
Увидели с рубки ее поздно и подвернуть не успевали: бултыхалась она на поверхности, поигрывая зелёным боком, метрах в ста правее лодочного курса.
Командир Аверин сделал жалостное лицо; говорит; «Владимирович, а можешь без страховочного конца за ней сплавать? Мы срочно остановиться не можем – какое-то время пройдём вперёд, а там переключимся на электромоторы, дадим задний, и подберём тебя».
Да запросто, говорю. Вышел на надстройку, нырнул с борта и поплыл брассом, держа в поле зрения бутылку, которая на тот момент уже прошла траверз.
Вниз смотреть не буду – думаю, ни к чему это. Не хватало ещё какого-нибудь морского гада рядом с собой увидеть… Но в какое-то мгновение всё-таки глаза при проныривании открылись. Привык с детства плавать с открытыми глазами… А там – градиентный переход, как сказали бы сейчас, от сине-фиолетового под поверхностью к радикально чёрному в глубине!.. Отогнав от себя мысли о том, какой она может здесь быть, поплыл дальше.
Вот она и бутылка! Взял, развернулся, а там… кроме моря – ничего!.. От лодки и следа нет – лёгкое волнение кильватерной след субмарины уже пережевало и проглотило, не оставив от него и напоминания… И рубки лодочной не видно – таковы особенности искривленной поверхности Земли для глаз, расположенных на уровне моря…
Не беда, думаю, не бросят, - и поплыл в направлении предполагаемого места подводной лодки. Через некоторое время по-ватерполистски по пояс высунулся из воды (тогда ещё мог это делать – тело помнило…) и вдали увидел лодочную рубку и мечущегося и выкрикивающего нелестные эпитеты в адрес целой группы любимых подчинённых командира.
Как оказалось позже, механические силы слишком медленно отработали остановку дизелей и переход на движение лодки под электромоторами, что, вследствие инерции, привело к достаточному удалению лодки от меня с последующим моим исчезновением из поля зрения как командира, так и сигнальщиков.
Я же продолжал неторопливыми протяжными гребками двигаться в выбранном направлении. Бутылка в это время была зажата между ног, как пенопластовая доска на тренировке в бассейне.
Лодка неторопливо начала двигаться в моем направлении кормой вперёд.
Немного сместившись в сторону от её диаметральной плоскости, чтобы не попасть в зону винтов, я благополучно доплыл до кормовых рулей. Моторы к тому моменту уже отработали команду «Стоп!», и инерция заднего хода плавно погасилась.
Боцмана кинули конец, пытаясь схватить его я вдруг увидел, что заворачивающаяся бутылочная крышка медленно, как при замедленной съемке, отделилась от горлышка бутылки и начала по спирали погружаться в черную бездну. Опустив голову в воду, попытался поймать крышку рукой, но зрение без маски под водой человека зачастую подводит, линзой искажая действительность, и у меня ничего не вышло.
Нужно было срочно вылезать из воды. Не скажу, что с кормовых рулей вылезать на корпус было проще, чем в носу ПЛ, но, тем не менее, скоро я уже стоял перед командиром.
- Извините, говорю, но крышку я, вылезая, утопил.
- Да фиг с ней, с крышкой! – сказал Алексей Макарович. – Я уже поседел за это время, так испугался, что мы тебя потерять можем. Да ещё и по моей личной вине!..
В итоге командир отправил меня в каюту сушиться, отогреваться (температура воды на тот момент в море не превышала 20 градусов), приходить в себя.
Лодке предстояло очередное погружение.
Спустившись в центральный пост, я зашёл в штурманскую рубку, где командир БЧ-1 вечный капитан-лейтенант Евгений Фомичев обрабатывал результаты произведенных наверху астрономических измерений.
В голове у меня прочно засел один вопрос, ответ на который я хотел получить немедленно.
Так вот, рядом с «зайчиком» автопрокладчика стояла изобата 3000 метров. Три километра!!!
Уже позже, после погружения, взяв у штурмана морской атлас и лоцию Средиземного моря, я прочитал, что в тех местах водятся практически все известные науке морские гады, способные массой способов, скажем мягко, нанести вред человеку, включая кусачих белую и акулу-молот и смертоносную сифонофору физалию, или «португальского кораблика»… Хорошо, что я заранее всего этого не знал, а то точно бы испугался. Книгу-то «Тени в море», которую из домашней библиотеки давала почитать любимая одноклассница Аня Литовченко, я с детства буквально наизусть помнил...
Но в тот раз, слава Богу, всё закончилось хорошо.
И крест свой внутрь злополучной бутылки Лёня Сачко командиру всё-таки вставил, и крышку к ней подобрали. Только вот фото такого у меня не осталось...
Но с того момента командир ко мне начал относиться как-то по-особенному, бережно, что-ли, и доставать из воды без строжайших мер страховки больше ничего никогда не просил…
Почему – не спросил тогда, а сейчас уже, к глубочайшему сожалению, и не у кого…
ПРОТРАКТОР
-
Дорогие читатели! Ваши подписки, лайки и комментарии помогают нашему каналу!