Глава 3
Как только он исчез, передо мной из неоткуда появилась такая же дверь, через которую я пришла сюда. Я подошла к ней и подёргала за ручку. Закрыто. Я вставила ключик, и она открылась. На этот раз из неё выходил яркий свет, и я прищурилась.
Сделала шаг вперёд.
Он неожиданно пропал, стало темнее, и я открыла глаза. Это помещение было чуть поменьше, чем кухня дяди Хосе. Оно чем-то напоминало студию тёти Марты. По сторонам так же стояли манекены в ярких платьях, шляпах; на полу валялись мерки и нитки, а возле манекенов располагались швейные машинки.
Я про себя усмехнулась: тётя Марта была поклонницей Диора (она мне про него рассказывала), несколько раз побывала во Франции и привозила оттуда его коллекцию платьев. Дядя Хосе её называл "транжирой". Ради моды она не жалела денег, да у неё не было в них нужды.
Я пошла вперёд, стараясь не споткнуться о барахло. Кое-где лежали ножницы и иголки.
— Что ты здесь делаешь?!
Её голос раздался у меня за спиной, и я резко повернула голову. Тётя Марта, одетая в розовое платье и маленькую шляпку с пером, стояла возле манекенов. У неё в руках была мерка.
— Это твоя новая студия?
— Да.
— Красиво.
Её лицо оставалось бесстрастным.
— Уходи. Ты мне мешаешь работать.
— А можно я тебе помогу? Я уже научилась шить.
— Нет. Уходи.
— Но я...
— Послушай... — Её передёрнуло. — Если я не закончу вовремя работу, опоздаю на свидание. Если опоздаю на свидание, он уйдёт, а потом расстанется со мной. Если расстанется, я впаду в депрессию. И это по твоей вине, поняла?
Я кивнула. На глазах появились слёзы.
— И ты меня не будешь любить?
— Я тебя буду ненавидеть.
Я заплакала. Это её разозлило, и она взяла в руки машинку, кинула её в мою сторону, но я увернулась.
— Убирайся вон! Не хочу расставаться с Агустином из-за такой малявки, как ты!
Я, прикрывая одной рукой слёзы, побежала вперёд. Впереди показалась дверь (такая же). Я вставила ключик, она открылась, и я погрузилась в темноту.
Глава 4
Я оказалась на лужайке возле домика. Ничего волшебного не было — просто на холмике стоял домик. Было темно, и в окнах горел свет. В дверном проёме показалась сгорбленная фигура с пучком на голове.
— Беатриз, уже темно! Иди домой.
Это бабушка. Я побежала к ней. Она, укутавшись в шаль, ждала меня. Мы обнялись, и я перестала плакать.
— Баба, баба! Мне дядя Хосе рассказал всё про Мексику, угостил тако...
— Хорошо, хорошо. Сначала давай пройдём в дом.
Мы очутились в гостиной, смежной с кухней. Половину пространства кухни занимала печка, а рядом с ней стоял столик, за которым сидел дедушка. Его топор лежал возле печки — он его всегда там ставит, когда заканчивает рабочий день. На столе красовался ягодный пирог.
Я села на свободное место, бабушка — напротив. Она отрезала кусочек пирога и дала его мне.
— Ешь.
Мы поели. Закончив трапезу, она сказала:
— Что ещё расскажешь?
— Меня тётя Марта выгнала. Сказала, что если я не уйду, она будет меня ненавидеть.
— Вот дрянь! — сказал дедушка. — Воспитала девочек, мать. Одна алкашка, другая эгоистка!
— Не говори такие слова при ребёнке!
— Да она и так сама всё понимает. И ты хочешь взять её к себе? А если она такой же как они вырастит, а? Или того хуже — на панель пойдёт?
— А это как? — Я повернулась к бабушке.
— Не слушай его, милая.
— Нам никто её не отдаст, — сказал дедушка. — Мы стары уже.
Бабушка закрыла лицо руками и всхлипнула. Я обняла её, а она разревелась.
— Не хочу я с ней расставаться! Не хочу! Она, мой маленький человечек... Этот Хосе — как там его? — заберёт её в Мексику, и мы больше не увидимся.
— Он сказал, что я буду вас регулярно навещать.
— Регулярно — это сколько? Раз-два в год?
Мне нечего было ответить.
Дедушка вздохнул.
— Хосе — единственный подходящий кандидат на роль опекуна.
— Но он её заберёт!
— Прекрати реветь!
— Он её...
— Прекрати!
— Мексика!
— Прекрати!
Я встала и выбежала на улицу. Я никогда не могла терпеть ссор между бабушкой и дедушкой, потому что они нередко заканчивались дракой. Я услышала из распахнутой двери дребезг и тяжёлые удары, стоны бабушки.
Ком подступил к горлу, и я спустила по холму вниз. Дверь стояла на том же месте.