В одной из моих декабрьских публикаций я писал: «… Давно назрел вопрос, какими истинными (не патологическими) потребностями душа каждого из нас обладает, какие способности у нас есть для их достижения, и что можно сделать уже сейчас, пока человечество не скатилось в бездну безразличия, эгоизма, экономического и социального неравенства, войн и катастроф?
Но вместо поиска ответа, люди идут на приём к клиническому психологу или психоаналитику с докторской степенью по медицине и просят им помочь. И доктора начинают искать некие патологии в подавленной сексуальности или чувстве вины от запретных мыслей и желаний.
А ведь причины потери психического здоровья в наше время всё больше экономические и финансовые. И могут вовсе не зависеть от аморальных влечений, бессознательных идентификаций и дремлющих инстинктов разрушения и смерти, а происходить от непонимания себя самого, смысла жизни, отсутствия озарений и правильных способов достижения целей.
Врач ждёт признаний о переживании детских травм, а в результате у пациента, вместо трансформации желаний и личностного роста, наступает разрыв с реальностью, паника и депрессия».
Это у обычных пациентов. А что же говорить о людях, которые находятся на грани между жизнью и смертью? Которым не на что купить еду, заплатить по счетам, содержать детей, больных родственников, съездить в отпуск? А что чувствуют люди в условиях экзистенциального одиночества (например, в интернате для пожилых, тюрьме, на зоне, в больнице после тяжёлых операций и ампутаций)?
Конечно, никакой психотерапевт туда не попадает, в лучшем случае, священник. Но ведь у этих людей всё ещё есть душа. Которая требует света и тепла, женской ласки и доброго слова друзей-товарищей. И песен, музыки, рифм и образов, полёта фантазии, мечты о будущем. Где есть воля, доброта, верность слову, любовь до последнего вздоха и справедливость, за которую и умереть можно.
На Руси никогда не было психоанализа, но была вера в душу, божественную сущность человека, в право на спасения. И были песни, которые давали шанс всё это высказать, предоставить другим людям возможность выслушать и понять до конца всю боль, страдания, бесконечные унижения русской души.
Вот почему я так много времени провёл за изучением народного творчества и тюремного фольклора. Слушал и сам сочинял, и просил сочинять всех своих клиентов. Ведь в самых бесхитростных словах этих запретных для культурных людей куплетов легко просматриваются не только страдания и безысходность, но и «божество, и вдохновенье, и жизнь, и слёзы, и любовь». Ну, тот, кто испытал, как писал А.С. Пушкин, пребывание «в глуши, во мраке заточенья», меня поймёт.
Да, смею вас заверить, что есть такой своеобразный вид терапии: русский поэтический анализ сокровенных тайн души. И до сих пор не изученный песенный жанр, который, с помощью простых на первый взгляд слов и бесхитростных мелодий, каким-то чудом помогает исцелить мрачные мысли и тяжкие воспоминания. Если, конечно, он поётся и слушается не просто «с надрывом», с болью и дрожью, а по-настоящему, искренне и правдиво, без фальши. Наличие кое-каких лексических вольностей, жаргона и просторечий этому не мешают.
Правда, те, кто в этом жанре сочиняют, испытывают трудности со словами. Их, увы, всегда не хватает, что-то препятствует их «прорыву» и это что-то требует особого внимания. Анализа и понимания. Я прошу своих авторов для начала не стесняться и заимствовать как слова, так и мелодии из известных всем песен, которые в совсем недавние времена так часто пели во время застолий, на свадьбах, днях рождениях старики и взрослые, а в походах у костра и во дворах молодые ребята.
И не просто пели, а переделывали на свой лад, ибо классические версии, особенно запретного тюремного жанра, страдали, скажем так, «излишним уголовным буйством и озорством». Кто-то их так и называет: блатняк, блатата, лагерные, тюремные, жаргонные. В них часто бывает мало оптимизма, но много протеста и критики в адрес начальников, надсмотрщиков, любой жестокости, бесправия, унижения человеческого достоинства.
А потом нужные слова сами приходят. И вот что интересно. В новых спонтанных версиях моих клиентов есть не только «выстрелы из нагана», «последние письма на волю», расправы с предателями и безудержное веселье накануне очередной отсидки, но и искреннее, глубоко человеческое ощущение того, что жизнь это великий дар, что нам всем повезло, и что все наши страдания и неудачи это лишь путь к истинной вере и надежде. А будущее хоть и будет для многих гарантированно печальным, но и, в то же время, прекрасным. Если, конечно, удастся до него дожить.
Вот такая была в моей практике «экзистенциальная» психотерапия. Клиенты писали песни, я их немного исправлял, заменял особо опасную или неприличную лексику, и «запускал» в Интернет или помещал на компакт-диски, с музыкой и талантливыми народными исполнителями.
Конечно, не обходилось без анализа и синтеза того скрытого в песнях душевного и творческого потенциала, которым души бывших нарушителей закона бывают до краёв переполнены, но почти никогда не имеют возможности «выплеснуть» его наружу.
А моя последовательница Мария Ушакова даже устраивала концерты, на которых мог выступить сам клиент, спеть, представиться, поговорить о чём-то важном или наболевшем, посмотреть на реакцию слушателей и сделать какие-то важные для себя выводы. Для некоторых это было исполнением давней мечты, для других – просветлением и выздоровлением.
И вот ещё одно важное наблюдение. В таких, идущих из самых глубин, песнях и образах всегда проглядывает будущее. В первый раз, столкнувшись с такими «неуклюжими и нездоровыми» пророчествами, я пугался и старался их выбрасывать из текстов песен.
А теперь хочу поделиться с вами. Ведь в них не всегда идёт речь о собственной судьбе или судьбе близких людей, часто люди поют и о Родине, о том, что с ней происходит и чем может закончиться. Если мне повезёт, и я смогу «приаттачить» эти песни к моим публикациям. И люди их послушают, подумают и, может быть, простят необычную лексику, с помощью которой удаётся описать мысли «экзистенциально заключённых» русских людей. В том числе и без вины виноватых, как это часто случается.
Приведу примеры. Самый необразованный, «больной на голову» или «отмороженный» преступник, хранит в душе образ женщины. Это мать, которая всё прощает, невеста, которая ждёт, любовница, страстная и готовая на всё, и, конечно же, та изменница или подельница, которая предаёт и губит. Или та, которая вынуждена любить другого или многих других в силу обстоятельств, бедности, бесправия, и которую надо любой ценой спасти от рабства и разврата.
Зайдите на любой сайт с текстами русских песен. О чём пели и поют русские люди, когда хотят выразить свои самые сокровенные или самые не сбываемые мечты? Все знают песню «Калинка», а о чём она? О красивой (по-русски красной) девушке, которая не любит.
Калинка, калинка, калинка моя!
В саду ягода малинка, малинка моя!
Ах! Красавица, душа-девица,
Полюби же ты меня!
А всем известная песня «Вот мчится тройка почтовая по Волге-матушке зимой»? Опять о невозможности любить.
Ах барин, барин, добрый барин,
Уж скоро год, как я люблю.
А нехристь-староста татарин
Меня журит, а я терплю.
А о чём самая распространённая на Руси застольная песня «Ох, мороз, мороз»? О злой, но красивой жене, которую так хочется обнять и приласкать.
У меня жена, ох, ревнивая.
У меня жена раскрасавица,
А приду домой, все ругается.
Встаёт вопрос, а что же происходит с поющим или, тем более, с сочиняющим подобные песни? Какое трансцендирование, уход от обыденности, инсайт, катарсис, переосмысление своей жизни и судьбы, значений и предназначений? Какие при этом новые планы и жизненные проекты получают право на осуществление?
Но это уже содержание личных бесед с экзистенциальным аналитиком, который практикует подобную поэтическую психотерапию. Которое трудно описать.
Вы думаете, в тюремной лирике всё наоборот? Послушайте пример того, как сочиняют мои клиенты, и как поёт их мой исполнитель А. Заборский, «король сибирского блата». Предлагаю выдержки из четырёх песен о любви, измене, преступлении и наказании: «Как же ты кайфуешь», «Месть жигана», «Крымская роза», «Одесский фокстрот».