В здешних местах (сельская местность Центрального Черноземья) живёт немало цыган. Живут своей общиной оседло, обособленно, в криминальной хронике с кражами и продажей наркодури не фигурируют. Мужики где-то работают, женщины сидят дома.
Непосредственно в нашем селе жил барон, но три года назад его отпели в церкви и унесли на погост. Ни во времена бытности барона, ни после его вознесения на Небеса проблем с цыганами не было и нет в дни нынешние. Может, где-нибудь в дальних сёлах занимались конокрадством, хотя вряд ли. Недалеко сельская администрация, глава поселения проезжает мимо туда-сюда на дню раз по десять и прекрасно всё видит. Кроме того, в те времена опять же в нашем селе и недалече от цыган жил участковый. Впрочем, он и сейчас живёт на прежнем месте, но уже не участковый и вообще не в МВД – по выслуге лет ушёл на пенсию. Будь какой криминал с конями, глава сельсовета и участковый непременно бы знали и наверняка местной цыганской общине была бы спокойная жизнь.
В последнее время стал замечать, что цыганки у сетевых магазинов «Пятёрочка» и «Магнит» стали просить милостыню. Впрочем, они и в былые времена несколько десятилетий назад выпрашивали денежку на еду для ребёнка, держа на руках младенца. Сейчас малым дитём не прикрываются, просто просят несколько монет на хлеб. Я – пенсионер и хотя пенсия у меня не самая малая, тем не менее каждая копейка на счету.
В просторном тамбуре «Пятёрочки» перекладываю продукты из тележки в объёмную сумку, уже немолодая цыганка спрашивает:
– Не будет у тебя лишних 20 рублей на хлеб?
Посмотрел на цыганку: одета скромно, смуглое лицо «побито» явно не сладкой жизнью, нет на ней золота, из украшений лишь простенький перстенёк с невзрачным камушком. В прошлом веке невозможно было увидеть цыганку без массивных серёжек в ушах из жёлтого металла; сейчас этого нет (во всяком случае, в здешних местах нет).
Завожу разговор с цыганкой:
– Видимо, год выдался тяжёлым. Не видел раньше, чтобы ваша нация милостыню просила.
Цыганка тяжко вздохнула:
– Раньше денег хватало, а сейчас всем тяжко и нам тоже. Живём-то в одной стране.
Замечаю ей:
– Мы и раньше жили в одной стране, но у вас был особенный уклад жизни. Вы своим табором с узлами-тюками и детьми от мала до велика постоянно куда-то переезжали.
Цыганка улыбнулась:
– Мы раньше были кочевым народом, не жили долго на одном месте. Не все, конечно, кочевали, были и те, кто жил оседло. А сейчас наоборот: мы стали жить оседло и очень редко кто кочует.
Размышляю вслух:
– Да-а, сильно времена изменились.
Цыганка соглашается:
– Очень сильно изменились. Раньше жизнь интереснее была, а сейчас нашу молодёжь уже не заставишь жить по старым традициям.
Интересуюсь у собеседницы:
– И что, гадать перестали?
Цыганка махнула рукой:
– Молодые не обучены и учиться не хотят, а старым уже не до гаданий.
Вспоминаю старые времена:
– Помнится, раньше каждая цыганка могла погадать. Идёшь по парку или по улице, окружают и наперебой предлагают рассказать что было, что есть и что будет. Если остановишься, считай, что попался.
Цыганка лукаво щурится:
– Попадался?
Делаю смешную гримасу:
– Скрывать не буду: было дело. За 20 минут раскрутили меня на трояк, будь вы неладны.
Цыганка смеётся:
– Нас с малых лет обучали гаданию, что надо говорить, наблюдать как ведёт себя человек. По глазам учились читать. Ходили со взрослыми с малых лет.
Говорю ей:
– Получается, что психологию осваивали.
Цыганка улыбается:
– В этом и заключалось наше ремесло. Хорошо зарабатывали.
Замечаю ей:
– По вас было видно, что все в золоте ходили. Может, и не золото, а простые побрякушки из рандоля. Но зубы-то точно золотые были!
Цыганка потупила взор:
– А сейчас вообще нет никаких зубов. Те, что остались, скоро и их не будет, а лечить и новые вставлять денег нет. Тут даже хлеб купить не на что.
Опять вспоминаю прошлые времена:
– Раньше-то вы с малыми детьми подаяние выпрашивали. А сейчас у тебя, судя по возрасту, детей малых нет.
Цыганка кивнула:
– Выросли дети, разъехались кто куда.
Вопрос вырвался на «автомате»:
– Не помогают финансово?
Цыганка грустно помотала головой:
– Нет. Им самим не просто прожить.
Вполголоса перехожу на другую тему:
– Ханкой не приторговываете?
Цыганка яростно замахала руками:
– Нет-нет! Может, где-то наша нация торгует, а мы тут честно с законом живём. Пусть худо живём, зато с властью не ругаемся.
Говорю ей:
– В Сибири, в том городе, откуда я родом, власть с цыганами была в доле. Приезжал «воронок», мальчики в погонах собирали дань и уезжали. А у нас была шутка – у цыган даже лошади с золотыми зубами.
Цыганка вновь повторяет:
– Про другие общины не скажу, а у нас никто запретным бизнесом не занимается. Если кто надумает заняться, дойдёт слух до барона, кара будет жёсткая.
В сущности, не верить цыганке нет серьёзных оснований. В местной газете частенько публикуются заметки из райотдела и судебной практики о привлечении к ответственности за наркоту. Но фигурантами являются выходцы из Средней Азии, цыган среди них нет. Самогоном они тоже не торгуют (во всяком случае, я таковых случаев не знаю), самогоноварением занимаются «ключницы» из числа местных старух.
Я переложил продукты из тележки в сумку, посмотрел на цыганку:
– Ты точно на хлеб деньги просишь?
Цыганка оживилась:
– Да, на хлеб!
Достаю из кармана две 10-рублёвые монеты:
– Тебе хватит на одну буханку хлеба по акции. Иди купи, выйдешь – отчитаешься.
Дал ей деньги, цыганка радостно забежала в торговый зал. Стою, жду её и размышляю – обманет или не обманет? Отмечу одну деталь: в «Пятёрочке» ржано-пшеничный хлеб по «красной» цене стоит 16 руб 69 коп.
Народу в магазине было мало, цыганку долго ждать не пришлось. Выходит в тамбур с хлебом в руке, протягивает мне сдачу. Жестом руки отказываюсь от мелочи:
– Оставь себе. Я тебе не последние деньги отдал.
В благодарностях цыганка расплылась в улыбке, не мешкая пряча деньги в карман своей куртки. И какое-то двойственное чувство овладело мною: с одной стороны – к цыганам во все времена было пренебрежительное отношение, а с другой стороны – у женщины в солидном возрасте (пусть и цыганка) сегодня на столе будет хлеб.