Папа срочно уехал на объект, а маме нужно навестить семью бенефициаров Красного Креста и отвезти им продукты.
- Собирайся, поедешь со мной на работу, - разбудила рано утром Витю Мама.
- Ураааааа!
Так здорово ехать в бюро Красного Креста, там будет какой-нибудь праздник! Будут угощать конфетами и разными разностями! Если Мама берет Витю с собой в Красный Крест, значит обязательно будет праздник.
Машина остановилась у бюро.
- Посиди в машине, - строго сказала Мама и Витя увидел, как она открыла багажник, и мужчина в оранжевом жилете с красным крестом стал ставить Маме разные коробки.
- В куда мы едем? – спросил Витя, когда Мама вернулось на водительское место и завела машину.
- Мы едем к мальчику и его маме: отвезем им покушать.
- А где будут подарки и праздник?
- А сегодня нет праздников, сегодня я просто развожу продукты семьям, кто не могут приехать сами. Сегодня мое дежурство.
- Эти огромные коробки – все для одного мальчика? А я с ним могу поиграть? А сколько ему лет? А у него есть лего? А он любит запускать самолетики?
Витя засыпал Маму вопросами и даже не ожидал ответа на них.
- Сейчас все сам увидишь!
После крутого спуска с горы, машина въехала в маленькую деревню, проехала небольшую площадь с фонтаном, окруженным магнолиями, и уткнулась в маленький домик, покосившийся на один бок. Ставни на окнах, не видевших краски несколько десятилетий, были открыты, и окна были чистыми и даже блестели. Это означало, что дом жилой, хотя весь его облик говорил об обратном. На звук двигателя в окне появилась чья-то фигура и не успела Мама открыть багажник машины, как на пороге появилась молодая женщина, в теплой кофте и шерстяных гетрах, хотя на улице было 20 градусов и светило солнце.
- Здравствуйте, Александра. Вы прям минута в минуту, я только что закончила кормить Готье.
- Здравствуйте, Мадам Лагранж. Я вам привезла продукты.
И мадам Лагранж начала вместе с Мамой выгружать коробки из машины.
- Вы можете сразу на кухню все нести.
- Витя, а ты бери белый пакет, что у меня на пассажирском сиденье лежит.
Витя с радостью открыл переднюю дверь, в надежде, что так какие-то игрушки, или конфеты, которые мама приготовила для него и мальчика, но там лежали какие-то упаковки с лекарствами и … памперсы для взрослых.
- Мама – этот пакет? – спросил изумленный Витя.
- Да, он. Иди за нами.
Витя пошел за Мамой и мадам Лагранж, вошел в кухню, положил пакет на стол и замер в изумлении. Из большой кухни, напоминающей, скорее биолабораторию, чем кухню, из-за наличия в ней разных колбочек, баночек, мензурок и других медицинских приспособлений, была видна маленькая гостиная. Окна, которые располагались прямо напротив входа, были завешены тяжелыми гардинами, чтобы ни один луч света не проникал в комнату. По одну стену гостиной стоял стол, также заваленный разными медицинскими тахометрами, тонометрами и еще разными неизвестными предметами, по другую стену был большой и высокий шкаф, одна из дверец которого была открыта и давала представление о том, что и шкаф тоже под завязку завален разными салфетками, упаковками с памперсами, катетерами, капельницами и всем тем, что бывает нужно в больницах. Посреди гостиной стояла большая ортопедическая кровать, у которой было несколько разных неизвестных Вите и не виданных даже в кино приборов, которые пикали, внутри них что-то двигалось, булькало. На кровати кто-то лежал. Было видно его очертания, но маска, надетая на лицо, закрытые простынёй руки и ноги не давали разобрать, кто лежит.
- Мама, а где мальчик? – спросил Витя, все еще надеясь, что сейчас выбежит мальчик и можно будет сбегать с ним к фонтану и проверить как из него льется вода, но ответила не Мама. Ответила мадам Лагранж.
- А мальчик в гостиной. Это он лежит.
Витя задрожал. Существо на кровати никаким образом на напоминало о том, что это ребенок. Оно было огромное. Очень большого роста.
- Можно поздороваться с Готье? – спросила Мама.
- Конечно! Он будет очень рад познакомиться с Виктором. Пойдемте!
И мадам Лагранж быстро поставила коробку с какими-то банками на кухонный стол и пригласила жестом Маму и Витю в гостиную. Витя подошел. Мама встала у него за спиной, положила ему руку на плечо и сказала:
- Готье, здравствуй. Познакомься – это Витя, мой сын.
Но ничего не происходило. Готье лежал неподвижно.
- Поздоровайся с ним, Витя.
- Мама, а он разве меня слышит?
Мадам Лагранж подошла к Вите и наклонилась к его уху:
- Ты слышишь, как аппарат искусственного дыхания работает?
Витя прислушался: мембрана работала методично, вверх-вниз, издавая тихий звук.
- Да, слышу, - ответил Витя.
- А это – прибор, который показывает давление и биение сердца, - мадам Лагранж показала на другой аппарат. - Видишь?
- Да, вижу.
- Посмотри, это показатель работы сердца и дыхания Готье в момент, когда я вышла вас встречать, - и мама Готье показала Виктору на экране график функции с одинаковыми волнообразными линиями, - обрати внимание, какие одинаковые линии.
- Вот эти?
- Да, вот эти. А это график в ту минуту, когда мы с тобой вошли в гостиную. Видишь?
И мадам Лагранж вернула показатели в прежнее состояние.
График был другой. Линии стали скакать. Витя прислушался, аппарат искусственного дыхания тоже стал работать иначе, чуть быстрее. Витя замер с открытым ртом.
- Ты знаешь почему это произошло?
- Готье слышит, но не может сказать! Но он реагирует и аппараты это все регистрируют! – закричал Витя.
На аппарате загорелся какой-то сигнал. Мадам Лагранж скорее подошла к голове сына, поцеловала ее, погладила по волосам.
- Не кричи, пожалуйста, Виктор. Готье очень тяжело реагирует на звуки.
- Простите, пожалуйста, - растерялся Витя, - я сделал ему больно???
И Витя расплакался.
- Ничего страшного, уже все прошло, - ответила Мама Готье, - видишь, все нормализовалось. Ты хочешь поговорить с Готье? Он будет очень рад общению.
- А что мне нужно делать?
- Ты шепотом поздоровайся с ним.
Витя подошел к кровати, наклонился и тихо-тихо произнес:
- Привет, Готье. Я – Витя.
Аппарат показал небольшой скачок пульса, кривая линия на экране немного скакнула вверх.
- Видишь, он с тобой тоже поздоровался, - показала на экран мадам Лагранж, - Готье очень рад тебя видеть.
- Он меня видит? – обрадовался Витя, и осекся, он чуть не закричал опять.
- Готье не видит, но он тебя слышит. Это фигура речи про зрение.
- А если вы ему вынете трубку изо рта, мы сможем поговорить?
- Я не могу ему вынуть трубку. Он умрет без нее. Он через нее дышит. Это она прикреплена к этой машине, которая издает столько шума, - и Мама Готье показала Вите как трубка от лица мальчика идет прямо в чрево булькающего прибора.
- Он мне может отвечать только показателями приборов?
- Да.
- А когда он поправится, тогда мы сможем с ним поговорить?
Витя задал вопрос и ждал ответа, но у мадам Лагранж, видимо, перехватило горло. Она не могла ответить Вите, что Готье никогда не поправится, но и оставить без ответа совершенно прекрасный по содержанию вопрос она не могла. Она так и замерла, раздумывая, как же ей ответить, как в разговор включилась Мама.
- Мадам Лагранж, у вас процедуры начнутся через пятнадцать минут, скорее бегите по вашим делам, а мы с Витей вас ждем и побудем с Готье.
- Да, я совсем потерялась во времени! Бегу!
Мадам Лагранж поцеловала Готье и побежала на выход, в прибор опять показал скачок графика функции.
- Не переживай, Готье, - Витя сел на место мадам Лагранж, - мама скоро вернется, а мы пока побудем с тобой.
Новая волна.
Витя развернулся на стуле так, чтобы видеть экран прибора и лицо Готье, точнее маску, которая закрывала лицо мальчика, одновременно и продолжил разговор:
- Это так здорово разговаривать с тобой! Так интересно! Я никогда раньше не видел мальчика, у которого такие интересные машины!
Скачок.
- Давайте я вам почитаю.
- Твои новые рассказы? Ты читала Готье твои рассказы?
- Нет, я ему читаю книжки, которые приготовила его мама.
- Но ему же надоело, наверное, слушать одно и то же. Правда ведь, Готье?
Скачок.
- Вот видишь! Готье хочет слушать твои истории!
- Но у меня же истории на русском языке, а Готье не знает францзуского.
- А давай спросим Готье, хочет ли он слушать твои рассказы? Готье, почитать тебе на русском языке?
Скачок.
- Вот видишь! Он хочет послушать русский язык.
И Мама достала телефон, нашла в нем свои записи и начала читать. Витя сидел и смотрел на то, как сначала график функции прыгал то вверх, то вниз, а потом выровнялся и монотонно подавал сигналы о том, что сердце Готье бьется без колебаний, аппарат искусственного дыхания работал и булькал как обычно, а Мама читала и читала. Они даже не заметили, как вернулась мадам Лагранж.
- Вы так красиво читали. А что это было?
- Это мои рассказы, - ответила Мама, - нам пора, мадам Лагранж. У вас все прошло хорошо?
- Да, спасибо.
На обратном пути Витя спросил маму:
- Мама, а чем болеет Готье?
- Никто не знает, Витя.
- Как это ? Такое бывает?
- Да. Медицина не все еще знает. Вот Готье родился здоровым малышом. Научился сидеть, ходить, бегать. А потом вдруг все пошло в обратную сторону, и никто не знает, что случилось.
- А сколько ему лет?
- Двенадцать.
- Но он очень длинный!
- Да, он очень высокий для своего возраста. У него все процессы в организме работают непонятно для врачей. Он ослеп, парализован, но еще слышит. И как лечить его никто не знает. Мы помогаем его маме, привозим ей продукты, медикаменты, средства ухода, помогаем его переворачивать во время купания, к ним приходит медсестра следить за его здоровьем. Но что с ним происходит – никто не знает.
- Мама, но это же ужасно, так жить! – сказал Витя и расплакался.
- Почему ты плачешь, Витя?
Мама остановила машину, вышла из нее, открыла дверь обняла Витю.
- Он же не ходит, не видит, какает в памперсы. Разве это жизнь?
- Конечно, это жизнь! Может быть не такая, как у тебя, но ничем не хуже. Его любят. Он любит. Он никого не обижает, никому не причиняет вреда. Да, его матери больно, потому что он никогда не закончит школу, не женится, не заведет семью. Но сколько здоровых людей, имея все возможности не закончили школу, не женились, не завели детей? Готье никогда не будет никого бомбить, никогда не совершит преступление, никогда не пойдет в наемники, чтобы зарабатывать убийством других людей, как это делают некоторые здоровые люди. Он требует внимание, ухода, но он никогда не ударит и не оскорбит свою мать, никогда не выгонит ее из дома, как иногда делают здоровые дети. Понятие «жизнь» гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Мы считаем, что ходить, говорить – это норма, только оттого, что на свете больше тех людей, кто ходит, говорит, может сам дышать, сам есть. Но что нормальнее, быть как Готье, или как мы? Что человечнее – какать в памперсы или в судьбы людей? Возможно мы, ходящие и говорящие, и существуем только для того, чтобы дать возможность дышать, питаться и жить таким людям, как Готье?
Витя перестал плакать. Он вытер ладонью слезы, высморкался в бумажный платок, который протянула ему Мама. Они посидели еще немного в обнимку на дороге, в машине с горящим аварийным сигналом.
- А ты меня возьмешь еще когда-нибудь к Готье? – спросил Витя, когда они решили ехать дальше.
Мама улыбнулась и ответила:
- Только если ты будешь себя хорошо вести и получишь хорошие оценки в школе!