"Из-за ошибок Сталина немцам представилась уникальная возможность при самых благоприятных условиях из всех возможных убивать таких коммунистов, как Устинов".
(с) Евгений Читинский
Начало первой книги "Лейтенант Старновский" здесь:
Начало второй книги "Лейтенант Старновский. Бои на "Линии Сталина"
Предыдущая глава тут. Гл.70
Глава 71. Вечер 30 июня 1941 года. Роль закономерных случайностей в судьбе человека
Гибель капитана госбезопасности Устинова привела к изменению последующих событий. Если бы он не погиб, то судьба Старновского привела бы его в Смоленск, куда его бы забрал с собой капитан НКВД как талантливого командира. Сталинский лозунг «Кадры решают всё» Устинов претворял в жизнь с тем рвением, который был присущ только действительно идейным коммунистам. Вот поэтому он всегда старался продвигать по карьерной лестнице умных и талантливых людей по мере своих сил. Особенно командиров. Понятное дело, верных делу коммунизма.
В главе 43-ей («Удар отсроченной смерти») автор уже писал, что в результате ошибок, допущенных лично товарищем Сталиным из-за крайне неудачного начала войны, погибали самые идейные и самые преданные делу партии и правительства коммунисты, комсомольцы и просто сознательные люди. Из-за ошибок Сталина немцам представилась уникальная возможность при самых благоприятных условиях из всех возможных убивать таких коммунистов, как Устинов.
Печально всё это, но это факт.
Неужто это наказание за наши грехи?
Кто знает…
Если бы «Линия Сталина» была боеготова, если бы на линии ДОТов было полноценное «полевое заполнение», то шансов у немцев пройти дальше «Линии Сталина» практически не было бы. А это в десятки раз снизило бы наши потери. Если не в сотни.
Командир танкистов, установив, что встретившийся ему лейтенант с перевязанной головой сопровождает в тыл пленённого им же диверсанта, выделил тому водителя на грузовик (Подкорытов был ранен), а также дал в сопровождение до Борисова экипажи двух мотоциклов с пулемётами. В штабе гарнизона города, который больше напоминал развороченный муравейник, чем нормально работающий штаб, поспешили побыстрее избавиться от Старновского с его пленным диверсантом, отделавшись фразой «Тебе надо, ты его и доставляй, только, пожалуйста, уезжай подальше отсюда, тут опасно».
Старновский, повздыхав, вместе с ранеными (уже без мотоциклистов, но с новым водителем) поехал дальше в сторону Смоленска. Был бы жив капитан НКВД Устинов, уж он бы смог добиться более вразумительных действий от штабистов.
Заканчивался день 29 июня 1941 года. Обстановка в Борисове осложнялась всё больше и больше по мере подхода главных сил немецкой 18-ой танковой дивизии. А в Борисове был стратегический бетонный мост через реку Березина!
Из боевого донесения № 1 начальника гарнизона Борисова корпусного комиссара Сусайкова Ивана Захаровича, отправленного в 17 час. 30 мин. 29 июня 1941 года: «…Нет взрывчатого вещества для подготовки подрыва мостов, которое прошу срочно мне направить (3600 кг)».
Вопрос о том, успели ли подвезти нужное количество взрывчатки, до сих пор толком не выяснен.
Точно известно лишь то, что мост на следующий день был захвачен немцами в целости и сохранности. Вот что об этом говорится в немецких документах:
«18-я танковая дивизия в течение вечера (1 июля), ночи и раннего утра (2 июля) вела бои с артиллерией и многочисленными танками противника и после захвата шоссе, и автомобильного моста заняла небольшой плацдарм в Борисове на другом берегу Березины. К 12.00, после танковой атаки, этот плацдарм расширяется на 6 км восточнее Борисова вдоль дороги на Крупки. В это время получено сообщение о вражеской колонне, движущейся с севера, в районе Бродни, во фланг дивизии. В 16.00 удается, преодолев сопротивление танковых сил противника, расширить плацдарм до Ближней Неманицы».
То, что бой за мост был тяжелым и упорным, следует из сообщения журнала боевых действий 47-го танкового корпуса, где в частности указано, что только 52-й стрелковый полк 18-й танковой дивизии, который атаковал непосредственно мост, потерял в течение 1-го и 2-го июля 1941 года 21-го офицера и 550 унтер-офицеров и солдат.
Почти целый батальон!
Согласно воспоминаниям советского командира подошедшей 1-ой моторизованной дивизии полковника Крейзера Якова Григорьевича: «Немецкие танки на больших скоростях подошли к мосту, гусеницами порвали шнуры для дистанционного подрыва, перебили саперов-подрывников и с ходу прорвались на восточный берег Березины».
Всё это произошло уже 1 июля 1941года. Наша моторизованная дивизия не успела вовремя занять оборону в Борисове к моменту подхода основных сил 18-ой танковой дивизии немцев. Вернее, скажем так, основные силы нашей моторизованной дивизии опоздали на каких-то полдня!
Внимательный читатель заметил, что в июне 1941 года в критически важных точках нашей обороны Красная Армия катастрофически не успевает или на полчаса, или на полдня. Не успевает…
Про скорость танка и пешехода я уже писал. Если бы Минский укрепрайон был боеготов, то к 29 июня 1941 года стратегически важный мост можно было бы спокойно готовить к обороне.
А теперь представьте, сколько бы немцы потеряли людей и танков, если бы оборону на переправах в Борисове, свх. Веселово, Большой Ухолоде (которая явилась прототипом нашей литературной деревни Ухолоды) вели бы не сборные отряды, сформированные из беспорядочно отступающих частей Красной Армии, а полноценная, кадровая, 1-я моторизованная дивизия. Между прочим, именно ей доверялось нашим руководством принимать участие на военных парадах на Красной площади в Москве. Это была, по сути дела, элитная дивизия РККА. Таких дивизий в РККА было две, 1-я и 100-я.
В результате всех этих событий первым попавшимся Старновскому особистом был молоденький лейтенант госбезопасности из особого отдела 1-ой моторизованной дивизии. Солнце уже клонилось к закату, мимо проходили колонны автомобильной техники (танки и артиллерия 1-ой мд перебрасывались железнодорожным транспортом). Лейтенантик щеголял в новенькой, хорошо подогнанной форме. Его начищенные сапоги посреди пыльной дороги словно кричали, что это представитель «парадной дивизии». Ну еще бы, у него в распоряжении была полуторка с полным кузовом охраны. Да еще сержант с автоматом рядом с ним стоял, слушал пояснения Старновского о том, что он из-под Бреста из 22-ой танковой дивизии отступал с разбитыми частями, дрался в сводных отрядах.
Проверив документы, лейтенант госбезопасности безапелляционно заявил:
- Диверсанта забираю к себе, вашу полуторку реквизирую, на ней же раненых отвезут к ближайшей станции!
Старновский от удивления только и произнес:
- Дайте расписку!
- Ах тебе расписку, лейтенант? А дулю тебе не надо? Скажи спасибо, что ни тебя, ни твоего ефрейтора с шофером, – он кивнул на Солнцева и новенького водителя, - я не забираю в особый отдел, для выяснения личностей, так сказать! И вообще данные нашего отдела секретные, так что гуляй, лейтенант!
Старновский набычился и глухо проговорил:
- Расписку дай, а то диверсанта тебе не отдам!
- Счас охрану позову, они вас вмиг скрутят! – лейтенантик с чувством собственного превосходства ехидно поглядел на пропыленного, испачканного своей и чужой кровью лейтенанта с перевязанной головой.
- Расписку! И свою фамилию укажи и удостоверение не забудь показать! Мне данные твоего отдела не нужны, мне ты нужен!
- Охрана!
Старновский сорвал гранату «лимонку», висевшую у него на ремне, и, быстро выхватив чеку, в свою очередь приказал:
- Солнцев, быстро приведи сюда какого-нибудь командира не ниже капитана, желательно двух!
- Есть, тащ лейтенант!
И рыжий ефрейтор мгновенно бросился чуть ли не под колеса проезжающих мимо автомобилей, выискивая те, в которых мог сидеть какой-нибудь капитан или майор!
Несколько раненых, сидевших возле своей полуторки, встали и под руководством Подкорытова медленно подошли к Старновскому. Один из них, у которого был переданный Солнцевым пистолет Люгер, приставил его к боку Бунина, вроде как конвоирует.
Старновский повторил:
- Расписку! У меня свидетели есть!
Лицо молодого лейтенантика вдруг перекосилось от злости. Он схватился за свой «ТТ» и поднял его на уровне глаз Старновского, при этом зло зашипел:
- Ну ты допрыгался, лейтенант!
Тот в ответ:
- Я лично брал в плен этого диверсанта. Два раза брал! Один раз такие как ты его уже упустили, так что расписку, сволочь! – не сдержался Старновский, а затем добавил: – Смотри! И протянул левую руку с зажатой гранатой. - Смотри, выстрелишь, я успею её разжать!
Особист непроизвольно посмотрел вниз на «лимонку».
- Ты что, псих? – вдруг вскрикнул лейтенантик и визгливо добавил: – Ненормальный!
Возникла пауза. Раненые потихоньку стали отходить от стоявших друг против друга командиров. Охрана особиста забеспокоилась, а стоявший рядом сержант быстро сориентировался и тут же бросился в сторону стоявшей поодаль «эмки» (легковой автомобиль ГАЗ М-1), где сидело несколько командиров. Он прекрасно понимал, что молодой лейтенантик захотел «присвоить диверсанта» себе. Раз не будет того, кто взял немца в плен, значит, поощрят того, кто его доставил, а самое главное - того, кто установит, что он диверсант (в ходе проверки, разумеется).
Особист зло сверкнул глазами на Старновского и процедил:
- Хорошо, гранатку спрячь, расписку я тебе напишу!
- Расписку! – сквозь зубы процедил Старновский. Его реально переклинило от злости и ненависти к этому чистенькому лейтенантику, который еще даже пороха не нюхал, зато вел себя нагло и цинично. Настолько сильно переклинило, что единственной мыслью было «успеть разжать пальцы, успеть отпустить спусковой рычаг гранаты» (примечание: спусковой рычаг гранаты - это изогнутая металлическая пластина, которая после удаления чеки блокирует боёк в исходном положении. После того, как граната брошена, спусковая скоба выталкивается давлением пружины бойка, и тот бьёт по капсюлю, активируя его. То есть, гранату с выдернутой предохранительной чекой можно держать перед броском неопределенно долго).
Тут подошел сержант из охраны особиста вместе с каким-то солидным майором, и почти одновременно с ними прибыл Солнцев, который привел старшего лейтенанта, держащего в поводу лошадь.
- Вот, порученец, в штаб возвращается! – только и успел сказать Василий и добавил: - Я ему про диверсанта рассказал!
Тем временем майор на правах старшего по званию хорошо поставленным голосом спросил:
- Что это тут командиры Красной Армии устроили? Коммунисты, комсомольцы? – спросил он.
Для советского человека, уличенного в каком-то проступке, это был, что называется, «удар ниже пояса».
«Батальонный комиссар», - проговорил про себя Старновский, увидев нашивки на мундире политработника.
«Черт, это же Ильин», - чертыхнулся про себя лейтенантик.
Старновский дал возможность особисту первым выпутываться из данной обстановки.
Тот начал объяснять, немного волнуясь от неостывшего гнева:
- Да вот, товарищ батальонный комиссар, проверочку я тут устроил.
- Ну и как? – иронично полюбопытствовал политработник.
- Прошел, наш человек, советский! Только на передовой немного головой тронулся!
Лейтенантик знал, что Ильин находится «на связи» у его начальника особого отдела. Самому пару раз приходилось ходить на конспиративную встречу с комиссаром, подменяя своего руководителя. Теперь тот непременно «настучит» начальнику.
- Ну, а ты что молчишь, лейтенант? Это правда, что это ты взял этого диверсанта?
- Правда! И не один раз, а два!
- Ну и дела! – удивился батальонный комиссар и тут же обратился к порученцу:
- Карнаков, ты же счас в штаб дивизии?
- Так точно!
- Вот что, доставишь этого пленного диверсанта лично командиру дивизии полковнику Крейзеру, охрану и грузовик я тебе выделю!
Затем комиссар обернулся к набычившимся лейтенантам и спокойным голосом сказал:
- Ну всё, инцидент исчерпан! Прошу разойтись!
Особист зло сплюнул под ноги Старновскому, и, не глядя на полкового комиссара, развернулся и пошел к своей полуторке.
Политработник достал пачку «Казбека», стукнул пару раз папироской о коробку и предложил:
- Покурим, лейтенант?(примечание: курение вредит здоровью).
- Расписку! – упрямо проговорил тот, а затем склонился над гранатой, пытаясь вставить дрожащей рукой чеку на место
- Дай помогу! – комиссар передал папиросу вместе с пачкой порученцу, а затем, перехватив гранату, ловко вставил чеку на место. После чего спокойно и внушительно сказал:
- Расписку я тебе напишу, но ты вот что, езжай-ка от греха подальше в Полоцк, там и раненых пристроишь. Они твои свидетели, если что! Нечего тебе в Смоленск лезть. Этот лейтенант госбезопасности хоть и молодой, да больно резвый и злопамятный. Они ведь как говорят, – кивнул в сторону грузовика особиста батальонный комиссар. - Был бы человек, а что на него «повесить», завсегда найдется! Да и связи у него. Сам понимаешь, дивизия «парадная».
- А сами-то его не боитесь?
- А у меня тоже связи имеются, а вот тебе отсюда лучше подальше держаться. Ты раненый, сразу видно, с передовой, вот и езжай в соседнюю армию! Вот в Полоцк и поезжай. Там укрепрайон крепко держится.
- Деваться некуда, поедем туда! – мрачно согласился Старновский.
- Сержант сказал, что ты из-под Бреста?
- Оттуда!
- Из 22-ой танковой дивизии?
- Из неё!
- Вот и поезжай в Полоцк, получай новое назначение, а то в свою дивизию ты уже, наверное, не вернешься!
Вот так закономерные случайности повлияли на судьбу лейтенанта Старновского. Если бы был жив Устинов, всё пошло бы по другому сценарию.
Продолжение ЗДЕСЬ. Гл.72 "Прочесывание на краю болота"