Непогрешимый, единоличный и бессмертный лидер всей Океании Большой Брат (Big Brother) из «1984» Дж. Оруэлла смотрел на людей с многочисленных плакатов, развешанных на каждой стене. Портрет был выполнен так, что, куда бы ты ни стал, глаза тебя не отпускали.
Да! Молодому поколению главное помнить, что вся их жизнь находится под постоянным «прицелом»: чтобы они не делали, «старший брат» в лице государства зорко наблюдает за ними. И обязательно наступит час расплаты – за допущенные в молодости «проколы» и «вольности».
Особенно трудно было скрыть «пригрешения юности» перед армейским начальством – за это можно было поплатиться хорошей и непыльной службой.
Прежде, чем попасть в Управление Штаба 18-й гвардейской военно-транспортной авиационной дивизии я, естественно, прошел необходимый по тем временам фильтр (потому, как пришлось работать с секретной документацией): все сведения обо мне и моих родителях были тщательно проверены соответствующей службой, Особым отделом (ОСО) КГБ СССР (о чем мне потом поведал сам начальник отдела).
Никаких «противопоказаний» для зачисления на столь ответственную и высокую службу у меня не нашли, хотя все могло сложиться и не лучшим образом. Как, например, в нижеследующей истории.
****
Новобранец Антон Наливко в 1881 году был определен служить в 6-й пехотный Либавский полк, 2-й пехотной дивизии, 15-го армейского корпуса, расквартированного в Самаре. Обычное, казалось бы дело.
Об этом факте стало известно даже самарскому губернатору А.Д. Свербееву и сие известие отнюдь губернатора не обрадовало. Даже наоборот, поскольку Наливко был переведен в Либавский полк и не просто переведен, а из … Канцелярии Военного Министерства из самого Санкт-Петербурга!
Понятно, что из столицы в провинцию просто так не переводят, из Самары в Главный Штаб пошло донесение местного губернатора от 19 июня 1886 года за № 725:
«… Усматривая из сообщенной мне Командиром 6-го Либавского полка с отношения Петербургского уездного воинского начальника от 26 марта 1881 года за № 8, что бывший писарь Канцелярии Военного Министерства Антон Наливко, находился в сношениях с лицами социал-революционной партии, о чем и был поставлен в известность Главным Штабом С.-Петербургский губернский воинский начальник, предписанием от 20 марта 1881 года за № 160.
Имею честь покорнейше просить Главный Штаб, не оставить уведомить меня, в какой местности Наливко замечен в сношениях с лицами социал-революционной партии, где производилось о нем дело, с какими последствиями окончено по отношению к Наливко…» .
Как оказалось, способный молодой человек, первоначально допущенный к сверхсекретным документам в «святая святых» Военного Министерства, был замечен в политической неблагонадежности. В результате чего, циркуляром Главного Штаба (отделение 7, стол 2) от 17 июня 1886 года за № 1407 Начальнику 12-й местной бригады было предписано произвести необходимую проверку:
«… Молодой солдат Полтавского писарского класса, Антон Наливко, в феврале месяце 1881 года был отправлен в канцелярию Военного Министерства для назначения на службу писарем, но, как находившийся в сношениях с лицами социал-революционной партии, был выслан вскоре в распоряжение Командира 6-го Либавского полка для зачисления на службу в этот полк, с учреждением надзора.
Ныне Самарский губернатор, отзывом от 19 июня сего года за № 725 просит Главный Штаб уведомить, в какой местности Наливко замечен в сношениях с лицами социал-революционной партии, где производилось о нем дело, и с какими последствиями оно окончено по отношению к Наливко.
Главный Штаб, сообщая о вышеизложенном, просит Ваше Превосходительство приказать навести справку по вышеизложенному предмету, как в делах Управления Полтавского уездного воинского начальника, так и в делах уездного по воинской повинности присутствия, где был принят на службу упомянутый Наливко, и о последующем уведомить по возможности в непродолжительное время.
Помощник начальника Главного Штаба генерал-майор Миркович…»
В личном деле Наливко никаких порочащих сведений не оказалось – выяснилось, что весь компромат на новобранца был передан словесно, что следовало из переписки Начальника 12-й местной бригады Харьковского военного округа с Начальником Полтавского губернского жандармского управления (от 23 июля 1886 года за №3497).
«… В декабре месяце 1880 года бывший начальник Полтавского губернского жандармского управления лично сообщил мне, что принятый в том году Полтавским уездным по воинской повинности присутствием в военную службу новобранец Антон Наливко, имел сношение с лицами социал-революционной партии. Вследствие этого, мною, 18 декабря того же года за № 20, было предписано командиру 63 резервного пехотного батальона, об учреждении за означенным Наливко строгого надзора.
Наливко был назначен в писарский класс, состоящий при названном батальоне. Затем, когда по распоряжению высшего Начальства, Наливко был в феврале 1881 года переведен в канцелярию Военного Министерства, для зачисления на службу писарем, я, письмом от 7 марта за № 16, счел долгом сообщить Директору Канцелярии Военного Министерства о политической неблагонадежности Наливко, по сношению его с семейством Присецких, вследствие чего он был отправлен в распоряжение командира 6-го пехотного Либавского полка, для зачисления на службу, с учреждением за ним строгого надзора…».
Как видно, тогдашний начальник Полтавского губернского жандармского управления был уже к тому моменту переведен на новое место службы, в Таврическую губернию. Потребовалась еще одна переписка, чтобы выйти, наконец-то, на первоисточник информации:
«… Имею честь сообщить его Высокоблагородию, что насколько я помню, Антон Наливко до поступления на службу вращался постоянно в кругу семейства Присецких, находящихся в настоящее время в ссылке или в каторжной работе. Отношения Наливко к Присецким были самые близкие, а потому считаю Наливко личностью сомнительной благонадежности. По принятии его в военную службу, в 63 резервный батальон, счет обязанностью своей предупредить генерал-майора Тяжельникова на предмет учреждения за ним негласного наблюдения, а потому и переписки в делах никакой не могло быть.
Более этого я ничего припомнить не могу.
Г. Симферополь, августа 1-го дня, 1886 года № 1305
Начальник Таврического губернского жандармского управления полковник Банин…».
****
В общем, Антон Наливко за свою, может и недолгую, связь с революционерами поплатился «теплым» местечком службы и был «от греха подальше» отправлен дослуживать свой век в провинцию.
Разбирательство с делом новобранца Наливко совпало по времени с покушением в марте 1881 году на Императора Александра II. Эхо от взрыва бомбы на набережной Екатерининского канала потрясло все слои российского общества - множественные метастазы террористической «Народной воли» еще длительное время выкорчевывались и завершились для революционеров каторжными работами и ссылкой.
Следует еще сказать пару слов и о тех, с кем Наливко «связался». Упоминаемое в тексте семейство Присецких – это Иван Николаевич Присецкий (1858 – 1911) и его родная сестра, София Николаевна (в браке – Богомолец, 1856 – 1892) – дети помещика Зеньковского уезда, отставного подпоручика. Довольно известные в свое время революционеры-народники.
Иван был вольнослушателем Киевского университета, где участвовал в радикальных революционных кружках. Осенью 1880 года, спасаясь от ареста, с помощью мужа сестры под предлогом лечения перебрался во Францию. В 1883 году после возвращения в Россию был арестован и административно сослан в Иркутскую губернию. Весной 1885 года в Бутырской тюрьме его с женой встречал Л.Н. Толстой. В 1906 году был избран в I Государственную Думу от общего состава выборщиков Полтавского губернского избирательного собрания. Входил в Конституционно-демократическую фракцию и Украинскую громаду.
София Богомолец была арестована в январе 1880 года на улицах Киева по подозрению в печатании и распространении прокламаций Южно-русского рабочего союза». При обыске в её квартире были найдены прокламации, значительное количество нелегальных изданий, типографский шрифт, оружие, рукописи противоправительственного содержания народнического «Южно-русского рабочего союза». Привлечена к дознанию по делу Южно-Русского рабочего Союза (дело Н. П. Щедрина, Е. Н. Ковальской и других; всего 10 подсудимых). Киевским Военно-окружным судом 29 мая 1881 года приговорена к лишению всех прав состояния и к ссылке в каторжные работы на заводах на 20 лет. Суд ходатайствовал об уменьшении срока до 10 лет. Умерла от туберкулеза на Нижней Каре в 1892 году в возрасте 35-ти лет.