И тогда она сказала, что он ей нравится и, может быть, им стоит встречаться, хотя бы попробовать, попытка - не пытка, и он так долго этого ждал, тешил эту мысль годами, обычно ранним утром, когда реальность еще не вытеснена сладкой дремой и может случится что угодно, подкармливал мысль смутно трактуемыми гороскопами, картами таро и прочей дребеденью, в которую он, разумеется, не верил, но приятно же, когда приторные абстракции пророчат тебе лишь хорошее и приятное, такое, отчего хочется начинать день и вести циркуляционную деятельность. Тогда он засыпал, прокручивая в голове, а что если тогда, в вечернем автобусе, последним отходящим с остановки, - а они чуть его не пропустили: шатались по незнакомым районам, выглядывали что-то новое, что-то, что могло сказать, что в их крошечном городе есть неизведанное, личное, что-то, что говорит лишь с ними, - тогда в вечернем автобусе, где они были одни, она уснула на его плече, а он был скован, напряжен, точно натянутый провод, такой же оголенный и ранимый, страшащийся отказа больше, чем отсутствия попытки сделать признание, а так хотелось приобнять ее, прижать к себе, чувствовать как грудь вздымается в умиротворенном дыхании, и ехать так долго-долго и не расставаться, не думать о том, что, если он решился бы это сделать; что если в тот вечер, когда была метель, такая, что МЧС произвело рассылку с предупреждением, но им было все равно, ничто не могло противостоять их планам, в тот день они бродили по железнодорожным рельсам, оставляя следы на свежем снегу задом наперед, так, что казалось, будто след прерывается в какой-то момент, она принесла с собой травяной чай в термосе, а он от него отказался, так как у него была аллергия на травы, а она смеялась и говорила, что если он замерзнет, ей придется прижаться к нему голым телом, чтобы согреть, а он сказал, что ему тепло и все будет хорошо, хотя самому хотелось изобразить обморок от обморожения, у него и правда окоченели пальцы ног, но он молчал, не хотел жаловаться при ней, только не при ней, и снег валил хлопьями, оседал на ветвях, и они эти ветви трясли, снег сыпался за шиворот и они смеялись, они не следили за временем, было слишком весело, так что они опоздали на последний автобус и пришлось пешком идти до дома, он вызвался ее проводить, она жила в 15 минутах ходьбы от него, метель становилась все яростней, и она предложила поскорее бежать к себе домой, но он отмахнулся и сказал, что метель ему не преграда и они шли по безлюдным улицами и видели как в желтом свете фонарей мельтешат хлопья снега, как стая мотыльков, и они оба посчитали, что это очень красиво, и, когда он довел ее до дома, они очень долго прощались, и он все стоял и ждал неясно чего, отводил взгляд и повторял себе, что это точно происходит не с ним, и тогда она попрощалась и попросила быть аккуратней, так как метель становится все хуже, и он ушел, нелепо подмигнув ей, и шел и корил себя за то, что так ее и не поцеловал и даже не признался, а что если бы все-таки признался, не отменило бы это все их последующее общение?, он шел и шел, и пальцы его коченели, и он хотел улыбнуться, ведь весь день провел с ней одной, но лицо замерзло так, что улыбнуться не получилось. Это все шансы, которые ему предоставлялись, по крайней мере все, которые он сам мог вспомнить, наверное, были и другие, но они либо потонули в безднах памяти, либо остались незамеченными тогда и уже с этим ничего не поделаешь, он не уверен, что и те шансы, которые ему вспомнились были на самом деле шансами, а не его выдумкой, которой оправдывались постоянные мысли об их возможном гепотетическом вероятном союзе, который нашептывали ему друзья; интересно, нашептывали ли тоже самое ей или же она сама была инициатором этих разговоров в духе "если что, то я ничего тебе не говорил, но мне кажется, что...", знала ли она об этих разговорах, а если да , то воспринимала ли всерьез или, шутя, отмахивалась как делала со всем, что ей было неприятно, но она была слишком хорошего о себе мнения, чтобы на такое обижаться. И тогда он, не найдя ответа, бросил всякие попытки, пустил свою жизнь по течению, обзаводился новыми друзьями и партнерами, делал все на скорую руку, парадоксально отдаляя ее от себя, хотя мысленно ее притягивал, и так проходили многие годы, ее телефон лежал у него записанный на бумажке в "Больших надеждах", это была ее любимая книга, а он ее терпеть не мог, взял у нее однажды почитать, но так и не вернул, у него были большие-пребольшие надежды на эту книгу и номер, вложенный в нее, он не рисковал даже записать ее номер в телефон, чтобы тот был всегда под рукой, хотя он очень хотел ей позвонить, сказать, что он был придурком и на самом деле она была ему дороже всего на свете и, возможно, это до сих пор так, и он не предлагает любовь до гроба, просто хочет пригласить ее куда-нибудь, в одно из тех милых местечек, которые ей нравились, где, пока вы пьете кофе, вокруг вас бегают животные, вроде котов, или енотов, или еще кого, что он ни в коем случае не просит относится к этому серьезно или переживать о его чувствах, он просто предложит сходить на свидание и будет что будет: может, они - идеальная пара, а, может, и нет, может они не подходят друг другу настолько, насколько, вообще, парень и девушка могут друг другу не подходить, они же не пробовали, так что как знать. "Большие надежды" потерялись при одном из его многочисленных переездов, а, может, он сам выкинул книгу, уже и не упомнишь, он время от времени видел ее во снах, мечтал о ней, но всячески убеждал себя не связываться с ней, даже когда узнал, что она живет меньше, чем в километре от него, боялся встретить ее на улице, ведь что тогда ей сказать, как себя вести? Иногда он замечал отдаленно похожий на нее силуэт на кассе в продуктовом магазине, и тогда он просто вздыхал и шел в другой магазин, но не разу не проверил, была ли это в самом деле она или ему просто показалось, иногда он оглядывался и одновременно надеялся и боялся увидеть ее за спиной, и когда их общий знакомый, пропадавший где-то несколько лет, объявил о своем возвращении и созвал к себе в квартиру людей, он меньше всего ожидал ее там увидеть, ведь они с их знакомым давно не общались, рассорились много лет назад, зачем же тогда звать ее на вечеринку в честь собственного возвращения, но, когда он пришел на вечеринку и принес торт, - их общий знакомый рассмеялся и сказал, что лучше бы тот принес вина, - он к своему удивлению обнаружил ее там, и их общий знакомый был уверен, что они вместе, и их немногочисленные после стольких лет общие друзья на вечеринке тоже так считали и очень удивлялись, когда он говорил, что это не так, он боялся смотреть на нее, избегал, но в какой-то момент они немного выпили и разболтались, сидя на диване, они вспоминали железнодорожные рельсы и следы задом наперед, и тогда она сказала, что хочет выпить с ним травяного чая, а он сказал, что у него аллергия, а она сказала, что знает, но хотела бы посмотреть на его распухшее лицо и тогда они рассмеялись, глядя друг другу в глаза, а, когда прекратили смеяться, то просто глядели друг на друга безмолвно, вспоминая истории об их несостоявшихся отношениях, и тогда он резко отвернулся, сжимая пластиковый стакан в руках, а она сказала, что хочет ему кое-что сказать, а он вопросительно посмотрел на нее, весь дрожа, а она призналась, что он ей всегда очень нравился, и она вспомнила все моменты, когда хотела, чтобы он ее поцеловал, и как один раз чуть сама это не сделала, но в последний момент передумала, а он тупо смотрел в стену, слушая ее рассказы и спекулировал в своей голове на тему "а что если", и ему становилось страшно, но при этом он улыбался и был очень счастлив, и когда она наконец-то предложила встречаться, он трижды подумал, прежде чем дать свой ответ.
