История, которую хочу сейчас рассмотреть удивительна, страшна и загадочна. Речь пойдет о человеке, который стал единственным епископом русской церкви, чье имя вычеркнуто из церковного синодика «чина православия». Человека, который при этом был епископом ростовским в период становления и торжества культа Богородицы в Ростово-Суздальских землях, ближайшим сподвижником Андрея Боголюбского в его религиозной политике, возможно наставником. Человека, который принял ужасную смерть за свою веру, был оболган, оплеван и забыт навсегда. Звали его Федор. Официальной русской церковью и историей именовался и именуется «лже-епископом, насильником и хищником», похитившим престол Ростовской епископии в 1169 году, при том, что вклад его в дело становления Православного Христианства на Руси беспримерен и неоценим. Попытки отмыть его от клеветнической грязи предпринимались и предпринимаются в научных кругах, написана успешная диссертация и книга, ведется научная дискуссия. Разработчики «новой хронологии», считая Андрея Боголюбского тем человеком, история жизненного пути которого легла в основу евангельского мифа о Исусе Христе, в Федоре видят прообраз Иоанна Крестителя. Представим и мы свою позицию.
Для начала, еще раз восстановим картину социальной и религиозной жизни Ростово-Суздальских земель, накануне описываемых событий. В период княжества Юрия Долгорукого, до самого во-княжения Андрея, государство не является христианским вовсе, как мы увидели. Потому, что христианская проповедь в регионе вообще не ведется, отсутствует епископ, клир и всякая христианская религиозная организация. Население полностью погружено в традиционную религию, центральными фигурами в которой выступают Ваал (Валдай, Влас-Велес), от конкретного племени большой разно-племенной страны) и Великая Мать — Мара (Макошь, Мадава, Кума). Население если и знает что о христианстве, то только на уровне басен и всякого рода страшилок про злых колдунов-христиан. И если даже предпринимались какие-либо попытки христианской проповеди до княжения Юрия, продвинуть новый культ не получилось ни на сколько, все они быстро пресекались старейшинами и народом. Вся вообще культурная повестка формируется Волхвами (Ваалхва — хвалящими Ваала). О том, являлся ли сам Юрий православным христианином, мы пытались рассуждать тоже. В душу ушедшего 850 лет назад героя заглянуть мы не можем конечно, но делами он этого никак не проявлял, что очевидно. Юрия не беспокоит отсутствие епископа христианской церкви в его стране. Он не жжет никаких идолов, не устраивает крестильных походов с мечом и вообще ничего не делает на благо христианства. Его устраивают хорошие солдаты из местных мужиков, которых он отправляет на захват новых территорий, бесконечно расширяя свои владения. Устраивать в такой ситуации религиозную революции у себя в стране ему не к чему совершенно. Народ и старейшины преданы, государство мощно развивается и укрепляется, формируется ядро великого народа. Своему сыну Андрею Юрий оставил могучую державу, лидера в русском мире того времени. Государственные дела такого масштаба оставляют не много времени для религиозных раздумий. Кроме того, все летописцы свидетельствуют, что был он охоч до пиров и дев, что что тоже не очень согласуется с христианским подвижничеством. В любом случае, приходится констатировать, что в реальном продвижении христианских идей среди своего языческого народа и войска, Юрий замечен не был, существующий порядок вещей его устраивал. Реальное продвижение Православия через Богородичный культ началось в правление его сына Андрея. И даже те три храма, постройку которых приписывают Юрию, по свидетельству хроник, заканчивал Андрей, а возможно и вовсе строил их с нуля, так как строительство совершалось после начала главной эпопеи Юрия — киевской.
О детских и юношеских годах Андрея Боголюбского неизвестно вообще ничего, кроме того, что прошли они в Ростово-Суздальских землях. Логично предположить значительное влияние местной традиционной религии и основанной на ней культуры на формирование взглядов и мировоззрение будущего «первого Великоросса». Мать Андрея происходила из половецкого рода, известного своим женским культом Великой Богини Кума, матери всего, откуда этноним народа Куманы. Сказки о доброй Матушке Каме (Священной Матери), кормилице, собирательницы и подательнице благ, возможно трогали нашего героя до глубины души. Мардва называла свою Мару Мадавой — мать давательница. У племен Мари и Мери сложился образ Макоши — матери собирательницы и объединительницы. Славянская Мара являлась верховным божеством вятичей и древлян. Известно, что латыши буквально отождествляли свою Мару, богиню скота, с Матерью Иисуса Христа. В самом прямом смысле и до самых недавних времен. Такие же представления были у племен Чуди и Веси. И многочисленные няньки, бабки и воспитатели-дядьки маленького Андрея, живущие в традиционной культуре заполняли его сознание образами древних демиургов, в том числе и образом Великой Матери Мары/Камы, которая из незапамятных времен почиталась как Матерь всего, скота и дерев, людей и богов, покровительницей, заступницей, хозяйкой судеб человеков . По удивительному и необычайно счастливому совпадению, имя христианской Богородицы созвучно с именем древнейшего божества до степени смешения: Мари(Мария) — Мара. Но случайно ли это совпадение?
Начиная с 1146 года Юрий дважды захватывал Киев и дважды изгонялся другим претендентом на великокняжеский стол, Изяславом. Война упорная и долгая. За 2 года до своего ухода из мира живых, в 1154 году Долгорукий вновь занимает Киев, уже навсегда для себя, до последнего своего дня. Своего сына, княжича Андрея, он держит при себе, в пригороде Киева, городке Вышгород, что в одном километре от границы современного Киева. При этом, Вышгород, как будто, является самостоятельным княжеством и Юрий определяет его в удел своему старшему сыну Андрею. Вышгород представляет собой загадку. Город упоминается в летописи много раз, в качестве самостоятельного княжества, со своим боярством и всеми прочими признаками самостоятельного управления. Как такое возможно? Два самостоятельных государственных образования в такой невозможной близости друг от друга, 16 верст? Да могло ли быть такое? Еще интересно, что ни на каких старинных картах Киев не обозначен под своим именем. Однако, город Вышгород в этом месте на них присутствует стабильно, что дает повод альтернативным историкам утверждать, что города Киева в этом месте, под этим именем, никогда не существовало, а был всегда Вышгород, город на важной переправе, имеющий стратегическое значение. Наиболее радикальная Новая Хронология постулирует, что летописный Киев — это на самом мифологический фантом, под которым нужно иметь в виду Константинополь — Царь Град, который, одновременно, являлся еще и прообразом мифологического Иерусалима. В имени Киава есть тайна. Кто имеет ум, тот сочтет. Значит оно — Священная Мать. Мы не будем здесь подробно останавливаться на всех этих версиях, всему свой черед. Как бы там не было, Андрей получает в удел этот, толи Вышгород, толи Киев. И вот, в разгар противостояния, Андрей бросает свой Вышгород и возвращается на свою Родину, в Суздаль, не ставя в известность отца, оставляя его одного в затеянном предприятии. Андрей замышляет строить новый Царь-Град на родной земле. С собой он увозит, из Вышегородского Богородичного монастыря, чудодейственный образ Богородицы, известный сегодня как главная святыня русской церкви — Икона Богородицы Владимирской, и своего сподвижника-единомышленника — монаха Федора. Сегодня на территории современного поселка Вышгород, что в одном километре от Киева, не удалось обнаружить следов какого-либо Богородичного монастыря, упоминаемого летописью. Зато на территории современного Киева такой Богородичный монастырь есть, как раз. Это всем известная Киево-Печерская Лавра, посвященная Успению Пресвятой Богородицы, от начала времен.
Через два года после ухода из Вышгорода Андрей, становится князем Ростовским и Суздальским, наследуя отцу в 1157 году. А через 12 лет, на Собор в Киев едет уже Епископ Федор, которого Боголюбский утвердил главой церкви самостоятельно, без необходимого одобрения и благословения со стороны Митрополита. Федор, таким образом, получил непримиримых врагов в лице церковных иерархов. Тем не менее мы видим, что Федор с самого начала религиозной реформы, и на всем ее протяжении, находится в центре событий и играет решающую роль в процессе становления нового Православного Богородичного культа, не просто являясь главой религиозной организации, а создавая ее, строя с нуля. В том же 1158 году закладывается Богородичный Успенский Собор во Владимире, Церковь Покрова Богородицы на Нерли, и основывается государева резиденция Боголюбово, с храмом в честь Рождества Богородицы. За год до того завершается Собор Преображения Господня в Переславле-Залесском и храм Бориса и Глеба в Суздале. В 1161 г. закладывается Ростовский Собор Успения Богородицы. Надо думать, что и на местах развернулось строительство храмов Великой Матери, в традиционном исполнении, из древья. Грандиозные стройки завершаются к 1165 году, плюс-минус. Князь один строит это и единолично управляет создающимися религиозными общинами? Самостоятельно формирует оригинальную философию культа Богородицы и разрабатывает идеологию движения, занимается пропагандой, ведет проповеди, управляет общинами? Не возможно такое представить себе. У князя много других забот, связанных с бесконечными войнами, как с внешними противниками, так и внутренними. При этом, именно в эти годы возникает тот уникальный синкретический Образ Богородицы, в котором она представляется не просто земной матерью Человека-Бога, но и сама является Божественной Сущностью, общей Матерью, защитницей и подательницей благ. Возникает, вопреки наставлениям святых отцов о недопустимости воздавания божественных почестей матери Христа. В русской Богородице воплощается самая Русская Душа и люди принимают ее. В этом Образе сосредоточено все, что так близко, тепло и дорого нам. Возникший в то время Образ Богородицы во много тождественен образу Матери Родине в подсознании народа по сей день. Только ли Боголюбскому мы обязаны за это? Андрей, как известно, литературного наследия, по которому мы могли бы судить о его взглядах и мыслях, не оставил. Федор же, напротив, был плодовитым писателем, написавшим не одну книгу, как свидетельствуют летописи. Большинство его сочинений были собраны и сожжены в день его страшной казни, майским днем 1169 года. Через 5 лет к Андрею в спальню придут и его убийцы.
Свидетельства о происхождении Федора крайне противоречивы. По мнению старых источников, был он благородного происхождения и блестяще образован, для своего времени. Был он «рода велика и имеяше богатства много. .. Язык имеяше чист и бе велеречив, в мудровании злокознен» Так живописуют Киево-Печерского послушника Федора его гонители и судьи. Каким образом произошло знакомство Андрея и Федора история не знает, но известно, что Боголюбский был под большим впечатление от мудрований монаха и его взглядов на мир и жизнь в нем. Сильные впечатления производил и характер Федора, пламенного подвижника с горящим взором, полного деятельной энергии. Еще говорили о нем, что он родственник знатного боярина Петра Бориславова, автора «Повести временных лет», по мнению академика Рыбакова. И еще говорили о нем, что «инии же волхва быти того нарицаху». Павел Травкин в своей диссертации утверждает, что Федор и был волхвом буквально, из волжского местечка Плес. Татищев, опираясь на недошедший до нас летописный источник, утверждает, что Феодор был «игуменом суздальским», то есть настоятелем одного из суздальских монастырей. При этом, никакие суздальские монастыри этого периода русской истории не известны. Если только предположить, что сам Федор и был основателем Суздальской общины, в период до перенесения столицы во Владимир. Как бы там не было, фигура просветителя ростовского вызывала жгучую ненависть со стороны иерархов Царь-Градских. К «самозваному» епископству добавлялась вольная трактовка святого писания, по их мнению, и установление учения, не соответствующего их взглядам на устройсво общества. Участь Федора была предрешена.
Царь-градский патриарх, льстец и фарисей Лука Хрисоверг заваливает Боголюбского письмами, в которых уговаривает князя принять епископа от него самого, в Боголюбово отправляется патриарший агент Леонтий, который предлагается Андрею в новые епископы ростовские. Боголюбский попадает в сложное положение. Он давно уже не восторженный юноша, одержимый высокими идеалами, но прагматичный политик, ежедневно решающий судьбы людей, выбирающий между плохим и очень плохим, циничный, как все политики. Налаживание отношений с Царь-градом соответствует его насущным интересам и он ведет переговоры. Надо отдать ему должное, он настаивает, чтобы Лука сначала рассмотрел кандидатуру своего многолетнего сподвижника Федора. Хрисоверг соглашается и приглашает Федора в Царь-Град на Собор. При этом, патриарх настаивает, чтобы Федор явился сначала к своему Вышегородскому (совр. Киев) ставленнику Константину, родом греку, которого он за год до того определил в митрополиты всех Русов, для проведения с ним предварительных прений. Манипуляторы рассчитывали личными встречами склонить Федора к покорности и уступить свое место, возможность купить Федора тоже рассматривалась, без всяких сомнений. Этот вышегородский (киевский) митрополит Константин ничем примечательным и добрым не ознаменовал свое жалкое бытие. Сегодня, в Википедии например, о нем можно прочитать не более двух предложений. Речь там идет о его конфликте с духовенством Богородицкой Лавры (Киево-Печерская), который спровоцировал этот деятель. Предлогом послужили споры о мясоедении, так называемые. Параллельно, провокатор и лже-епископ Леонтий в Ростове, затеял бучу по этому же поводу, втянув Федора в этот скандал. и Федор клюнул наживку.
Бесконечные бессмысленные соборы, которые собирал Царь-градский патриарх Лука Хрисоверг издавали столь же бессмысленные уложения, указания и правила поведения истинно-верующих. Подобно нашим сегодняшним правителям, он пытался полностью зарегламентировать жизнь населения, по своим лекалам, в соответствии со своими представлениями о способах управления стадом. Собор, например, мог на полном серьезе решать вопросы такого характера: запрещение священникам и дьяконам заниматься медицинской практикой, причиной чего было то, что клирики во время врачебных занятий снимали платье, присвоенное их званию, и надевали мирскую одежду. Во время патриаршества Луки на соборе решался вопрос о крещении мальчиков-мусульман, взятых в плен. Выяснилось, что часть из них крещены в детстве, так как в отдельных местах родители мусульмане крестили своих детей у православных священников. Встал вопрос о действительности такого крещения. Собор постановил: крещение, совершаемое мусульманами над своими детьми у православных священников, считать не святым крещением, а волшебством и врачеванием, и определил крестить их снова. Короче, Лука Хрисоверг фарисействовал на всю катушку. Ничем действительно значимым и полезным он также не отметился в истории. Впрочем, идет формирование тоталитарного метода управления, основанного на учении иудаистского толка, в котором уже нет места доброй Матушке, с карающим и все запрещающим богом, и в котором уже нет места и самому Христу, собственно. Одним из таких дурацких вопросов, который решал собор Хрисоверга, и был вопрос о мясоедении. Историк Карамзин удивлялся, как столь незначительный повод мог дать начало тем страстям, которые разгорелись вокруг этого вопроса. Патриарх собирался запретить пастве вкушать мясное в Великие Праздники, например в Рождество и Пасху, если праздники выпадают на среду или четверг. Т. е., предлагал отменить праздники в постные дни. В этом "добром деле" его поддержал и тогдашний Царь-градский император. Действительно, много едят и зря потребляют ресурсы. И вообще, надышали здесь, понимаешь. Донести до паствы в Вышгороде/Киеве новые решения «собора» и потребовать их исполнения было поручено киевскому митрополиту Константину. То же задание получил агент в Ростове Леонтий. В Вышгороде новые заезды вызвали яростную реакцию местного клира и, главное, монахов и насельников Богородичной Печерской Лавры. Разразился жесточайший конфликт. Леонтий вынужден был спасаться бегством из Ростова, местные жители угрожали утопить его. В таких обстоятельствах, Федор решает ехать на собор в Вышгород, чтобы в прениях обличить Константина и Христоверга в его лице. Понимал ли он, какой опасности подвергает себя? Конечно!
История хождения Федора за Правдой закончилось для него восхождением на свою Голгофу. Обстоятельства этих событий описываются разными источниками по разному. Основная канва большинства из них выглядит следующим образом: В 1168 году в Богородичном Киево-Печерском монастыре игумен Поликарп с братией, при поддержке черниговского князя Святослава, «других князей и епископов», постановили игнорировать постановления собора Христоверга и есть скоромное во все господские праздники. В ответ ставленник патриарха, епископ Константин, проклинает и извергает из сана главу Лавры, игумена Поликарпа. Конфликт носит столь острый характер, что испуганный киевский князь Мстислав решает погасить его через созыв Собора, на котором достойнейшие мужы выскажутся уже по этому вопросу (мясоедения) и придут наконец к какому-то решению. Считается, что Боголюбский сам настойчиво отправлял Федора на этот Собор. Честолюбивый князь рассчитывал получить у Христоверга признание самостоятельности Русской церкви, во главе которой он видел Федора. Но на решительный шаг разрыва с Царь-градом о не был готов, поэтому тоже стремился договориться с Христовергом. Наивный князь рассчитывал, может быть, что невероятно яркая личность Федора произведет на архиереев самое лучшее впечатление. Патриарх же, крайне раздражался, что его решения не исполняются и, конечно, он совершенно не собирался менять своих людей на каких-то местных. Естественно, что за блажь такая? Не говоря о том еще, что вера эта руськая, совершенно ужасная есть! В Царь-граде уже давно выброшены в море все иконы Матушки Софии. Андрей не понимал до конца, что позиции совершенно непримиримы, как день и ночь, как свет и тьма, как ложь и Правда. Вышеградский Собор, естественно, не смог принять никакого согласованного решения, конфликт только разгорался сильнее. Не вызывает сомнений, что Федор был одним из главных спикеров, и имея в виду его искрометную личность, не сложно представить, что он говорил Царь-градскому митрополиту, этому византийскому чинуше, в лицо. По итогам этого Собора, Христовергов ставленник Константин запретил главу Лавры Поликарпа в служении. Андрей был разгневан и отправлял киевскому князю Мстиславу такие послания: «митрополита ссадить и выбрать епископам (то есть на соборе) инаго». Ситуация приобрела взрывоопасный характер. В таких обстоятельствах, Федор принимает решение предстать перед патриархом лично, чтобы решить спор глядя в глаза друг другу.
Сколько бы версий уничтожения Киева Андреем Боголюбским не называли позднейшие предвзятые хронисты, в попытках замылить истинную причину ее, летопись свидетельствует ясно: Случившееся – наказание Божие «за грехы их, паче же за митрополичю неправду». Мстислав Волынский (укр.), правивший в то время в Вышгороде-Киеве, будучи в полной зависимости от Царь-градских чиновников, был на Соборе единственным, наверное, кто поддерживал Христовергого митрополита Константина. Именно он, вероятно, и заблокировал оглашение окончательного решения Собора, которое явно было бы не в пользу митрополита. Воевать священный Киев неожиданно поднялась почти вся русская земля. Кроме всех земель Андрея с родственниками, явились Муром, Рязань и Курск, Смоленск Полоцк и даже Чернигов, извечный соперник. Подтянулись на усиление Половцы. В стане защитников Киева числились украинские князья, вассалы царь-градские: туровский, волынский, галицкий, гродненский. Однако, осознав страшную перспективу, перед лицом столь грозной силы, никто из этих союзников, реально защищать Вышгород-Киев не явился. Хрисовергов митрополит бежит из Киева, вслед за ним бежит и сам князь. Причиной столь страшного разгрома, беззащитного по сути города, и огромных жертв среди его жителей, была жгучая ненависть к византийским наместникам, копившаяся долгими годами, к их претензиям на право лезть в души людей, попыткам навязать чуждые правила жизни общества. Это была месть за огонь и меч, при насаждении культа их угрюмого бога, жестокого, не в меру требовательного и бесконечно далекого от русского идеала. Сам Андрей не участвовал в походе, воска возглавлял его сын. Хочется верить, что благодушный князь, будь он на месте, смог бы унять зверства разъяренных войск. Такова была месть Андрея за смерть Федора.
Паириарх Царь-градский Лука Хрисоверг, в письмах к Андрею, называет Федора племянником Мануила Грека, что говорит о том, что он знал о греческом, царь-градском, происхождении Федора и считал его своим соотечественником. Этот родственник Федора, Мануил, трудился наместником патриарха в Смоленске, был епископом смоленским. Патриарх полагал Федора своим подданным отчасти, и в глазах Хрисоверга Федор представлялся еще и изменником церкви, а значит отечества, и страхи патриарха заходили очень далеко. Будучи уроженцем Византии, Федор прекрасно знал обстановку в империи, стремительно приближавшейся к тому периоду в своей истории, который позже назовут Византийской тьмой. И Федор конечно, прекрасно видел, во что превращается византийская церковь. «Знаю тех, что называют себя апостолами, а они не таковы, и нашел, что они лжецы. .. имею против тебя то, что оставил ты первую любовь твою» (откр.). «.. вспомни откуда ты ниспал и покайся, и твори прошлые дела». Подобные откровения Федора доходили до царь-градских иерархов не единожды. Считая Федора своим соотечественником, даже от части, Хрисоверг полагал, что имеет право судить его, что важно, как увидим далее. При этом, патриарх не мог не учитывать фактора Андрея грозного, с огромной армией, что может вычерпать Днепр своими шлемами, и перспективы не только потерять огромные подвассальные земли, но и увидеть армию эту под стенами Царь-града. Хрисоверг был вне себя от возмущения и «подал совет иудеям, что лучше одному человеку умереть за народ» (ин.)
Обстоятельства страшной казни Федора, старались запутать несколько поколений фальсификаторов. Известно по 4-5 изводов, в среднем, на каждый документ, свидетельствующий о Федоре, с многочисленными вставками и изъятиями от одного к другому. Зачищена вся информация по историческим акторам так, чтобы невозможно было вспомнить ничего, что имеет отношение к этому преступлению. Господствующая сегодня версия, измышлялась иезуитским монахом, украинского происхождения, Данилой Саввичем Туптало (известным у нас как митрополит Димитрий ростовский), который сочинил жития всех святых для русских холопов, на польском языке, скрываясь за стенами неприступной ростовской крепости, построенной незадолго до того узурпаторами Романовыми, для защиты от собственного народа. Эти воровские версии и признаются сегодняшней РПЦ каноническими. Подобных деятелей натащил в Россию не мало великий Петр. Эта каноническая версия выглядела так, в общих чертах: «богомерзкий Федор» просит патриарха, ни много ни мало, поставить его вышгородским (киевским) митрополитом, ложно заявляя, что митрополита в Киеве больше нет: «Яко ныне несть в Киеве митрополита, и се аз, да поставиши мя». На самом деле, из реконструкции событий очевидно, что Федор здесь ни в чем не грешит перед истиной. Откуда в Вышгороде может быть Митрополит, если одно из двух: Киев разгромлен и митрополит бежал, или Митрополит низложен, по сути, Собором, единодушно восставшим на него, во главе с игуменом Лаврским, все правильно. Далее Туптало повествует, что Федор, после отказа Христоверга поставить его митрополитом киевским, упрашивает последнего поставить его, хотя бы епископом ростовским, патриарх снова отказывает. Имеются некоторые сведения, что Хрисоверг, все таки, сначала хиротонисал Федора во епископы ростовские. Туптало меряет Федора по себе, предполагая, что он подкупил патриарха богатыми дарами. На самом деле, дары у Федора конечно были. И отправил их конечно князь Андрей, следуя заведенной традиции преподносить дары, при посольствах такого уровня. Тем более, что Боголюбский сам отправил Федора туда, под нажимом, что вспомнится ему скоро. Христоверг получил бы дары в любом случае. Далее фальсификаторы Туптало повествуют, что «милостивый патриарх» отпускает Федора с богом в Ростов. Травкин же, в своей диссертации, прямо утверждает, что Волхва Федора, избранного на Народном Сходе земель Епископом Ростовским, хитростью выманили в Константинополь и там зверски убили. Каноническая версия лжет далее, что Федор, по возвращению во Владимир, рассорился с князем, в гордыне своей, творил мерзости всякие, резал людей ножами, закрывал храмы, богохульствовал, чуть ли не кушал детей. Князь Андрей, яко бы не выдержав «домогательств беснующегося», арестовывает Феодора и отправляет его на суд киевского митрополита в Киев-Вышгород, где после суда над Феодором следует жестокая казнь. Здесь видим попытку повязать с этим преступлением Боголюбского, чтобы тот разделил вину с сатаной, замазать кровью и снять ответственность с себя. Новейшая версия фальсификаторов, представленная сегодня в Википедии, вообще представляет дело следующим образом: Федора, высланного в кандалах на суд митрополита киевского, тот долго уговаривал признать ошибки, держа его на острове, давая время опомниться. И потом .... , все равно не убивает его лично, а отсылает обратно Андрею, для княжьего суда. Боголюбский же, яко бы, передает Федора на народный суд — суд толпы. Привет Фоменко и Носовскому. Вы считали Андрея прообразом Христа, но здесь мы видим другие евангельские персонажи: толи Ирода, толи Пилата, толи Иуду, толи всех вместе, в одном флаконе. Короче, виноват Боголюбский, ну и конечно Народ, бессмысленный и беспощадный. Отличный выход! Но не все так весело у господ фальсификаторов.
Картина истязаний и страшной казни также описывается источниками по разному. Новейшая версия описывает события на Ростовском озере, где по суду толпы Федору сначала вырвали язык, затем выкололи глаза, после того отрубили руку, и, наконец, утопили в озере Неро, привязав к мельничному жернову. Более жутких страстей не испытывал наверное и сам Иисус. Ранняя каноническая версия, представляет картину похоже, в главных деталях: казнь происходит в Киеве-Вышгороде, вершит ее старый ненавистник Федора, митрополит Киевский Константин, зачинщик мясоедовой бучи, идет казнь по тому же сценарию, за исключением концовки, где Федора не топят в озере, а отрубают ему голову. Обе версии не стыкуются по датам. И Христоверг и Константин в 1969 году уже покинули свои посты — патриарха и митрополита Киевского соответственно и не могли руководить экзекуцией после этого года. Перенести смерть Федора на два года вперед, на 1171 год, необходимо было затем, чтобы отвести вину от «святых отцов», и в первую очередь от Христоверга. Действительно, многие ли захотят исповедоваться у таких батюшек, хороши «богоносцы», ничего не скажешь. Лишние два года были заполнены баснями о яко бы беснующемся и отверженном в Ростове Федоре, всеми презираемом, бросающемся на всех: «бе страшен и грозен всем, и вси боахуся его и трепетаху», «Неции же глаголаху о нем, яко от демона есть сей». Потому было положено вначале свалить все на митрополита Киевского только. Однако, после 1169 года митрополитом Киевским, в византийских источниках, указан совсем другой человек, который при этом, находится в то время в Царь-граде, оставаясь митрополитом возможно, только на бумаге. Следует сказать, по ходу, что многие епископы в то время, назначавшиеся Царь-градом в русские города, оставались ими часто формально, проживая больше в Византии или Вышгороде, изредка навещая вверенную территорию, а иногда и вовсе числились епископами только в патриарших грамотах, как было с ростовскими епископами во времена Мономаха и Юрия. Получается, что казнь могла свершится только в мае 1169 года, в самом Царь-граде, или по пути во Владимир от туда, например в Киеве, что вернее всего. Кроме того, приняв 8 мая 1169, датой мученической смерти Федора, вместо фальсифицированной — 8 мая 1171, полностью проясняется ситуация с крайней жестокостью расправы над Киевом в июне 1169, сразу через месяц после страстей Федоровых. Русская земля поднялась вся и растерзала свою ненавистную бывшую столицу, рассадник фарисейский, под впечатлением от этой жуткой расправы. «за грехы их, паче же за митрополичю неправду». И князь не предавал Федора явно. Другой грех на нем.
От Федора осталась тройка бесподобных литературных произведений — цикл Слов на праздник Покрова Пресвятой Богородицы, первое из которых Проложное сказание «О видении св. Андрея и Епифания, како видеста на воздусе св. Богородицу». В основу своей концепции будущего русского православия Федор удачно заложил представление о священном Покрове Матушки — Богородицы Мари, защитницы укрывательницы. Эти представления самым счастливым образом совмещались с верованиями в Полотно судеб Макоши-Мары — центральным мотивом в культе этой Великой Богини. Нити, из которых состоит Полотно, подобны отдельным человеческим судьбам (нитям судеб), которые Великая Прядильщица превращает в Полотно, что подобно народу связанному воедино. Наши Россия-Матушка и Родина Мать — это от туда пришло, это Федоров Дар. И конечно, среди бесценных барельефов на фасадах древнейших русских храмов, задуманных Федором и Андреем, центральное положение занимает именно Она. Богородица Мара — Великая Мать со своим Покровом в руках, в окружении священных животных — «Мать, облаченная в солнце» (откр). Странно, что все комментаторы, с научными степенями и без, не видят этого очевидного факта. Возводится околесица про царя Давида и нелепые полеты Александра Македонского. Что же здесь сложного? Храм Покрова Богородицы, и над входом там Богородица с Покровом? Образ не каноничный? Извините! Проложное сказание «О видении св. Андрея и Епифания, како видеста на воздусе св. Богородицу» повествует о видения святому Андрею Юродивому и его ученику Епифанию Богоматери, в неком Влахернском храме. Св. Андрей Юродивый и его ученик Епифаний, находясь во Влахернском храме во время всенощного бдения, увидели на воздухе Богоматерь с сонмом святых, молящуюся о мире и распростершую свой покров над народом. Праздник Покрова Богородицы — русский церковный праздник, не вошедший в греческие богослужебные уставы, не знают его и католики. В юродивом Андрее и его ученике Епифании явно читаются князь Андрей и сам Федор. Храм Покрова на Нерли (1158—1165) посвященный новому празднику — Покрова Богородицы, установлен властью владимирского князя Андрея Боголюбского и его Епископа Федора без санкции киевского митрополита, что нанесло первую страшную обиду церковникам в Царь-граде и Вышгороде. Ты слышишь Друг! Федора истязали и убили за то, что он строил наш главный символ и святыню - храм Покрова, что на Нерли, визитную карточку Руси сегодня. И за то, что установил у нас праздник Покрова, любимейший. В своих сочинениях и проповедях Федор всегда стремился выставить на первый план Андрея, представить его лицом, пользующимся особым покровительством Богородицы, старшим и любимым сыном Ее, чем не мало способствовал укреплению молодого государства Боголюбского. У Андрея не было причин быть не довольным Федором и он любил его.
Представления Федора о Христе не определяются, но очевидно, что они были у него, как таковые. Такие представления были общими для всех народов, о божественном сыне Великой Матери (Исиды, Астарты, Афродиты и т.д.), вообще у всех. Но не таков иудаизм и его прямой наследник ислам. Отличает их радикально отсутствие Материнского Культа, это рубикон, за которым одномерный мир, в то время как он троичен. Одномерный патриархальный мир, естественным образом жесток, не видит гармонии в природе, любое творческое выражение гасит на корню. Тем не менее, иудеи тоже ждали своего Мошиаха, Христа по-гречески. Напротив Материнских сыновей, божественных Гора, Христа, Кришны и проч., устремленных в дали горнии, в необьятную Вышину, спаситель иудейский придет править миром сим, родившись от любой еврейской девы. Такой взгляд мешает слышать Со-Весть, все здесь, сейчас и только мне. Спаситель Федора рожденный Великой Богородицей, как и все вокруг, не разделим с ней. Он приходит пролить Ее свет, творить Ее Дело, которое есть бесконечная материнская Любовь, заливающая все. Христос очень женственен со своей беспримерной жертвенностью, самоотречением и всепрощением, оружие его — Слово Правды, разрушающее царство тьмы, просвещающее в истине. Христианство могло родиться только в народе — закоренелом жено-поклоннике. Его-то Федор и нашел в лице своей новой паствы, в Ростово-Суздальской Руси. И проповедь Федора достигала цели, и люди шли к нему. Окончательно постичь миро-понимание Федора, поможет Откровение Иоанна Богослова, в котором хорошо отражены представления греков той поры, в культуре которых воспитан Федор. Там жену, облаченную в солнце, мучающуюся от родовых болей, терзает «дракон о семи головах», готовый пожрать ее сына, когда она родит. Сколько же слез умиления пролил Федор перед ликом Софии Вышегородской, известной теперь как икона Богородицы Владимирская? Великая Мать-мученица, страдалица. Федор знал как гнали Ее и попирали в Царь-граде, недавно совсем и теперь также. Умилительный до слез, кроткий и чистый Образ Матери с сыном с иконы и многоглавая гидра Хрисоверговская, готовая пожрать детей Ее. Подобные картины в воображении Федора рождали сильные чувства. Хрисоверг, тем временем засылал к Андрею все новых и новых змей-епископов стремясь пожрать русскую Богородицу - Богородицу Федора. Федор рассуждал: «Не то страшно, что меня не будет, страшно если будут они!» И язык его, все более походил на «острый с обеих сторон меч»(откр), «и голос как шум вод многих».