Эту историю нужно начать с того, что моя девичья фамилия — Морозова, со всеми вытекающими последствиями. Последствия начинаются с детских дразнилок из серии «морозики» или «мороз - красный нос» и заканчивая тем, что даже в самые лютые холода мы с братом через всю деревню обязательно шли в школу и зачастую были единственными учениками в этот день, гордо неся звание «отмороженных».
Но самое главное — это папа, в котором как-то удачно сошлось сразу все: артистические таланты, высокий рост и складность, громкий красивый голос, природная доброта, должность заместителя председателя колхоза и, конечно, фамилия. «Николай Дмитриевич, надо поздравить детей в саду. Кто, если не Вы!» И папа соглашался: учил вечерами длинные тексты, ходил в обеденный перерыв на репетиции, натягивал в заветный день на себя красный тулуп, шапку, бороду и валенки, и шёл к детям. Да, грим папе не нужен — у него самого очень красное лицо, особенно зимой. Врачи это объясняют тем, что капилляры расположены близко к поверхности кожи, поэтому создаётся такой эффект. Так что да, Дед Мороз он прирожденный.
Самым сложным было скрыть свою «дедморозовость» от нас с братом, иначе, во-первых, мы бы не сдержались и обязательно рассказали это всем остальным ребятам, да еще непременно предоставили бы какие-нибудь артефакты и пруфы; а, во-вторых, превратились бы из снежинки и зайчика в рыб-прилипал, да еще не дай бог других детей бы от него отгоняли — шутка ли, папа пришел в садик, какие такие чужие дети ему сейчас за конфеты стихи читать будут. Короче говоря они с мамой конспирировались до самой нашей школы. А потом и мы уже повзрослели, и я постепенно трансформировалась из снежинки в вечную Снегурочку, и детский сад в нашей деревне закрыли
Я обязательно напишу статью про этот период, когда садик уже не работал, а в школу мне ходить было еще рано, и… я просто сидела дома одна — интереснейшее время!
В школе у меня были густые длинные светло-русые волосы, миленькое личико, но самое главное — репутация круглой отличницы и ребёнка, который способен выучить любой объем текста в сжатый срок. Мне как-то неловко было сказать, что вообще-то я мечтаю сыграть Кикимору болотную или старуху Шапокляк, поэтому до самого выпуска стабильно играла Мэри Поппинс, Снегурочку, Золушку, Осень или «Рассказчика».
Сегодня, когда мой старший сын в костюме белого медвежонка стоял под ёлочкой и с энтузиазмом рассказывал стихи за конфеты, которые вообще не ест, на меня нахлынули все эти воспоминания. Вот мы идем в школу с мамой и братом. На голове вместо шапки намотана шерстяная шаль, потому что в шапку голова, покрытая бигудюшками, не умещается. Резинки для бигуди, конечно, резались накануне ночью из велосипедной резины. Заходим в школу и сразу в специально выделенный класс, где все переодеваются. По дороге встречаюсь со снежинками, которые пришли пораньше: низ платья обязательно обшит мишурой в цвет, иногда мишура еще накинута на шею, ну и корона — какая ты снежинка без короны )). В классе мама быстро раскладывает все причиндалы, я раздеваюсь и даже сейчас ощущаю эти мурашки на руках, которые одновременно от холода, волнения, предвкушения и восторга. Капроновые колготки натянуты по самые «монетки», из которых выкуклятся со временем долгожданные девичьи груди, которые потом еще превратятся в «молоко-ферму» и вскормят двух парней. Но я об этом совсем не думаю, я блаженствую от того, как скользит по мне белое платье, как приятно колется мишура, как невозможно вкусно пахнет лак для волос с блестками, надевай уже, мама, корону, и я побегу с подружками.
Актовый зал заполняется детьми, учителями и родителями. Мамы и папы в норковых шапках переговариваются, глазами выискивают своего ребёнка и жестами просят поправить лямки, застегнуть ширинку и подсобрать ноги. Спектакль, папа в шубе Деда Мороза и хороводы вокруг огромной ёлки, которую заранее наряжали всей школой.
Это было отдельное удовольствие, тем более, что ради такого события нас снимали с уроков.
И вот уже финальный аккорд, розданы одинаковые кульки с конфетами, поклон и аплодисменты. К Деду Морозу выстраивается очередь из детей для фотографии, а мы с братом, конечно, первые по блату. Сразу после мама уже тянет на переодевание. Вжух, и платье вместе с короной стянуты, прямо на колготки надеваю теплые вязаные рейтузы (тогда все называли их гамаши), теплая кофта с горлом, шубка, зайти в соседний класс за братом и на выход. У Саши была и остаётся фантастическая способность съедать конфеты в первые полчаса-час, ему для этого даже не нужно водичкой запить. Поэтому у него в руках всегда была почти пустая коробочка с болтающимися карамельками. Зато по дороге домой я из первых уст узнавала — что внутри, какие конфеты особенно хороши, а каких даже по две штуки (очень удачно, можно поделиться с братом).
Еще одно яркое воспоминание из того времени — это опять папа. Папа, который после «фотосессии» скидывал костюм и уже в своей дубленке нараспашку выходил к нам на улицу. От него шел пар. Уставший, измотанный детишками, за целый вечер ни разу не покуривший, он сажал меня на плечи, в руки брал веревку от санок и так вез и нес нас с братом на другой конец села по снегу и морозу.
Они, конечно, говорили о чем-то с мамой и с нами. Уверена, что хвалили за выступления и стихи. Но Снегурка в гамашах с феноменальной памятью не запомнит ни одного слова. Зато до сих пор помнит, как хрустел снег у папы под ногами, как тепло, высоко и безопасно сидеть на его больших плечах, как приятно знать, что в кульке столько вкусных парных конфет и можно не просто есть, но и делиться, и как все-таки здорово, когда твой папа — настоящий Дед Мороз.