глава первая / начало
Тёмный сырой подвал, старого дома. Ночь на улице. Спать бы себе и спать. Так нет, ползай по этим подвалам из-за несносного мальчишки. Не хотел идти за ним. Так баба Ма такой скандал подняла. Мальчик страдает, а я его не понимаю. Вот, что значит чужой! А какой чужой. Растил его, как своего, родного.
Так всё хорошо начиналось. Счастливая Света, когда в один из февральских дней, мы забирали моего крестника из родильного отделения. Вот же. Крестник. Сам виноват. Нечего раскидываться обещаниями направо и налево. Вот он результат. Не успели с любимой девушкой расписаться, а уже на руках двухмесячный ребёнок. Света в Миньке души не чаяла. А вот мама ворчала. Чужой ребёнок, он и есть чужой, как его не воспитывай. Гены своё возьмут. Я даже поругался с мамой. Неделю не общались. Первой приехала мама. Взяла Миню на руки, вздохнула.
- Ну, что же теперь. Будешь внуком. - И положила ребёнка назад в кроватку. Все эти пятнадцать лет относилась к Миньке с прохладцей. А он это чувствовал. Дети вообще, всегда чувствуют, нужны они или нет. До его четырнадцатилетия проблем с мальчишкой не было. Послушный, всегда поможет, если попросишься. Сам инициативу не проявлял. Да это и нормально. Учёба ему уж слишком тяжело давалась. Васятка настаивал, чтобы я ему зелье памяти сварил. Я отказался. Он не ведьмак, силу ему взять неоткуда. Я умирать и передавать её не собираюсь. Как оно подействует на психику ребёнка не известно. Домовой меня поддерживал. В конце концов, Васька смирился. А может сам понял, что опасно это. Видеть Олесю и домового Минька перестал, как и все дети, когда начал хорошо разговаривать. Примерно года в полтора. А к четырнадцати годам начал откровенно надо мной насмехаться, когда я обращался при нем к Олесе или к Вавиле Силычу. Говорил, что я с бабой Ма пережитки прошлого. Мамонты. Верим в сказки. Егору сильно доставалось. Брат тоже не видел ни Ваську, ни домовых. Но над мамой и надо мной не насмехался. Знал, что они есть. Просто ему не дано видеть. Миня доводил до истерики Егора. Приходилось вмешиваться. Где-то, что-то я упустил в воспитании. Света смогла бы лучше воспитать мальчишку. Она погибла, когда Миньке шёл второй год.
В тот день я с мальчиком дома остался. А она в техникум свой поехала. Документы сдать, заодно маму проведать. Тёща меня не приняла.
Не о такой она жизни мечтала для своей единственной дочери. Хотя бы работу в нашем городке. Но ни как не жизнь на хуторе и воспитание чужого ребёнка. В 19 лет!
Мы с Минькой на улице гуляли, когда позвонил Колобок. Убили Свету. В техникуме. Идиот с ружьём. Американских видео насмотрелся! Мстить пришёл! Шесть человек застрелил. Как я всё это пережил? Не знаю. На суд пошёл. Мне волосок этого паразита нужен был. Сначала хотел на него проклятье наслать, а потом кару пострашней придумал. Ему пожизненно дали. Жить! Я ему спокойно жить не дам. Я его Марене ночнице отдал. Пожизненно. Она умереть ему не даст. Она мучить будет. Он на грани сумасшествия существовать будет. Ночей бояться. Но не умрёт. А самое главное не привыкнет. Каждая ночь для него сюрпризом стала. Живи слизняк и мучайся.
В окнах подвала светлее стало. Светает. Летом вообще, рано солнце встаёт. Последние года два мы с Миней практически не общались. У нас было молчаливое перемирие. Он меня не трогает, я его. Наша спокойная семейная жизнь окончилась, как-то внезапно. Мишка вдруг перестал меня воспринимать, как взрослого, как наставника. На него в очередной раз пожаловалась учительница. Мол, дерзит, уроки вести мешает. Мало сам учится, не хочет, так ещё и рядом сидящим не даёт. Можно подумать рядом сидящие мечтают об учёбе. Но эти мысли я Мине не озвучивал. Решил беседу, очередную, провести. Только вот мальчишка не собирался, как обычно меня выслушивать.
- Ты мне никто!- Выпалил он. - У меня бабушка родная есть, она меня пусть и воспитывает.
- Бабушка твоя,- спокойно начал я объяснять, — в местах не столь отдалённых. Сидит и о тебе даже не вспоминает.
- Врёшь ты всё,- насупился мальчишка,- она всегда думала обо мне. И даже письма писала. - Я удивлённо поднял брови. Вообще, мы от мальчика не скрывали, что он нам не родной. Как только он начал воспринимать мир адекватно, рассказали ему про день его появления на свет. К его маме, Валентина её звали, на могилку так с самого первого дня, как с роддома забрали Миню, ходили. Года четыре Валя у своей могилы перерождения ждала, сынишкой, когда мы приходили, любовалась. А потом уже просто ходили, что бы Миня маму помнил. И про бабушку рассказали. Только то, что любимая бабуля хотела удавить малыша не стали говорить. Зря, наверное. А может, и не зря, не поверил бы.
- Ты встречался с бабушкой? – Догадался я.
- Конечно,- резко ответил Миня, — думаешь если будете мне врать, то я правду не узнаю? – Минька замолчал, насупился.
- И? В чём она правда?
- Просто. Просто, когда мама рожать стала, бабушка испугалась, поэтому и убежала. Я её простил уже. – Выпалил Минька и выбежал на улицу.
Ладно. Поедем, пообщаемся с любящей бабушкой. Взял ключи, завёл машину, задумался. Ну, приеду, ну, увижу? А дальше? Что я буду ей говорить? Не трогай мальчика? Она бабушка. Она имеет право. А Минька, когда вырастит, сам разберётся, где правда.
А сегодня вот, ползаю по подвалу, ищу проказника. Если бы не баба Ма с мамой и пальцем бы не пошевелил. Ушёл жить к бабушке, его право. Вот только и от бабушки он сбежал. Прибежала сегодня « любящая» к маме. Три дня Минька у неё не появлялся. Она маму обвинить пришла, что мальчика к себе переманили. А оказалось, что его нет нигде.
У меня Минькина капля крови есть. Я могу определить, где мальчишка на данный момент находится. Вот поэтому и иду по этому подвалу. Забирать не буду Миньку к себе. Просто узнаю, что произошло. О! Шорох. Там за ящиками кто-то есть.
- Может выйдешь? Поговорим как взрослые? – Громко сказал я.
- Ты? – Раздалось из-за ящиков. – Как ты меня нашёл?
- Ты уже совсем забыл кто я? Ах, да, ты и не верил. Умею я тебя находить. Что произошло? – В углу показалась рослая фигурка подростка. Он медленно двинулся в мою сторону. Затем чуть приостановился, подумал и рванул мне навстречу. Обнял за талию, уткнулся в грудь и разрыдался в голос.
- Это не я! Батя! Не я это! Я ушёл. Честно тебе говорю! Дурак я. Батя! Нет мне прощения. – Я опешил. Батей меня Минька называл лет в двенадцать. Потом перестал. Ну, а уж, когда бабушка объявилась, так и вообще, даже по имени звать перестал. И вот сейчас.
- Произошло, что? – Не отстраняясь от мальчишки поинтересовался я.
- Я не крал. Шмыгнул носом он. – Тамара в гости меня взяла. Пили они там. И я с ними. Тамара разрешила. – Миня поднял на меня глаза. – Я совсем немного. Рюмку только. Мне плохо стало. Я и ушёл. Домой. Ну, к Тамаре. – Уточнил он. – Она утром не пришла. Решил за ней сходить. Думал она там ночевала. Пришёл. А мужик, как накинется на меня. Отдай деньги. А я не брал! – Опять зарыдал Минька.
- Так. Понятно. – Спокойно проговорил я. – Домой пойдёшь или к бабушке Тамаре?
Минька притих, шмыгнул носом. Отошёл в угол подвала.
- Мне стыдно. Я всех обидел. Ну, пойми, она родная мне.
- Ясно. – Перебил я мальчишку. – Уговаривать тебя не собираюсь. Вот только чего за помощью к ней не спешишь?
- Я и к тебе за помощью не шёл. Ты сам меня нашёл.- Огрызнулся он.
- Ну да. Сам. Адрес дай, где гуляли.
- Зачем? Чтобы потом упрекать?
- Дурак ты Минька,- махнул я рукой и развернулся, чтобы уйти.
- В капае. На Свердлова.- Донеслось до меня. Ну, и на том хорошо. Сейчас туда съезжу. Посмотрю, кто там такой денежный. Продолжение