16 ноября, среда.
Это настоящая история. Происходит со мной прямо сейчас. Пишу как есть.
Мои друзья иногда приглашают меня поработать в их компаниях. Им, например, нужно внутри своей фирмы сделать ИТ-отдел, но они не знают как.
Тогда я прихожу, настраиваю работу, нанимаю людей, объясняю им что к чему. Когда вижу, что шестерни закрутились — ухожу. Мое дело на этом сделано.
Всем новым сотрудникам во всех ИТ-отделах, наряду с прочим, я прививаю мысль: «Заболел — п&зд¥й домой». Нечего заражать своих коллег. А то так из-за одного сопливого потом целый офис на припарках.
Вот и я сидел с горлом. Старался ни с кем вживую не разговаривать. Но быстро прошло, даже температуры не было. Видимо, просто холодным воздухом обжегся.
Теперь здоров, свеж, светел. И специальному двойному агенту Туррелю нужно новое задание. Да оно и есть уже.
В конце недели мы хотели с Гюрханом почистить общие помещения.
Гюрхан — это турок, который готовит сильно пахнущую еду. На вид лет 35–40. Мужик с суровым взглядом и густой длинной щетиной. На этот раз — настоящий турок, не мнимый.
Но я бы хотел, чтобы мы уборку сделали не вдвоем. Чтобы соседи к нам тоже присоединились. Мы, конечно, и вдвоем тут отчистим все, если прижмет. Но есть нюанс.
Я уже проводил демо-уборку. Как-то вечером оттер раковины в одной из душевых комнат.
Это легко делается. Залил химку, подождал, смыл и протер губкой для мыться посуды. Даже рук не замараешь. Тут в полах есть сливы, поэтому смывать химку можно, не боясь испортить пол.
Так вот, вечером я их оттер, а уже на следующее утро там снова всё в г@вне. Мало кто может с такой скоростью засирать пространства. Невероятная продуктивность.
Да и Гюрхан такого же мнения. Он тоже понимает, что как только мы тут все почистим, оно сразу же будет приведено в изначальную кондицию.
— Я тут уже почти год живу. Тут всегда такая грязь. Когда я заехал, было еще хуже. Мы иногда с соседом оттираем, но этого не на долго хватает
Но глаза боятся, а руки делают. Не знаю, есть ли в Турции такая поговорка и знает ли ее Гюрхан. Но даже если он дословно такого и не слышал, то смысл этот ему совершенно точно ясен.
Сижу у себя, налил чаю из банки, пью. Не то, чтобы мне было жалко купить заварник, но меня Исхан научил правильно чай готовить.
— Его, дуй, нужно подольше подержать. Но если просто в заварнике держать, то он какой-то пленкой покрывается
— Ну да, все кружки потом уляпаны ей. Она там из-за окисления появляется
— Вот, да. Окисление, дуй, шмокисление. И потом такой чай невозможно пить. Он прогорклый
— Не поспоришь. Я как-то читал, что из-за шмокисления даже собаки дохнут
— И собаки, дуй, и лошади. А чтобы не было этой пленки, нужно чай, дуй, в банке заваривать. Закрыл его крышкой, и пусть стоит
Прав был Исхан. И я чай теперь в банке завариваю. Из-под нутеллы.
Слышу какие-то крики в коридоре. Выхожу посмотреть, что творится:
— Все нормально?
— Все нормально, брат, нормально
Там Прохор со своим соседом армянином о чем-то ругаются. Вроде на русском, но в коридоре эхо, я так и не понял суть ссоры.
Они на столько часто это делают, что я уже начинаю считать, что это они так просто разговаривают о жизни:
— ЧУДЕСНАЯ ПОГОДА, БРАТ!!!! НЕ ПРАВДА ЛИ???!!!!!
— НЕ МОГУ С ТОБОЙ НЕ СОГЛАСИТЬСЯ, БРАТАН!!!! ПОГОДКА ЧТО НАДО!!!!!
Через несколько минут снова.
Теперь там уже больше человек. К ним присоединились голоса на каком-то другом языке. Выхожу.
— Пабло, привет. Что случилось?
— Да ничего не случилось, все нормально
— А чего вы орете тогда?
— Да сам посмотри
Показывает мне, что кто-то снова вылил суп в раковину. И не смыл. Вся раковина заляпана, там картошечка лежит.
— Постоянно кто-то выливает сюда еду. Ну разве это нормально?
— Нет, конечно. А кто выливает?
— Мы не знаем
Вы не знаете, а я знаю — это призрак лагеря.
Там их трое стояло: наркобарон Пабло, украинец Прохор, и сосед Прохора — Заур. Прохор общается с Зауром на русском. Заур общается с Пабло, вроде бы, на арабском. А мы с Пабло по-немецки говорили. Нас никто больше не понимал.
— Прохор, а ты не знаешь, кто еду в раковину выливает?
— Не знаю, братан
— Ну потому что п&зд€ц просто. Кому такое в голову пришло вообще? Ее ж в толчок нужно выливать
— … Ну хорошо, братан, один раз я вылил. Но только один раз
— Не делай так больше, ладно?
— Хорошо, братан, не буду. А что такое толчок?
Он же украинец, хоть и не славянин. И на русском говорит без акцента. Может, в его регионе толчки как-то по-другому называются?
У меня с Никитой иногда тоже такие рассинхроны случались. Мы с ним из разных регионов. Он, например, называет пластиковые бутылки сосками. А я — баклажками.
— Даниил, прикинь, тут в Германии люди соски сдают в специальные автоматы. Автомат им за это дает листок, по которому можно получить скидку в магазине
Ничего себе, думаю. Такого я еще не слышал. Даже детские соски научились перерабатывать. Во дела.
— Автоматы с сосками не видел. Но видел, что тут автоматы для приема баклажек есть
Мы в детстве почти так же стеклянные бутылки сдавали.
В общем, я и не думал даже, что где-то толчки не называют толчками. Думал, что толчок он и в Африке толок.
А вечером в этой же ванной комнате еще одна неприятность случилась. Захожу зубы почистить, а на полу лежит борода. Прям целиковая борода. Как-будто кто-то ее просто сбросил. Недлинная, но черная, густющая.
А я, как на зло, в тот же день свою бороду подровнял. Она у меня заметно меньше стала. Как бы кто на меня не подумал.
Но не должны. У меня-то борода не такая. Та, что на полу лежит — вообще как уголь, у меня нет таких волос.
Возвращаюсь к себе в номер. Думаю, кто бы это мог быть.
Прохор и так без бороды ходит, только со небольшой щетиной. Но теперь и призрак лагеря должен у нас без бороды ходить.
Навстречу Гюрхан идет. Турок, который еду ароматную готовить любит и с которым мы уборку планируем.
— Гутен абент
— Гутен абент
Гладко выбритый.