Начало:
Остановились тут:
С того момента, как мы расстались с главными героями этой фантастически правдоподобной истории, на Земле прошло полгода, там же, где обитает Вера шесть месяцев пролетели как шесть часов...
Проводив Хому на Родину,
(именно так, как описал Стивен Кинг, теперь путешествуют все желающие) наша героиня загрустила. Она и не подозревала, насколько сильно привязалась к молоденькому семинаристу, а сейчас, оставшись в одиночестве, то и дело вспоминала его порой наивные вопросы, его непосредственность да и влюбленность в нее, колдунью, тоже, что греха таить…
Поэтому-то совсем забросила Вера свое ремесло, не заглядывала в будущее, да и к чему это все, если и так знаешь: впереди Вечность, сотканная из паутины Одиночества…
В один такой вечер, когда марсианские сумерки были особенно густы и скоры, на душе у Веры было неуютно. Не зная, чем же успокоить душевное томление, она вдруг решила найти в своей жизни что-то такое, что было нереально давно а, главное, чтобы это вселяло надежду.
Решение пришло как вспышка света — Рождественская Ёлка! Конечно, что же еще может так раскрасить серые будни, как ни Чудо Рождества и главный его символ!
И вот уже стоит возле очага небольшая пушистая елочка, настоящая земная красавица, невесть каким образом оказавшаяся здесь, среди бесплодных красных песков, источая ароматный хвойный дух, от которого особенно вспоминается Детство…
Вот появляется старый сундук. Мы не станем уточнять возраст этого предмета, скажем только, что в те дни, когда он вышел из-под инструмента мастера, в мире царствовали фараоны. Бережно стерев с него еще земную пыль, Вера осторожно откидывает крышку и в одно мгновение превращается в пятилетнюю девочку, которой взрослые впервые доверили украшать рождественскую елку.
Из недр сундука один за другим стали появляться листы золотой бумаги, гладкой и с тиснением, листы серебряной, синей, зеленой и оранжевой бумаги, бристольский картон, коробочки со свечками, с елочными подсвечниками, с золотыми рыбками и петушками, коробки с дутыми стеклянными шариками, которые нанизывались на нитку, и коробки с шариками, у которых сверху была серебряная петелька, — с четырех сторон они были вдавлены и другого цвета, затем коробки с хлопушками, пучки золотой и серебряной канители, фонарики с цветными слюдяными окошечками и большая звезда. С каждой новой коробкой детский восторг и ожидание Чуда охватывало душу Веры, вселяло в сердце надежду…
Не один час шли праздничные приготовления, лишь незадолго до предрассветных сумерек в углу комнаты замерцала наряженная елка: шары, сосульки, бантики — все, что положено новогодней гостье.
Верин же взгляд был прикован к нескольким серебристым шарам из тонкого стекла, с изящными рисунками на боках – они манили и не отпускали.
Выбрав самый красивый, она взвесила его на ладони, тот был невесом и хрупок настолько, что дух захватывало, как бы ни разбить, ни превратить неосторожным движением эту красоту в осколки… Вера провела осторожно пальцем по его шероховатому узору, словно считывая те тайные знаки, которыми он наполнен.
И шар начал рассказывать своей владелице удивительную историю. Он тихонько, чтобы не разбудить спящего у камина кота, шепчет, пересказывая Вере ее же прошлое, то, как она была счастлива, переживая большое чувство, волны которого уносили в свое бескрайнее море…
Вера слушала, лишь горько усмехаясь — «что с того, остается лишь вспоминать и жалеть о том, что тогда не сделал…»
Все то он знает, самый красивый шар, знает и то, что случилось с Верой сейчас, скорее всего, знает и то, что будет потом…
Вера аккуратно отпускает его, и горделивый красавец, будто расправив крылья, смело покачивается на еловой ветке. Дождавшись, когда он затихнет, Вера на цыпочках отходит.
Вот и закончилась новогодняя, полная чудес, ночь, скоро все игрушки будут сложены в сундук, вряд ли хозяйка этого удивительного дома отважится в следующем году разворошить свое Прошлое, а впрочем, кто знает, вдруг случится Настоящее Чудо, и Вера обретет свое Счастье?!
P.S. Кажется, у нашей героини есть одна идея...)))
Продолжение следует...
Отдельное спасибо Алексею Николаевичу Толстому и его сыну Никите