Со мной нередко бывает так: иду за одним, а нахожу в итоге нечто другое. Вчера выбралась-таки в Третьяковку на выставку Игоря Грабаря и … отыскала там для себя нового героя. Героя безо всяких кавычек. Его зовут Григорий Иосифович (во многих интернет-источниках Осипович) Чириков. Художник-иконописец, реставратор, исследователь и собиратель древнерусских икон. Человек, который принимал участие в раскрытии знаменитой иконы Владимирской Божьей матери XII века и «Троицы» Андрея Рублева.
Выставка, посвященная Грабарю, размещена на 2 и 3 этаже Инженерного корпуса. На третьем этаже, откуда и начинается осмотр – работы Грабаря-живописца и летопись его жизни и деятельности. Словом, всё, как обычно бывает на подобных выставках. А вот на втором этаже в основном размещены картины, которые попали в Третьяковку благодаря деятельности Игоря Грабаря в качестве попечителя, а затем директора галереи (с 1913 по 1924 год). Они и развешены на сетчатых стендах – именно Грабарь ввел их в обиход фондохранилища галереи. Работы, к слову, очень разные, но речь сейчас не о них.
При входе в зал слева посетителей встречает автопортрет художника середины 1930-х годов. А напротив – галерея написанных им портретов научных сотрудников Третьяковки. Почти все они погибли в мясорубке 30-х. И первый слева – Григорий Чириков, на которого я тогда не обратила особого внимания.
Еще бы: рядом с ним я увидела две прославленные иконы – образ Спаса из Звенигородского чина Андрея Рублева и Ангела «Златые власы» XII века. Висят совершенно открыто, без стекол, да и икона Спаса мне сразу показалась какой-то не такой… В чем фокус?
Читаю этикетку. Автор – Григорий Чириков… Обе иконы оказались великолепными копиями, которые были созданы в конце 1920-х годов. В 1929-32 годах Игорь Грабарь был одним из организаторов масштабной выставки древнерусского искусства, которая с огромным успехом прошла в различных музеях США и Европы. Шесть самых ценных шедевров древнерусской иконописи, в том числе и эти два, на ней заместили копиями. (Видимо, и тогда опасность невозвращения ценностей была вполне реальна.)
После этого захотелось побольше узнать об этом художнике. Личность действительно оказалась впечатляющей. Прежде всего – по преданности древнерусскому искусству.
Григорий – выходец из семьи старообрядцев-иконописцев. Его отец был известным мастером и имел мастерскую в Москве, которая поставляла иконы ко двору. Уже в 28 лет Григорий был известным реставратором древнерусской живописи, и в 1910 году стал экспертом Императорской археологической комиссии. Видимо, примерно тогда же они познакомились и с И.Э. Грабарем. По крайней мере, с 1918 года Григорий Чириков стал сотрудником созданной им Комиссии по сохранению и раскрытию памятников древнерусской живописи (с 1924 — Центральные государственные реставрационные мастерские). В это время он принимал участие в расчистке многих шедевров древнерусской иконописи, в том числе и иконы Богоматери Владимирской, которую, к слову, в свое время поновлял его отец.
Вот как описана эта его работа в книге Григория Козлова «Покушение на искусство»:
20 декабря 1918 года Григорий Чириков приступил к раскрытию иконы. Его работу можно сравнить с работой археолога или геолога, который закладывает первый пробный разведочный шурф. Чириков начинает с головки Младенца и, «пройдя» несколько слоёв поздних прописей, обнаруживает самый ранний слой иконы. На раскрытой части щеки древняя живопись оказывается в полной сохранности. То, что, несмотря на восемь веков испытаний, уцелела как раз самая ценная часть иконы — лик Христа, — иначе как чудом назвать нельзя.
Открывая икону слой за слоем, реставраторы словно заново переживали все великие и трагические эпизоды её жизни, не отделимые от жизни страны. Чириков, Анисимов и их коллеги-«древнеруссники» стремились отыскать каждый кусочек, оставшийся от самого древнего, византийского слоя иконы. Сложнейшая работа, в которой поиск «первослоя» сочетался с сохранением там, где это было возможно, живописи более позднего времени.
Их ликованию не было предела, когда оказалось, что уцелел не только лик Младенца Христа, но и лик Богоматери, также написанный рукой константинопольского мастера. В марте 1919 года Чириков закончил работу, и Владимирская икона Божией Матери впервые предстала в том облике, который теперь знаком всему миру.
Разумеется, такая погруженность в иконопись не могла не привлечь внимание власти. Впервые Чириков был арестован в 1928 году, но отделался условным сроком. Он продолжал работать под руководством Грабаря, и в начале 1931 года тот начал писать его портрет.
17 марта 1931 года Григорий был повторно арестован по обвинению в участии в контрреволюционной организации с участием сотрудников ЦГРМ и вредительстве. Постановлением ОГПУ от 2 августа 1931 года осужден на три года ссылки. Ему удалось попасть на работу в Архангельск, где он участвовал в качестве художника в ударном строительстве драмтеатра. Об этом исследователи узнали совсем недавно, из опубликованных в 2010 году писем Чирикова Грабарю. (Долгие годы они хранились в архиве Третьяковской галереи.) Возможно, благодаря статусу стройки ему удалось освободиться досрочно. На рубеже 1933-34 года он, явно не без помощи Грабаря, начал работать в Русском музее на разборе и систематизации коллекции древнерусского искусства и создании экспозиции этого отдела. Последнее из сохранившихся писем Григория Чирикова датируется маем 1935 года. А через год в записной книжке Грабаря появляется запись о его смерти 5 мая 1936 года.
В этой истории меня больше всего поразила верность Игоря Грабаря своему соратнику. Ведь его самого вызывали и допрашивали по тому же делу, он прекрасно понимал, чем рискует, однако не только продолжил общение, но и сохранил портреты – его и других своих товарищей по делу сохранения древнерусского искусства. Может, именно это и спасло его, кто знает?