Предыдущие части:
- Эпизод 1 (начало)
- Эпизод 2
- Эпизод 3
- Эпизод 4
- Эпизод 5
- Эпизод 6
- Эпизод 7
...Тут явилась босоногая девочка-подросток (наверное, внучка старосты). Она принесла еду. Увидав торопливо выбирающегося на берег рыцаря, девочка прыснула в кулачок и покраснела, но отворачиваться не стала. Энгельберт поспешно оделся. Староста шепнул что-то девочке на ушко, и она убежала. Две ее косички извивались, как маленькие змейки.
— Прошу, господин рыцарь, — повел рукой староста, указывая на нехитрые яства, разложенные на дерюге, — извольте вкусить!
Господина рыцаря долго упрашивать не пришлось.
— А отчего, любезный, — спросил Энгельберт, уплетая холодную телятину, — у вашего хозяина такое имя странное?
— Почему ж странное? — удивился староста. — Бартоломео. Обычное благородное имя, чего ж в нем странного?
— Мальчишка мне другое назвал...
— Э-э, мальчишка... Народец, изволите понимать, тут темный, — нахмурился староста, — невежественный и неблагодарный. В лице юношей своих глупости всякие городит. А напрасно! Хозяин-то у нас хороший, добрый хозяин. Но, знаете, справедливый, порядок очень любит!
Рыцарь перестал жевать.
— И всему-то господин Бартоломео учет ведет. А это не всем придется по нраву, понимаете, господин рыцарь? Да и нет у хозяина нужды каждому рылу угодить. Это мы ему угождать обязаны...
— Это верно, обязаны, — согласился Энгельберт. — Таково уж заведенное Господом устройство бытия.
— Я скажу вам по секрету, господин рыцарь, — доверительно прошептал староста, несколько наклонясь к гостю, — хозяин меня и грамоте обучил!
— Не может быть! — довольно равнодушно сказал Энгельберт, колупая загрубевшими пальцами вареное яйцо. — Зачем же ему у себя под боком книгочейство разводить?
— Упаси боже! Грамотность, господин, не книгочейство!
— Это одно и то же.
— Позвольте! — вытянулся лицом староста. — Это же только для учета! Для вящего порядка, господин рыцарь, не для баловства! У нас на всё заведен особый реестр — на зерно, на яйцо куриное, на шкуру рогатого скота также, на сено... Всё считаем и, стало быть, на бумаге результат хозяину подаем. Вот от того и порядок!
Староста поднял к небу указательный палец.
— Благодарю тебя, старик, — сказал Энгельберт, лениво дожевывая последний кусок. — Молодец!
— Так что ж, — поклонился староста. — Услужить благородному мужу нам завсегда в радость. Только вы уж к хозяину-то всё равно наведайтесь, господин славный рыцарь, не сочтите за труд! Тут недалеко совсем, за полчаса доберетесь на лошадке-то... Порядок такой, говорю же вам...
— Нет, старик, — покачал головой Энгельберт, улегшись на спину и прикрыв глаза — после обеда его стало клонить в сон. — Может быть, на обратном пути... Потом как-нибудь. Сейчас не могу. Но ты передай хозяину мой поклон и... всё такое...
— Напрасно, — нахмурился староста, — вы отказываетесь. Ох, напрасно!
— Говорю же, некогда мне, — несколько раздраженный настойчивостью старосты, сказал Энгельберт. — Но... Я бы вздремнул часок, старик! Знаешь, отведи-ка меня в амбар, на сенцо. Хорошо выспаться на свежем сенце. И лошадь мою накорми, кстати.
— Будет исполнено, — вздохнул недовольно староста. — Пойдемте тогда, что ли, господин рыцарь?
Отяжелевший от пищи Энгельберт, охая и вздыхая, поднялся и нехотя влез в седло. Прежним путем неторопливо вернулись на площадь, к основательному дому старосты.
— Эй, Кривой, — подозвал староста паренька, разлегшегося на крыльце, — отведи господина на сеновал, они вздремнуть желают!
Парень вытер руку о штаны и направился, не оглядываясь, куда-то в переулок. Энгельберт оставил Матильду на попечение старосты и поплелся за провожатым. Сон валил рыцаря с ног.
— Сюда пожалуйте, — пробасил парень, указав на калитку, которая притаилась в лопухах.
— А послушай, селянин, — остановил Энгельберт собравшегося было уйти парня, — а как это вы хозяина своего называете, напомни... Да ты не бойся, скажи!
— Чего мне бояться, — пожевав губами, проворчал парень. — Известно, как называем...
— Ну?
— Мы промеж собой нашего господина Скупырем зовем.
— Почему же это Скупырем? Скупой он, что ли?
— Ха! — усмехнулся парнишка. — Скупой... Не то слово! Он ужас какой скупой! Последнее из мужика высосет, что твой упырь. Вот и получается, что Скупырь — самое подходящее ему прозвание и есть.
Глава 5. Скупырь
Это очень неприятно, когда тебе, спящему, вдруг надевают на голову мешок. Просыпаешься вдруг и ничего не понимаешь: душно, пыльно, во все естественные отверстия головы лезет какая-то труха. Наверное, что-то подобное чувствуют новопреставленные грешники, которых черти волокут в ад. Омерзительное ощущение — воистину, никому не пожелаешь испытать такое!
Энгельберт отбивался изо всех своих немалых сил, но, судя по выкрикам, хрипам и обилию мясистых тел вокруг, на него навалились несколько дюжих мужиков скопом, одновременно. В конце концов рычащему бешеным медведем Энгельберту туго-натуго стянули за спиной руки, а затем, подхватив под мышки, быстро потащили куда-то.
— Эй, полегче с ним... Велено не повредить! — сказал кто-то низким голосом.
— Кабы он нас не повредил, — ответили с досадой. — Уж до чего здоровый мужчина попался, телесный...
— Знамо дело — рыцарь! — с натугой выдохнул третий. — Видели, как он меня в пузо лягнул?
— Я вас всех на осине повешу, негодяи! — пообещал Энгельберт из мешка.
— А вы там, господин, лучше помалкивайте, — внушительно ответил бас. — Глядишь, и правда целы будете.
Энгельберт счел разумным внять этому совету. Его бросили на скрипнувшие доски, кто-то грузно плюхнулся рядом, и повозка тронулась. Судя по перестуку копыт, негодяйскую повозку сопровождали несколько всадников. «Так, ладно... Пока жив, а там посмотрим», — проскочило в обернутой мешком голове Энгельберта. Жесткая мешковина царапала лицо и пахла псиной.
Поскольку совесть рыцаря была нечиста, он, поразмыслив, решил воспринимать внезапное пленение как должное. Как некое справедливое воздаяние за грехи.
Уложили Энгельберта неудобно, к тому же перетянутые веревкой руки вскоре совершенно занемели. В общем, Энгельберт был рад, когда повозка вдруг замедлила хол, а потом и вовсе остановилась. Пленника подняли, поставили на ноги и затем повели куда-то, придерживая с боков и не снимая вонючего мешка с головы.
— Ступеньки, — негромко предупредил кто-то, пыхтящий над самым ухом.
Стало прохладнее и темнее. Шаги зазвучали иначе, и Энгельберт догадался, что его доставили в некое просторное помещение к каменными стенами — звуки в этом месте отдавались гулким эхом, словно в соборе. «Тухлятиной не пахнет. Слава Господу моему, это не замок маркиза, — сказал сам себе Энгельберт, — да и ехали недолго. Слава Господу!»
— Освободите рыцаря! — послышался негромкий властный голос. Мешковина сползла с лица Энгельберта, и глазам его открылась большая зала, пронизанная косыми лучами солнца, падавшими из высоких окон. Рыцарь чихнул и несколько раз моргнул — глаза запорошило мешочной пылью...
Продолжение следует.
==========
Все выложенные ранее части повествования о путешествии славного рыцаря Энгельберта находятся здесь.
А пока несколько рассказов и сказок: