Поздняя осень всегда вызывала у нее тоску. Закончилось лето и, казалось, закончился праздник, молодость. Несмотря на то, что летом ей приходилось работать вдвое больше, ощущение окрыленности совершенно исчезало с началом сезона дождей.
С наступлением этой осени пришли неприятные перемены в делах и в личной жизни.
Пришлось закрыть одну из трех точек – маленький магазинчик на рынке, чистенький и уютный, в который вложила столько сил и в котором, по неизвестной причине, торговля не пошла. Ассортимент и цены были на всякий вкус и кошелек, а вот поди ж ты!
Сбежал в соседний город любимый человек, с которым Альбина прожила в гражданском браке пятнадцать лет.
Правда, как оказалось, это она считала, что в браке, а на самом деле любимый банально жил на две семьи. И не свой, и не чужой. Противно и тошно, до зеленых соплей.
А она сына подзатыльниками воспитывала, заставляла любимого папой называть, идиотка…
Сын Вадим учился в выпускном классе. Любил погулять (а кто не любит), совсем не хотел заниматься. В этом году ему «башню» снесло: бросил тренировки, закрутил роман с барышней на пять лет старше и целыми днями пропадал неизвестно, где.
Сегодня с самого утра начались проблемы. Сын не вышел к завтраку из своей комнаты.
Накануне вечером они разругались. Ссора была нешуточной. Вадим развернул плитку шоколада, купленную Альбиной. Шоколад оказался просроченным. Вадим взорвался:
- Ты смотришь на дату изготовления? Что это за дрянь?
Альбина старалась реагировать спокойно:
- Не повышай голос на мать. Пойди поменяй. Магазин рядом.
- Ты эту гадость купила, ты и меняй.
Вадима понесло. Он высказал матери все, что накипело. И жестокая она, и жадная, и самодурка, и жить ему не дает, как хочется.
Вадим уже кричал, а она не слышала слов. Смотрела на своего семнадцатилетнего сына и думала: где, когда она упустила его? Как потеряла авторитет, не заметив этого?
- Значит, так. Не хочешь заниматься, после школы пойдешь в армию. Потом на работу. Будешь учиться, когда захочешь и где захочешь, но на честно заработанные свои.
- На меня можешь больше не рассчитывать. Я не для того пуп надрывала столько лет, стояла на рынке, коробки таскала, чтобы теперь ты, сопляк, мне начал диктовать свои условия. Ты не забыл, что все еще сидишь на моей шее?
Всю ночь Альбина не сомкнула глаз. Чувствовала себя обманутой, преданной.
Она выросла в небогатой семье. Их было у матери четверо. Жили, хоть и в городе, но в своем крохотном домике из двух комнат, без всяких удобств.
Кормил огород. Вещи донашивали друг за другом.
Отца не было.
Когда-то уехал на Камчатку на заработки, завел себе другую семью, детей, и остался там навсегда.
Ни разу к ним не приехал. Никаких денег не присылал. Вычеркнул их из жизни.
Альбине очень не хватало отца. Маленькой девочкой она придумала и всем рассказывала историю о том, что папа у нее моряк и плавает в далеких морях на большом корабле. А домой приезжает редко. Вечером приедет с подарками, а рано утром ему уже надо на корабль возвращаться.
И в доказательство своих слов показывала подаренные крестной игрушки – голого пластмассового пупсика в ванночке и лупоглазую куклу с ватными крашеными волосами.
Время шло. Папы не было ни на утренниках в саду, ни на собраниях в школе. Дети подросли и перестали ее дразнить. Да и она перестала рассказывать об отце. Неудобно было.
Иногда ей снился один и тот же сон:
Мужская высокая фигура в форме подходит к окну. Тихий стук по стеклу. Она встает, подбегает к окошку, но там никого нет, только слышно, как затихают шаги и хлопает старая калитка.
Альбина просыпалась в слезах, а потом почти до самого утра боялась уснуть, прислушиваясь к звукам за окном…
Пробиваться в жизни было нелегко. Высшего образования не было. Да какое образование без денег, без связей? Пошла в ларь продавцом, потом в крупную торговую фирму, где на нее повесили большую недостачу, которую выплачивала несколько лет.
К тому времени она уже была разведена. Вадима воспитывала бабушка.
Рассчитавшись с долгами, стала сама торговать, точку на рынке открыла. Товар возлюбленный подвозил: тот самый, с которым прожила полтора десятка лет, и который ушел от нее без вздоха, как будто за сигаретами вышел.
Альбина ехала в магазин, на работу, с безнадежно испорченным настроением. Навалилось все сразу. Ну, ничего! Она сильная. И сына на место поставит. «В бараний рог согну. Бездельник неблагодарный. Сопляк. Посмотрим, кто кого».
Перед поворотом, на светофоре, взвизгнули тормоза. В несладких раздумьях едва не наскочила на пешеходный переход. Дождь заливал лобовое стекло.
Пережевывая тягостные мысли о своей безрадостной жизни, Альбина смотрела перед собой невидящими глазами и не сразу заметила ИХ.
По пешеходному переходу, через дорогу, медленно двигались две фигуры: худой подросток и девочка лет шести. В одной руке у мальчишки была трость, которой он постукивал перед собой, а другой рукой он сжимал руку девочки.
Сначала Альбине показалось, что девчушка старается вырваться, но вдруг, с холодеющим сердцем, она поняла: слепой мальчик вел за руку ребенка, больного ДЦП.
Когда они были на середине перехода, дождь внезапно прекратился, как будто там, наверху, кто-то перекрыл кран.
Тучи раздвинулись и выглянуло яркое солнце.
Девочка на мгновение остановилась, а потом пошла дальше, раскачиваясь на полусогнутых ножках и дергаясь во все стороны своим искореженным болезнью тельцем, похожим на маленького изломанного крабика.
Они приближались, и Альбина увидела, как малышка что-то весело щебечет, как птичка, неудобно выворачивая шею, чтобы заглянуть в улыбающееся ей незрячее лицо своего спутника.
Казалось, они были абсолютно счастливы, эти дети, у которых не было здоровья, не было добротной одежды, не было будущего, а было только счастье вот этого мгновения, ощущения теплого солнечного луча и присутствия друг друга рядом.
Ангельское смеющееся лицо девочки как будто жило своей, отдельной жизнью от ее собственного изувеченного болезнью тела. Они были очень похожи, эти подросток и ребенок, как брат и сестра.
Наверное, так и было, ибо много в них светилось заботливой любви друг к другу. И этот контраст счастливых любящих лиц и недужных тел детей ударил по глазам, в грудь как будто вбили деревянный кол.
Боль нарастала с каждой секундой.
Альбина тронулась с места, но, проехав несколько метров, свернула на обочину. Ей стало трудно дышать.
Опять хлынул дождь. Вода заливала стекла со всех сторон. Альбина уронила голову на руки. Боль в груди стала невыносимой и вдруг прорвалась наружу – она зарыдала в голос, размазывая слезы и дорогую косметику по лицу.
«Господи, что это, за что?»
Вся жизнь прошла перед глазами. Вот она – босоногий ребенок, вот маленький Вадим, развод с его отцом, бессонные ночи, работа, работа, работа… Обман и недостача. Рынок в мороз и жару, судорожные попытки устроить жизнь, заработать, добиться чего-то. Унижения, интриги и скандалы. Да чего только не было!
Не было только любви. Вот чего не было никогда.
А все эти мужчины, вся эта возня….. «Господи, прости меня, прости», - почти кричала в голос. «Прости!»
Кое-как доработав, обессиленная Альбина вошла в дом. В прихожей мимо нее молча прошел одетый Вадим с каменным лицом.
- Сынок, не задерживайся допоздна. Я очень волнуюсь, ты же один у меня, больше нет никого, Вадик, - произнесла неестественно тихо.
Не оглянувшись, сын направился к выходу. Она с болью смотрела ему вслед.
Вадим взялся за дверную ручку, остановился на мгновение, и Альбина услышала приглушенный голос:
- Хорошо, мам, я недолго…
